Сумрачный лес - Роннефельдт Каролина
Пирмин не успел толком поразмыслить над этими запутанными вопросами, которые сами собой возникли в его голове, как туманная ночь снова удивила его, указав мыслям ясный путь. Слева в камышовой стене внезапно открылся широкий проход, откуда с ледяным ветром неслись клочья тумана. Оттуда же вдруг вырвался мощный рев, от которого пригнулись камыши и даже стоячая вода пошла мелкими кругами.
– Сердце болота, – вслух подумал Пирмин и вздрогнул. – Болото – наш враг, стоит зазеваться, как эта дыра нас проглотит!
Он встал рядом с Фенделем, и вместе они заглянули в камышовые ворота, из которых, обдавая липким холодом, вырывался густой туман.
– Вот где они исчезли, – произнес отшельник, впервые обратившись к Пирмину после разговора о мандрагоре. – Если легенды хоть немного правдивы, то здесь находится проход.
– Блоди никогда бы не полез в такую жуткую дыру по своей воле, – возразил Пирмин.
– Понимаю, – согласился Фендель. – Вероятно, ему не оставили выбора.
В это мгновение, переполошив квенделей, совсем рядом раздался тоскливый вой, сменившийся протяжным лаем.
– Это Траутман! – воскликнул Кремплинг. – Точно, он! Елки-поганки, он где-то здесь, совсем близко, и теперь мы наконец-то его найдем!
Он приложил ладони рупором к губам и стал звать пса, поворачиваясь во все стороны и тщетно ожидая радостного лая в ответ.
– Если мы хотим его найти, придется заглянуть туда, – заявил Фендель с уверенностью, исключающей всякие сомнения.
Пирмин уставился на него, но возражать не стал, чувствуя, что его тоже манит проход в камышах.
Белая повязка Фенделя сползла и наполовину закрыла левый глаз, но вид у него от этого не стал смешным или глупым. Отшельник напоминал усталого, закаленного в битвах воина, который был вооружен лишь посохом и факелом, но все равно принимал горькое, неизбежное решение вступить в почти безнадежный бой. Зрелище печальное, но достойное.
– Я не знаю, что там, на той стороне, – сказал он Пир-мину. – Вот, возьми веревку и обвяжи ей пучок камыша, вон там, слева. Да хорошенько затяни узел, чтобы не развязался. Войдем внутрь, разматывая за собой веревку, и потом она выведет нас обратно.
Кремплинг сделал все, как ему было велено, и тщательно проверил узел, подозревая, что от его крепости будет зависеть их возвращение.
– Раз мы разделили вкусный полуночный суп, стоит держаться поближе друг к другу, – неожиданно заметил Фен-дель и подмигнул.
Кремплинг так удивился, что на мгновение забыл о страшных обстоятельствах, в которых они оказались. Его несказанно поразило, что странный и непредсказуемый спутник пытается шутить шутки на пороге, возможно, самого опасного приключения этой ночи. Наконец, Пирмин кивнул и улыбнулся – он очень побледнел, но решительности не растерял.
– Надеюсь, нам там понравится, – пошутил он в ответ.
Фендель застенчиво улыбнулся, что с ним бывало очень редко.
Они сошли с тропинки и ступили в стоячую воду. Фен-дель медленно и осторожно принялся разматывать веревку. Плечом к плечу они прошли через ворота в камышах и очутились в густом молочном тумане, какого еще не видали. Черные камыши перешептывались, насмехаясь над ними, и откуда-то доносился тонкий заунывный вой Траутмана.
Когда Пирмин впоследствии перебирал в памяти все пережитое, на первое место среди воспоминаний о самых страшных мгновениях жизни, когда все висело на волоске, выходило одно неописуемое ощущение – всепоглощающее чувство полной безнадежности. Оно овладело им сразу же, едва они пересекли границу и сделали в полной неизвестности с десяток шагов. Квендели шли вперед словно по облакам, видимо, оказавшись в заснеженных землях, потому что стало ужасно холодно, и мерцающие в тумане огни танцевали вокруг, будто снежные хлопья или ледяные кристаллы.
Каждый шаг давался с трудом, но вовсе не из-за мутной, по колено воды болота, скользкое дно которого ежесекундно могло показать свое коварство. Все это мало что значило по сравнению со свинцовой тяжестью унылых мыслей, засевших в сердце и голове, отравлявших любое движение затхлым привкусом тщетности. Кремплинг не понимал, что с ним происходит, и мог только предполагать, что кто-то влияет на него извне. Кто-то или что-то, порожденное болотом, стремилось сломить его волю.
