У порога - Юрий Витальевич Яньшин
— Здравствуйте, товарищ старший лейтенант! — полуофициально поздоровался он с юношей.
— Здравия желаю, товарищ Глава Высшего Военного Совета Российской Федерации! — как и положено, ответствовал тот без отдачи чести, так как был без головного убора.
— Ну, буде-буде, мы тут не на плацу, да и я уже не в форме, — добродушно буркнул он, подавая руку для пожатия.
Несмотря на юношеский вид, рукопожатие его было крепким искренним, что весьма приглянулось Валерию Васильевичу, привыкшему к показной робости подчиненных.
— И не скучно тебе, сынок, сидеть тут день-деньской одному и взаперти, где всё вокруг гудит и квакает? — сразу перешел он на отеческий тон.
— Да, нет, товарищ Верховный, — развел старлей руками, окинув помещение взглядом, — я уже привык к одиночествам дежурства. Это поначалу было немного не по себе, а сейчас — даже нравится. Это же удобно очень, когда все вокруг издает звуки. Сразу можно понять: что, где и как функционирует.
— И всё-таки, наверное, скучновато тут одному-то? — продолжал допытываться Афанасьев, подойдя к столу. — Чем время коротаешь? — кивнул он на остывший паяльник и шелестящую страницами книгу.
— Люблю возиться с техникой, паять, собирать, конструировать, — мотнул он головой в сторону остывающего паяльника. А ещё книги читать, только не новые, что на планшетах, а старые, настоящие, в переплетах, — заметил тот кивок диктатора в сторону неуставного, но не запрещенного им предмета. — Слушать музыку и смотреть телевизор — категорически запрещено регламентом, а книги никому не мешают, да и для самообразования, как раз подходят.
— Вот, как? И что же ты выбрал в качестве пособия к самообразованию? — полюбопытствовал Верховный. — Можно посмотреть?
— Конечно-конечно, — заторопился молодой человек, с готовностью протягивая диктатору свою книжку.
— О-о-о! — не смог скрыть своего искреннего удивления Афанасьев, ожидавший столкнуться с типичным образчиком творчества профессиональных графоманов. — Я-то думал, что это будет нечто вроде Толкиена или на худой конец незаслуженно популярного Акунина, а тут, смотри-ка — Валентин Саввович Пикуль. Признаться, молодой человек, я приятно удивлен вашим нетривиальным выбором.
— Не знаю, — залился краской смущения юный офицер от нежданной похвалы от Самого, — но мне кажется, что сейчас не хватает именно таких вот книг для воспитания самосознания и чувства сопричастности к великой истории своей страны.
Сказал и еще сильней засмущался он от, как ему самому показалось вычурного пафоса своего ответа.
— Нет-нет, сынок, ты всё правильно сказал. Именно таких вот книг нам сейчас и не хватает. Хватит современной молодежи ровняться на выдуманных героев зарубежного фэнтези, когда и нас имеются свои, к тому же вполне реальные. Слишком уж переели мы в 90-е этого чтива, утратив свою связь с великими предками и тем самым потеряв веру в свои собственные силы, — принялся вдруг пафосно вещать Афанасьев. — Не пресловутая Распределяющая Шляпа должна указывать каждому его стезю. Нет, и никогда не будет никакой предопределенности, делающей всю оставшуюся жизнь бессмысленным набором поведенческих матриц. Только сам человек может и должен определять свой жизненный путь и призвание. Мы сами должны творить историю, как наши предки, спотыкаясь на этом пути, падая, разбивая в кровь носы и снова вставая, уважая чужое мнение и в то же время, не боясь спорить с уже признанными авторитетами. И только так ты сам сможешь стать авторитетом, признаваемым всем обществом.
— И я смогу?! — нежданно вырвалось у мальчишки. — Но кто я такой, чтобы спорить с авторитетами? Даже вот с вами, например?! Вы — Верховный Правитель, а я — дежурный оператор пункта связи. По сути, «телефонная барышня». А ведь так хочется сделать, что-то очень и очень важное и нужное для людей, для человечества.
Старлей с таким жаром выплеснул наружу свои эмоции, что сразу было видно, насколько сильно донимают его подобные размышления.
— Конечно, можешь! — поддержал его порыв Афанасьев. — Это я, сегодня Глава, а завтра, Бог даст, пенсионер, сидящий на лавочке и кормящий голубей хлебным крошевом. А у тебя вся жизнь впереди. Я вполне себе представляю, что именно ты изобретешь устройство способное наладить общение между нами и самыми далекими цивилизациями Вселенной. И будут тебе названивать какие-нибудь щупальцеобразные из Крабовидной Туманности с просьбой разъяснить суть учения о детерминизме.
— Правда, такое может быть?!
При произнесении последней фразы на веснушчатом лице старшего лейтенанта отобразилась улыбка — светлая и где-то даже немного беззащитная в своей непорочности, как у ребенка. Она тронула начинающую черстветь душу Афанасьева до самой глубины. Он шестым своим чувством понял, что перед ним стоит очень порядочный, а потому и очень чистый человек.
— Да. И если твоя мечта, к исполнению которой ты приложишь определенные усилия, будет такой же светлой и чистой, как твоя улыбка, то она непременно сбудется. Я тебе обещаю.
— Спасибо, товарищ Верховный! — опять озарился внутренним сиянием связист.
— Вот и договорились, — улыбнулся Афанасьев. — А сейчас у меня к тебе будет не совсем обычная просьба. Мне тут в твоём защищенном от прослушки помещении надо поговорить с одним выдающимся ученым…
— По поводу связи между галактиками?! — ахнул старлей.
— Да, нет, — усмехнулся Афанасьев, а потом, подумав, добавил, — хотя, в принципе, это не исключено. Во всяком случае, тематика его работ лежит примерно в той же плоскости.
— Ого! — только и смог вымолвить восторженный юнец.
— Да, — подтвердил Афанасьев, — но только это пока большой-большой секрет, который тебе пока рано знать.
— Я понимаю, — горько вздохнул тот, опустив плечи.
— Но я обещаю, что поговорю насчет тебя. И возможно, что кое у кого появится шанс приобщиться к тем, кто творит историю. И ты станешь на один шаг ближе к исполнению своей мечты.
— Ой, спасибо огромное! — вновь преобразился молодой связист.
— Не спеши с благодарностями. Я еще пока ничего не сделал для тебя, — добродушно проворчал Валерий Васильевич. — Да, так вот, что касается конфиденциальности. Пока ты не приобщился к ограниченному числу посвященных, то не в службу, а в дружбу, погуляй малость в коридорчике, разомни ноги. А я, тем временем, поговорю с ученым человеком.
— Вообще-то, мне запрещено покидать
