Дочь глубин - Рик Риордан
В комнате для погружений нашлась дюжина комплектов скафандров из сеточного немония, со шлемами и баллонами. Правда, чтобы их почистить, разобраться, как они работают, и протестировать их на годность, уйдет, наверное, не меньше месяца.
На самом нижнем уровне подводной лодки (всего их было три) мы наткнулись на отсек с подводной мини-лодкой.
– Это ялик, – сказала мне Офелия. – И нет, мы его еще не трогали. – Она пожала плечами и сдула с глаз прядь седых волос.
Я начала понимать, как много они с Лукой успели сделать на «Наутилусе» и сколько еще предстоит работы.
Ялик представлял собой очень интересную конструкцию: два сиденья под прозрачным овальным, более вытянутым, чем «глаза» на мостике, куполом. Покатые очертания, небольшие боковые стабилизаторы и сужающийся зазубренный хвост делали его похожим на тунца, одну из самых быстрых рыб в мире. Но я не представляла, на чем он работал: ничего похожего на мотор я не увидела.
Кей и Тиа с аквалангами осмотрели корпус снаружи и обнаружили отверстие, похожее на нечто среднее между открытой пастью усатого кита и воздухозаборником истребителя, ведущее в большую полость на дне лодки, но мы терялись в догадках, для чего она. Как и большинство непонятных находок, мы не стали ее трогать.
Несмотря на усталость, восторг не утих даже к вечеру. Вся команда строила планы, как мы возродим ГП на базе Линкольн, как будем трудиться на «Наутилусе» все лето, а если понадобится, может, и дольше, неторопливо постигая все его секреты, как освоим его технологии, что даст нам неоспоримое преимущество над Лэнд Инститьют. А потом… Решим, что делать дальше. Сообщим о себе, чтобы родные перестали нас оплакивать. Возведем новую академию и добьемся, чтобы ЛИ понесла заслуженное наказание.
Я верила в исполнение этих планов не больше, чем верила «Наутилус». Но слушая других, я улыбалась и кивала. Из головы у меня не выходили слова Джема о том, что он рад, что я главная. Но тогда почему я чувствую себя обманщицей?
На ужин Юпитер приготовил ньокки[15] из водорослей в кремовом лимонно-чесночном соусе, а на десерт был восхитительный тирамису – потому что куда нам без дополнительной порции кофеина и сахара.
Наш шеф-повар так разомлел, что даже разрешил группе ребят выключить «Лучшего пекаря Британии» и поиграть в ретроигры на PlayStation и GameCube. Остальные вызвались вернуться вместе с Лукой на «Наутилус» для ночной «проработки деталей». Еще бы знать, что это означает. Лишь бы с утра не оказалось, что они раскрасили всю лодку языками пламени.
Нелинью я не видела до самого отбоя. Эстер уже спала, когда наша головоногая подруга наконец завалилась в комнату с широкой улыбкой на лице и вся перемазанная машинным маслом.
– Лука сказал, завтра можем попробовать сделать на лодке круг по озеру, – прошептала она мне, – если тебе удастся ее уговорить!
Наверное, я должна была прыгать до потолка от радости, ведь мне предстоит исполнить мечту всех Даккаров начиная с девятнадцатого века: запустить «Наутилус».
– Ага. – Я постаралась изобразить энтузиазм, чтобы не обидеть Нелинью. – Было бы здорово!
Но ложилась спать я в еще большем смятении чувств, чем прежде.
Будто кто-то открыл «жесткий диск» внутри моего мозга и принялся его чистить. Вот только хочу ли я, чтобы кто-то посторонний выгреб все эти залежи накопившихся за мою жизнь отходов и мусора? Кем я стану по завершении этих восстановительных работ?
Во сне меня опять мучили кошмары, что я оказалась в западне и тону, – только теперь моя подводная гробница выглядела как мостик «Наутилуса».
Глава 37
Утром я опять встала ни свет ни заря и ушла плавать.
Сократа нигде не было. В лагуне вообще не было ни одного дельфина, и это лишь усугубило мою неясную тревогу.
Зато мои однокурсники за завтраком были веселы и воодушевлены. Плавание на «Наутилусе» обещало стать величайшим вызовом, и я практически слышала разливающийся по воздуху запах адреналина, мешающийся с ароматом голубичных кексов Юпитера.
Линцзы Хуанг отчиталась о прошедшей в лазарете ночи: доктор Хьюитт пукнул во сне. Что, как я поняла, говорит об улучшении в работе систем его организма и даже побудило ее пошутить, что такими темпами очень скоро мы снова будем сидеть перед ним за партами. Купер Данн заявил, что ему приснилось, как починить торпеды «Наутилуса», а в ответ его товарищи-акулы съязвили, что ему всегда лучше думается в бессознательном состоянии. Кей Рамзи, ни разу не улыбнувшаяся с тех пор, как лишилась сестры во время атаки на ГП, прыснула от смеха над дурацкими шутками Робби Барра – что-то насчет количества инженеров-ядерщиков, необходимого для замены перегоревшей лампочки. Никогда не понимала юмор головоногих.
Были и те, кто шептался о «жуткой» подводной лодке, но это еще больше всех раззадоривало, и по залу гуляли слухи, где нашли тело Капитана Немо и из-за чего погибли мои родители. Конечно, все это обсуждалось так, чтобы я не услышала и не расстраивалась. Вот только я умею читать по губам.
Все почему-то были уверены, что первый круг на «Наутилусе» по озеру обязательно пройдет успешно.
– Ты же потомок Немо, у тебя все получится! – заверила меня Кия Дженсен, как будто это не она несколько дней назад сомневалась, достойна ли я командовать «Варуной».
Даже Нелинья, прекрасно знающая, сколько неожиданностей бывает при освоении сложных технологий, была само спокойствие.
– Мы собираемся запустить старейшую и сложнейшую подводную лодку в мире! – сказала она. – Неужели ты совсем не рада?
Я не знала, что ей ответить. После всего пережитого я уже с трудом различала радость и ужас.
Прибрав после завтрака (потому что время, прилив и грязные тарелки никого не ждут), мы собрались на причале у «Наутилуса» для инструктажа. Головоногие принесли сумки с инструментами, акулы вооружились, причем Джеминай Твен навесил на себя столько пистолетов и других опасных предметов, будто собрался отбиваться от русалочьего апокалипсиса.
Заметив мой взгляд, он пожал плечами: «Будь готов ко всему».
«Наутилус» выглядел точно так же, как вчера. Слава богу, никаких языков пламени на носу. Огромные фасеточные «глаза» лодки блестели в тусклом освещении пещеры, а в воде вокруг разноцветный фитопланктон продолжал праздновать Холи.
Подводная лодка выглядела чужеродной не только для девятнадцатого века, но и для нашего двадцать первого, словно она существует вне времени. На ее месте мне, наверное, было бы страшно одиноко, особенно если бы мой создатель
