Гай Орловский - Юджин — повелитель времени. Книга 5. Любовные чары

Более несчастных и запуганных людей я еще не видел, скрючились под стеной, стараются стать мень­ше в размерах, хотя половина из них толстяки и тол­стухи с объемными жопами и свисающими до колен животами.

На меня посмотрели с испугом, что и понятно, я не выгляжу жалким и напуганным. Для них это признак, что приближается один из захватчиков, а я не могу же объяснять, что благородному глерду недостойно выка­зывать страхи, это роднит с животным или демократом,

те и другие искренни, а глерд не имеет права на такое искреннее признание животной сути человека.

—   Привет, — сказал я громко, — у вас тут уютно. И женщины... в смысле, особи красивые. Меня взяли только что, я новенький. Здесь вводят в курс дела или мне самому?

Никто не ответил, каждый страшится сделать лиш­нее движение, хотя в помещении никого, кроме залож­ников.

Я сам взял стул и сел возле одного, что показался меньше других раздавленным адреналинящим приклю­чением.

—   А чего на полу? — поинтересовался я. — Так ро­мантичнее?

Он ответил, едва шевеля губами:

—Всем велели сесть на пол у стены.

—Это было давно, — ответил я, — хотя чего я буду менять ваши вкусы?.. Вам так нравится, острые ощуще­ния... Здесь, как я вижу, вся верхушка... Вон тот гене­ральный, верно?

Он шепнул:

—Да. А рядом с ним его два заместителя.

—Хозяина здесь нет, — пробормотал я, — что и по­нятно... А вон та женщина?

—Ганселла?.. Она из отдела сбыта.

—Понятно... А вот та?.. А та?..

Он что-то ощутил в моих настойчивых расспросах, на­чал отвечать охотнее, с какой-то истерической надеждой в голосе, я для проформы спросил и о мужчинах, а когда он назвал имя Параски, я оглядел ее критически.

—   А она вообще-то ничего... Кто бы подумал, жен­щины-ученые обязаны быть странными, чтобы... ну, понятно, да?..

Он ответил кисло:

—  Да из нее такой ученый, что она может быть даже красивее.

Я хохотнул.

—  Ого! Тогда пойду знакомиться.

Когда шел к этой самой Параске, чувствовал на спи­не его полный надежды взгляд, но не оглянулся, потом бесцеремонно сел рядом с этой Параской, отпихнув что-то серое типа менеджера средней руки.

—  Параска, — сказал я, — я Юджин, рад познако­миться.

Она покосилась на меня с некоторой неприязнью.

—А чего тут радоваться?

—Я вообще человек радостный, — сообщил я. — И приношу радость. Вы как насчет того, чтобы отсюда как бы освободиться?

Она дернулась.

—   Это что еще за шутки?

Я сказал тихонько:

—   Да ладно вам, дамочка. А если меня нарочито за вами послали?.. У вас же есть что-то запрятанное в коф­точке ценное?.. Я имею в виду, конечно, не сиськи, хотя они у вас весьма даже увесистые. Я еще не щупал, но уже представляю... Украинская природа, верно? Так есть у вас нечто?

Она воровато посмотрела по сторонам.

—Не знаю, о чем вы.

—Мне Юрий Лощиц сказал, — шепнул я. — Хоть вы и не в верхнем эшелоне, но доступ у вас некий имеется. Не буду спрашивать какой, мы же взрослые.

Она нервно дернулась.

—Лощиц? Это кто?

—Не прикидывайтесь, — сказал я. — Это я должен спрашивать, та вы или не та.

Она посмотрела настороженно.

—   Да, я Параска Корбут, работаю в этой компании пятнадцать лет. Сперва в Тегеране, там было иранское отделение нашего института, в Иране очень хорошо с высококвалифицированными кадрами, но, когда власть захватили экстремисты, к нам ворвались эти бородатые радикалы...

Ее плечи зябко передернулись.

—Тяжело было? — спросил я сочувствующе.

—Еще как, — ответила она убитым голосом. — В це­лях безопасности меня часто перевозили с места на ме­сто. Везде насиловали по три-четыре человека, но это пустяки, это мне даже нравилось, а вот то, что нет туа­летной бумаги, а только вода в кувшине, — это бесит и сейчас.

—Ислам, — сказал я. — Нужно выказывать уважение чужой культуре. Кстати, она не такая уж и чужая.

-Что?

—Почему-то вавилонскую чтим, — пояснил я, — ас­сирийскую, хеттскую, финикийскую, а вот ислам, что целиком основан на Библии, как и протестантство, кстати, вызывает некоторую неприязнь...

—Некоторую? — прошипела она. — Вы с ума со­шли?.. Ладно, у меня все на чипе.

—А сам чип?

Она поколебалась, засунула руку глубоко под юбку, задержала дыхание, я ждал, наконец с великим облег­чением выдохнула и протянула мне металлическую пла­стинку два на два миллиметра и не толще листа плотной бумаги.

—Вот.

—Прекрасно, — сказал я. — И надо убираться. Ско­ро начнут вас сортировать, тогда уже ничего не спря­тать.

Она прошептала:

— Вы серьезно?

— Нет, конечно, — ответил я с достоинством. — Вой­на — настолько глупое занятие, что серьезно к этой ду­рости ну никак нельзя относиться. К войне нужно от­носиться... к ней вообще лучше не относиться. Потому давайте сделаем так... вы должны держаться ко мне как можно ближе. Все время. Когда я побегу — вы бежите, если я остановлюсь...

— Поняла, — ответила она поспешно. — Но здесь только один выход, а охраняет его целый батальон!

— Верно, — одобрил я — Замечаете. Чувствуется хватка. Разведшколу заканчивали или это природная привычка все замечать за мужчинами?

Она прошипела:

— Там не пройти!

— И не надо, — ответил я. — А выход на задний двор?

— Ничего подобного нет, — отрезала она. — На уров­не двенадцатого и сорок второго этажей воздушные переходы в корпус В, а оттуда можно на лифте в нижний зал и выйти во внутренний двор, где сад, цветник и бас­сейн.

— Обойдемся, — ответил я. — Не то что я против бассейна, это же плавать, а не мыться, но это как-ни­будь в другой раз. Вставайте, пойдем к двери. Учтите, будем пробиваться с боем. Вы, надеюсь, не гуманистка? Хотя что я за чушь несу, какие из женщин гуманистки?.. В общем, держитесь за моей спиной, под пули лезть не стоит, а мужчин не жалко, они и рождаются только для героизма и славной гибели...

Она не сдвинулась с места, лицо покрыла смертель­ная бледность.

—   Вы с ума сошли?.. У вас нет оружия, а там в кори­доре сотни вооруженных до зубов боевиков.

Я внимательно посмотрел на дверь.

—Всего двое.

—Что?

—Ваши сотрудники — такие трусы, — объяснил я, — что вообще охранять их не нужно. Сказали сидеть — сидят. Однако здесь с минуты на минуту появятся сов­сем другие люди. Вами займутся. Вами всеми и вами лично. Учтите, они умеют пользоваться современными технологиями. И кто вы на самом деле, ваша роль... ста­нет известна.

Она вздрогнула.

—Ладно...

Я переспросил:

—Что ладно?

—Рискну, — прошипела она, — все равно здесь не выжить. Но вы уверены...