Фендель хранил молчание, с неколебимым спокойствием разматывая веревку. Пирмин крепко держал оставшийся факел, который уже догорал. Его робкое пламя не могло бороться с сырым воздухом, и квендели дрожали от холода в промокшей одежде.
Их продолжали сопровождать заунывные причитания Траутмана, не ослабевая и не становясь громче. Пес, невидимый в тумане, словно шел с ними рядом, и это усиливало охватившее Пирмина ощущение беспомощности. Они двигались без цели, не зная пути; летели, будто увядшие листья, в белом небытии, и исход их поисков зависел лишь от случая или какой-то другой силы.
Фендель молча указал посохом вперед, где колебались странные очертания. Чуть поодаль, прямо перед ними, в тумане повисла вертикальная линия.
– Что это? – взволнованно прошептал Пирмин.
– Ничего особенного, надеюсь, просто дерево или куст, – услышал он в ответ.
Когда они подошли ближе, оказалось, что Фендель не ошибся. На мелководье одиноко стояла мертвая сосна – уродливый бледный скелет дерева, острая кость которого торчала под прямым углом из верхушки высохшего ствола. Однако их внимание привлекло даже не мрачное, напоминавшее виселицу дерево, а большое черное перо, лениво плававшее на поверхности воды там, где ствол исчезал в болоте.
– Вороны, – изумленно произнес Пирмин. – Я о них совсем забыл, но эти птицы, несомненно, где-то здесь.
Он задумчиво огляделся по сторонам и прислушался.
– Интересно, это за ними Траутман сюда прибежал? Невероятно! Да и не слышно больше его лая…
Фендель беспокойно оглядывал голый ствол. А Пирмин вдруг осознал, что они уже давно не видели камышей и, наверное, даже не приближались к ним, потому что тихий зловещий шепот тоже прекратился. Стало подозрительно тихо, только где-то вдалеке раздавался резкий шелест, словно ветер дул над бесплодной землей. Скорее всего, это был очередной обман слуха, потому что порывы ветра до сухого дерева не долетали. Воздух был неподвижен, и маленькое пламя факела горело без помех.
Если бы Пирмину захотелось поделиться мнением, он, наверное, сказал бы, что нечто затаилось совсем рядом с ними. Но Фендель был так сосредоточен, что Пирмин не хотел его отвлекать.
– Фендель, – не выдержав напряженного молчания, все же обратился он к отшельнику, – ты тоже чувствуешь? Мне кажется, сейчас что-то случится!
– Да, – прошептал тот в ответ, – вполне возможно. Что-то мне здесь не нравится…
– Елки-поганки, что же это может быть? – прошептал Пирмин. – Как ты думаешь, волк еще вернется?
Вне себя от беспокойства, он посмотрел на тускло мерцающий факел, который не очень-то годился в качестве оружия.
Фендель поднял руку в старинном жесте защиты от призраков и так выразительно прошептал свое «Тс-с!», что у Кремплинга пропало всякое желание расспрашивать дальше.
Внезапно туман перед ними рассеялся, воздух стал прозрачнее. В тревожном ожидании того, что вот-вот увидят, квендели застыли по колено в воде под мертвой сосной. Им оставалось только наблюдать за происходящим, ведь спрятаться было негде.
Впереди неподалеку показался берег. Камыши там не росли, вместо них у подножия невысокой насыпи виднелась песчаная полоса. Узкая темная тропинка вела оттуда прямо вперед, в невидимую даль. Доносившийся с той стороны шорох производил порывистый ветер, который, как ни странно, принес запах горного воздуха. Дрожа от холода, Пирмин вспомнил слова Фенделя о другой стране, расположенной за границей миров.
Позади раздался протяжный, мучительный вой, и Пир-мин в ужасе обернулся: вокруг тоже все изменилось. В тумане появились прорехи, сквозь которые просвечивала черная вода. Еще дальше виднелся берег, с которого они отправились в путь. Пирмину даже показалось, что он смутно различает в камышах ворота. Значит, они оказались на ничейной земле между двумя мирами, один из которых так же негостеприимен, как и другой. И тут внимание квенделя снова привлек тоскливый вой и визг.
