Конан-варвар. Неизвестные хроники - Андрей Арсланович Мансуров
Пропадут.
К границе топи их маленький караванчик добрался к закату. Сам варвар ехал на наёмном коне, хозяин которого терпеливо и молча вышагивал рядом.
Конан расплатился, и отпустил всех. Он был рад, что никто его ни о чём не расспрашивал. Впрочем, он знал, что умеет напускать на себя такой вид — не больно-то захочешь вести беседы…
Люди и животные скрылись в темноте безлунной ночи: как раз было новолуние. Но чуткий слух киммерийца ещё долго доносил до него тихие ругательства, разговоры, и топот копыт по отвратительной каменистой тропе. Сам Конан никак не мог понять: каким именно образом огромное болото возникло и благополучно существует на зажатом между горных хребтов и вершин плато? И почему ни одна река из него не вытекает. Нигде.
И, главный вопрос: где следы дороги, по-идее, проложенной к этой топи Бекназар-баем?! Или тот рассчитывал устроить подъездной путь — позже? После преодоления самой сложной части будущего тракта — трясины?..
Наконец всё стихло: его наймиты действительно ушли назад, к городу.
Варвар распаковал любимую спутницу по путешествиям: объёмистую чёрную суму. Достал сухофрукты, вяленное мясо, свежую, восхитительно пахнущую и хрустящую, лепёшку. Бурдюк с водой: на время серьёзной работы он при всей своей браваде предпочитал вину — её. Чистую и бодрящую.
Поев, Конан расположился на извлечённом из той же сумы спальном мешке из шкуры северного марала. Костра он не разводил, хотя груда хвороста рядом с полосой камыша, обозначавшей границы болота, достигала его роста. Выждав около часа, он решил, что достаточно. И полез на ближайший склон.
Вначале чахлая, но жутко скользкая травка, и оползни из камней делали подъём опасным: подмётки сапог иногда начинали предательски скользить, или ненадёжно лежащий щебень порывался сползти вниз по склону под весом его немаленького тела. Но затем пошли только голые скальные уступы, и подниматься стало легче. Без луны, в рассеянном и неверном свете звёзд, киммерийцу с его кошачьим зрением было отлично видно всё вокруг. А уж про то, что навыки скалолазания он впитал с молоком матери, можно не упоминать.
Наконец он взобрался на высоту примерно двухста шагов над поверхностью топи, и выбрал удобную точку для наблюдения. Сел. Приготовился к долгому ожиданию.
Однако его терпение коварный чародей испытывал недолго. Почти сразу Конан разглядел несколько светлящихся на фоне безбрежной черноты трясины огоньков: их размещение чертовски напоминало… Окна самого обычного дома! Но варвар не стал торопиться. Сидел ещё около часа, стараясь как можно точнее запомнить расположение светящихся точек, пока не заметил, что вначале одна, а затем — и две другие, потухли.
К этому времени Конан понял, и что перед ним: огромная и почти круглая топь явно являлась котловиной давно погасшего вулкана. И вулкан уже наверняка спал не одно тысячелетие, за долгие годы заполняемый наносами песка и щебня, да останками гниющей травы и камыша… А поскольку выхода всему этому не было — вот оно и болото.
Киммериец стал спускаться тем же путём, что и пришёл, посмеиваясь в усы: всё он рассчитал верно. Ни один чародей не может лечь спать, не поужинав. И не почитав на ночь своих любимых чёрных манускриптов. О зловещих и гнусных ритуалах. И тайнах ушедших в небытие древних цивилизаций. И способах захватить весь мир.
И каким бы могучим этот чародей не был, для чтения он наверняка предпочтёт самый обычный свет. Например, от свечи. Или — масляной коптилки. Причём одна коптилка окажется в том месте, где маг ест — то есть в столовой или кухне, а другая — в спальне. И нет никакого сомнения в том, что с поверхности земли увидать такие предательские улики простому путнику или наблюдателю будет невозможно.
Но даже самому предусмотрительному чародею не придёт в голову полностью заколачивать на ночь ставни или закладывать оконные проёмы кирпичами или ещё чем таким — ведь среди вонючих миазмов чёртова болота можно запросто задохнуться. Хотя Конан не сомневался: уж против обычных-то — наземных — следопытов, маг наверняка подстраховался. И оборона от новых отрядов наместника — налажена вполне адекватная.
Об этом говорят и две пропавшие экспедиции, о которых, собственно, варвар узнал весьма легко: вволю накормив шашлыком из молодого барашка пожилого местного ночного сторожа, а одновременно незаметно — как бы исподволь! — и напоив бедолагу молодым, бьющим по сознанию, подобно молоту Тора, вином: до состояния «я тут лучше всех всё знаю!!!», вчерашним вечером.
Закинув руки за голову, Конан растянулся на своём спальном мешке. Над головой сверкали огромные, загадочно мерцающие, восточные звёзды, и проносились бесшумные тени: летучие мыши. Но вот комаров здесь почему-то почти не было: то ли их поели ночные рукокрылые, то ли, убедившись, что на берегах болота не останется, чтоб предоставить в их распоряжение свою тёплую вкусную кровь, ни одно разумное — или неразумное! — существо, они улетели кормиться в город. Хе-хе.
Киммериец закрыл глаза, и позволил себе расслабиться.
В том, что возникни опасность — обострённый инстинкт выживания разбудит его, он тоже не сомневался.
Ночь — вернее, её остаток — прошла спокойно. Серый рассвет застал Конана пакующим спальный мешок, и продукты, оставшиеся от завтрака, в суму.
Когда солнце наконец высунуло огненный краешек из-за хребта на востоке кратера, варвар уже вовсю пыхтел, перетаскивая вязанки, по три-четыре за раз, к тому краю болота, ближе к которому находился обнаруженный им свет. Носить и ходить было пока легко: вдоль берега какие-то животные, приходившие, вероятно, на водопой, протоптали неплохую тропку. Да и до места, откуда он планировал начать прокладывать гать, оказалось не так далеко: не более тысячи шагов, хотя почти половину уже приходилось идти вброд: по песчаной отмели у кромки непроходимых зарослей чёртова камыша.
К обеду варвар справился, и теперь сидел на небольшой расчищенной полянке у самой воды, изредка поглядывая на намеченный маршрут, и жуя свои сухофрукты и вяленное мясо. Запивал он их скупыми глоточками из бурдюка: пить болотную воду по его мнению, мог бы только сумасшедший. Ну, или человек с лужённым желудком и кишками.
Позволив себе полежать с полчаса на груде вырубленного камыша, пока полуденное солнце не перешло явственно на другую сторону долины, киммериец двинулся на разведку в глубину топи. Захватить вырубленный заранее в небольшой роще длинный шест-слегу он, разумеется, не забыл.
Вот здесь
