Знак Единорога. Рука Оберона - Роджер Желязны
А вечером мы собрались в дворцовой библиотеке; мы – это Рэндом, Жерар, Бенедикт, Джулиан, Дейдра, Фиона, Флора, Ллевелла и я. И там проверили мой план поиска Бранда. Он предполагал, что мы вдевятером одновременно попытаемся достучаться до него по Козырю. И это сработало.
Связь установилась, и мы сумели вытащить его обратно в Амбер. Посреди всеобщего оживления, однако, когда все мы толпились вокруг Жерара, который тащил спасенного на руках, кто-то всадил кинжал Бранду в бок. Жерар тут же назначил себя лечащим врачом и очистил помещение.
Все остальные перешли в гостиную этажом ниже, где злословили и обсуждали происшедшее. В разговоре Фиона предупредила меня, что Камень Правосудия при длительном ношении может представлять собой угрозу, предположив даже, что именно он, а не раны, мог стать причиной смерти Эрика. Одним из первых признаков угрозы, полагала она, было искажение субъективного восприятия времени – замедление окружающих действий, которое на самом деле является ускорением физиологических процессов. Я решил впредь быть поосторожнее с Самоцветом, поскольку Фиона в таких делах разбиралась куда лучше остальных, не зря же когда-то углубленно училась у Дворкина.
И она, возможно, была права. Возможно, именно такой эффект вышел в тот же вечер, когда я возвращался в свои покои. По крайней мере, мне показалось, что тип, который попытался меня убить, двигался несколько медленнее, чем работал бы я сам в схожей обстановке. Удар, однако, все равно почти достиг цели. Клинок вошел мне в бок, и мир померк.
Истекая жизненными соками, я очнулся на своей старой кровати в своем старом доме в Тени Земля, где так долго прожил Карлом Кори. Как я туда вернулся – без понятия. Выполз наружу, в метель, и, едва соображая, спрятал Камень Правосудия в старой компостной куче, поскольку мир вокруг и вправду стал замедляться. Затем я добрался до дороги, надеясь остановить проезжающее авто.
Мимо проезжал мой друг и бывший сосед, Билл Рот, он-то и доставил меня в ближайшую больницу. Занимался там мной тот же врач, что лечил меня несколько лет назад после аварии. Он подозревал, что я псих, поскольку в прежней истории болезни имелись именно такие фальшивые данные.
Позднее, однако, появился Билл и многое уладил. Он как поверенный заинтересовался моим исчезновением и провел кое-какое расследование. Узнал о подложном медицинском заключении и о том, как я дважды успешно сбежал из психушек. Даже выяснил детали этих происшествий и подробности самой автокатастрофы. Билл по-прежнему чувствовал, что странностей вокруг меня несколько больше, чем должно бы, однако это его не волновало.
А потом Рэндом связался со мной по Козырю и известил, что Бранд очнулся и хочет меня видеть. С помощью Рэндома я вернулся в Амбер. Сходил проведать Бранда. Тогда-то я и узнал суть борьбы за власть, что кипела вокруг меня, заодно выяснив личности всех участников. История Бранда плюс то, о чем рассказал Билл в Тени Земля, наконец придали хоть какой-то смысл и связность событиям последних лет. Еще Бранд больше сообщил относительно природы опасности, которая нависла над всеми нами.
На следующий день я не делал ничего, формально – под предлогом подготовки к визиту в Тир-на Ног’т, а на самом деле хотел просто прикупить немножко времени, чтобы рана зажила. Но обещания такого рода следовало выполнить. Ночью я совершил путешествие в город в небесах, собрав по дороге сумбурную коллекцию знаков и знамений, быть может, пустых, и отхватив необычную механическую руку у призрака моего брата Бенедикта, с которым вынужден был схватиться.
Вернувшись с экскурсии по высшим сферам, я позавтракал с Рэндомом и Ганелоном перед тем, как отправиться домой с вершины Колвира. Вот только тропа начала изменяться, медленно, но от того не менее ошеломительно, как будто мы шли сквозь Тень, хотя такое практически невозможно столь близко к Амберу. Придя к этому выводу, мы попытались изменить маршрут, но ни Рэндому, ни мне повлиять на изменения расклада не удалось. Примерно тогда появился единорог, который вроде бы хотел, чтобы мы последовали за ним. Что мы и сделали.
Он провел нас калейдоскопом изменяющихся пейзажей, и в итоге мы оказались именно в этом месте, после чего единорог решил предоставить нас самим себе.
И вот, когда вся эта последовательность событий кувыркалась в моей памяти, разум мой двинулся по границе понимания, пробивая путь вперед, к словам, которые только что произнес Рэндом. Я почувствовал, что вновь чуть-чуть опередил его. Надолго ли, не знаю, но я сообразил, откуда мне знакома та рука, которая сотворила поврежденный Козырь.
Впадая в меланхолию, Бранд частенько брался за кисть, и мне сразу пришла на ум его излюбленная техника, пока я припоминал холст за холстом, которые он покрывал светом или тенью. Плюс он же несколько лет назад собирал слухи и рассказы о Мартине всех, кто был с ним знаком. Рэндом пока не признал стиля, но пройдет не так уж много времени, пока он так же, как и я, прикинет, зачем Бранду были нужны эти сведения. Так что, если и не он сам держал клинок, свою руку Бранд к этому делу точно приложил. А Рэндома я знал достаточно хорошо, он свое обещание выполнит. То есть попытается прикончить Бранда, как только увидит эту связь. А это весьма несвоевременно.
И не в том дело, что Бранд, вероятно, спас мне жизнь. Тут я полагал, что сравнял счет, вытащив его из той проклятой башни. Нет. Не чувство долга и не сентиментальность заставили меня придумывать способы указать Рэндому неверный путь или задержать его. Лишь голый, бездушный расчет: Бранд был нужен мне. Он сам это предвидел. Я спасал его по причинам
