Роланд Грин - Волшебный туман
Махбарас упражнялся с мечом, когда прибыл вестник.
Капитан выслушал гонца, переводя взгляд с темнеющих склонов горы на врата долины. Стоявшие там воины доложили, что девы не разговаривали с ними с раннего утра и казались бледными и истощенными, словно от лихорадки. Один воин сказал, что слышал доносящиеся из-за ворот нечеловеческие крики, и продолжал настаивать на своем, несмотря на насмешки товарищей.
Капитан хотел бы, чтоб его не связывали с его воинами взаимные обязанности, по крайней мере, те обязанности, которые мешали ему постоянно находиться рядом с колдуньей. Но он отогнал все эти мысли. Он не был колдуном. К тому же у Повелительницы есть своя гордость, и она не будет благодарна ему за то, что он воспользовался ее слабостями.
Если гонец говорил правду, то Махбарас был более чем когда-либо нужен во внешнем мире, Махбарас его люди.
— Если бы я взял вас проехаться вниз по тропе, вы бы увидели, где они складывают камни в кучу, — добавил посланник. — Они уложили своего вождя как полагается, с погребальным добром и мечом, и приготовились навалить над ним достаточно камней, чтобы не подпустить к нему даже львов, не говоря уж о волках. Скорей всего они уложат его в могилу на заре, а днем возведут пирамиду. Таков обычай племен, во всяком случае, тех, которые я знаю.
Посланник был закаленным ветераном, одним из горстки тех, кто в самом начале пришел в долину и, вероятно, знал о жителях этих гор побольше, чем Махбарас. Капитан мог положиться на этого воина во всем, что тот видел собственными глазами, а повидал этот воин немало.
— Отлично, — похвалил его Махбарас. — Тебя наградят за эту работу как подобает, и скоро.
— Наградят меня сегодня вечером, капитан, но я, возможно, и не доживу до той поры, когда смогу потратить эти деньги.
Махбарас стал гадать, не прослышал ли солдат о байке про Туман, появившийся в долине. Спросить же он не посмел.
— Нет, — усмехнулся вслед за тем воин. — Просто я считаю, что вы собираетесь повести нас очистить гору от этих дикарей. Рискованное дело в темноте, даже если они потеряли вождя. Есть одна дева, которой я хотел бы подарить какую-нибудь мелочь за ее доброту ко мне, и вы ведь наверняка не будете ссориться из-за этого с Повелительницей?
Махбарас рассмеялся и вытащил из кошеля две золотые монеты.
— Не буду, и вот твоя награда. Но прибереги силы для боя.
— Есть, капитан, я так и сделаю, и вы тоже последуйте собственному совету.
Оставшись один, Махбарас обдумал разные планы, но знал, что времени мало. Он решил, что лучше всего устроить обыкновенную ночную атаку. Пойдут в бой все, так как у него в отряде слишком мало закаленных бойцов — в основном разбойники и неоперившиеся рекруты.
А это означало, что сундуки с жалованьем и другие ценные вещи надо спрятать в безопасное место. Единственный человек, которого можно было для этого выделить, — Эрмик, а поступить так — все равно, что доверить малышку заботам змея. Но змей мог быть сытым. А вот надвигающиеся налетчики наверняка будут голодными до золота.
Потом капитан написал три коротких письма. Одно предназначалось для его начальников в Хауране. В нем он принимал на себя всю вину за несостоявшийся военный союз с Повелительницей Туманов и пытался оправдать своих воинов. Затем он написал другое — для дев, которое оставил незапечатанным. Эрмик должен прочесть его указание о том, что сегодня ночью и еще на несколько грядущих ночей девам следует удвоить бдительность, так как враги находились рядом с долиной, чего не случалось уже многие годы.
Свое последнее письмо он запечатал как можно лучше.
Письмо это не относилось к тем, какие в грядущие годы школьников заставляли бы читать наизусть. Оно не относилось к тем, какие надолго запомнил бы кто-либо, кроме прочитавшей его женщины. Оно было всего лишь письмом мужчины к любимой женщине, какое он пишет перед сражением, надеясь вернуться с победой, но прося ее помнить о нем, если удача повернется к нему спиной.
Однако за все те годы, что воины писали такие письма, было не так много писем, написанных воином колдунье.
В самых тайных своих покоях, куда не допускались даже прислуживающие ей девы, Повелительница пробудилась ото сна и сбросила одеяло. Она обнаружила, что ей легче спать под одеялом, нежели все время использовать магию на поддержание тепла в покоях, наконец, она не перестала спать раздетой. На мгновение она пожалела, что ее не видит Махбарас. Желание в его глазах было таким прекрасным зрелищем, таким не похожим на все то, чего она так долго ожидала от мужчин, что оно возбуждало ее так же сильно, как и его ласки.
Затем колдунья набросила на плечи халат и уселась за свой гадательный стол. Она не прикасалась к нему несколько дней, хотя одно постоянно действующее заклинание должно было бы предупредить ее в случае, если что-то стрясется. Нельзя сказать, что такое когда- либо бывало, кроме как в те дни, когда она думала, что правит девами как тиран — но все же…
Когда она коснулась стола, руки у нее на мгновение зазудели, и в стекле понеслись в вихре дюжины оттенков синевы, до тех пор, пока стеклянная поверхность стола не превратилась в бездонный колодец со светящейся водой. Колдунья почувствовала Туман, который она впустила в мир и так долго питала.
То есть до недавних дней. Она знала, что думал Махбарас о жертвоприношениях, даже когда в жертву приносились бесполезные крестьяне и сами жертвоприношения совершались милостиво, без боли. Она не могла не знать об этом, побывав столько раз в его объятиях.
Колдунья не могла ничего поделать с тем, что произошло раньше, но могла не дать этому случиться вновь. Должен же быть какой-то способ загнать Туман в бутылку, так чтобы тот стал безвреден. В то же время, когда она в последний раз предлагала ему жизненный дух, Туман был недостаточно силен, чтобы питаться самостоятельно. Поголодать месяц-другой — Туману это не повредит.
Теперь заклинание Повелительницы коснулось Тумана. Это случилось даже раньше, чем колдунья ожидала. Она усилила прикосновение — и впечатление возникло такое, словно Туман оттолкнул ее, как это делал иногда Махбарас, когда шутя боролся с ней…
Но это был отнюдь не дружеский толчок. Он походил на попытку человека прихлопнуть муху. Туман обладал силой, какую он имел бы, регулярно питаясь все те дни, пока она занималась любовью с Махбарасом.
Повелительница встала из-за стола. Что-то стряслось, и она намеревалась поискать ответы, не прибегая ни каким новым чарам.
Глава 16
Туман не отличал друга от врага. Эти понятия были для него слишком сложными.
Но он мог определить, что живое, а что неживое, и также мог разобраться, какой жизнью мог питаться, а какой нет.