Гай Орловский - Юджин — повелитель времени. Книга 5. Любовные чары

—Наверное, — предположил я, — и по «Шарлю де Голлю» шарахнули?

Он подтвердил:

—   Я же говорю, нам повезло! Через десять минут по­сле приземления будем в Париже!

Лицо его было довольным, как у менеджера, я смол­чал и повернулся к окну. Лайнер идет на большой ско­рости, но на такой высоте, что зеленые леса внизу вы­глядят мшистым болотом, а холмы — неопрятными кочками, зато города радуют глаз изысками архитекту­ры, но, к счастью, отсюда не видно, во что превращены улицы и парки этих городов...

Жан что-то рассказывал, а я все смотрел в иллюми­натор. Под нами великолепная зелень, леса, словно вернулись времена Средневековья, хотя известно, что по всей Европе нет ни единого «дикого» дерева, а все посажено по плану лесниками, города выглядят игру­шечными не только потому, что домики совсем крохот­ные, а ввиду их пряничности, картинности, будто все сделано только для красоты и умиления.

Я все же знаю по новостям, что иногда прорыва­ются между победными сводками о том, кто сколько кому забил, что с той стороны Парижа уже исламская часть Франции. Первая битва под Пуатье закончилась разгромом войск Абдур-Рахмана, но вторую всего че­рез тысячу триста лет армия Абдул-Риада выиграла с легкостью. Все войска НАТО, прекрасно обученные и снабженные лучшим в мире оружием, не смогли выстоять перед напором людей, ведомых идеей, и бе­жали, бросая танки, бронетранспортеры и гранато­меты.

Понеся огромные потери с обеих сторон, Абдул-Риад и главнокомандующий НАТО Ганс Фулигинозис договорились о перемирии, Париж был разделен на две зоны, как Иерусалим, но в Европе с тоской понимают, что к исламистам постоянно подходят подкрепления, причем все добровольцы, а Европа уже истощила свои людские ресурсы.

Конечно, народу в Европе полно, но все политкор­ректные толерасты, всяк лучше примет любую веру, как и любую позу, чем пойдет на фронт...

Из кабины пилотов вышла бортпроводница в рас­стегнутой блузке и помятой юбке, сказала быстро все еще запыхавшимся голоском:

—   Всем пристегнуться!.. Идем на посадку!

Жан потянул на себя ремень, лицо впервые стало серьезным, сказал мне отечески:

—   Помни, турист, по временному договору Париж разделен на две части: западную и восточную. Западная сейчас под властью ислама...

Я переспросил:

—Но разве исламские кварталы там?

—Кварталов, — ответил он, — где преимущественно селятся мусульмане, увы, практически нет. Мусульмане из Пакистана, да, предпочитают свое гетто, а мусуль­мане из арабских стран живут по всей Франции. Вот в самом Париже их уже почти половина.

—   В какой части?

Он развел руками.

—   Увы, они селились во всех районах города. Тогда никто не думал, что город придется делить.

Пассажир с сиденья за нами сзади жутко серьезным голосом:

—   И правильно не думали. Сейчас половина, потом будет целиком.

Колеса коснулись полосы, нас чуть тряхнуло, только теперь появилось то чувство, словно мчимся на авто­мобиле, быстро сбавляя скорость.

Во всем исламском мире, насколько слышал по но­востям, день взятия Пуатье был объявлен Великим Праздником. Второго Карла Мартелла во Франции не нашлось, как и во всем Евросоюзе, а вся армия НАТО рассыпалась после первых же ударов снаружи, в то вре­мя как в странах Евросоюза вспыхнули восстания му­сульман.

Франция тихо угасает, Германия в панике, только Испания успокоилась быстро, с нею проще — там исламская культура осталась еще с тех прежних вре­мен, а Торквемада предан проклятиям самими испан­цами куда злее, чем сделали бы мусульмане, которые уважают его как сильного и решительного противника.

Если бы не он, говорят они, Испанию оставили бы еще тогда себе целиком и полностью. Даже без кровавой борьбы. А теперь пришлось брать ее заново, что вылилось в десять лет ожесточенного натиска, когда бои шли по всей стране с местными инсургентами, и совсем нем­ного с давлением извне.

Глава 10

Как Жан и обещал, под колесами лайнера побежала полоса небольшого и запущенного аэродрома, всего три самолета на поле, здание выглядит заброшенным, хотя там видны люди, двигаются тягачи и заправщики.

Еще спускаясь по трапу, я увидел густые черные клу­бы дыма в трех разных районах Парижа, огромные и

страшные, словно там горят склады горюче-смазочных материалов.

Город выглядит как после ожесточенной войны, хотя эта часть города под контролем войск НАТО, но, похо­же, бои здесь все же шли. Пара зданий зияют выбитыми окнами и, похоже, там сейчас никто не живет.

Едва я покинул поле аэродрома, как ко мне подошел высокий мужчина в строгом костюме чиновника.

—Господин Юджин? Мне поручено встретить вас.

—Польщен, — ответил я.

—Пойдемте, — сказал он отрывисто, — время до­рого.

На выходе из здания аэропорта, где еще не успели заделать выбоины в стенах от крупнокалиберных пуль, нас поджидал пятнистый бронеавтомобиль. За рулем здоровяк в военной форме Иностранного легиона, оки­нул меня оценивающим взглядом.

—   Все в порядке, — сказал мой провожатый. — Гони в штаб.

По его жесту я сел на заднее сиденье, как и он сам. Водитель вырулил на дорогу и погнал на большой ско­рости, а строгокостюмный сказал коротко:

—Ганс Мюллер, уполномоченный по. Это Рено Краус, через десять минут мы предстанем. У вас есть какие-то вопросы?

—Откуда? — спросил я. — Все так понятно, что даль­ше некуда.

Водитель хмыкнул, по его виду было видно, что ему и сейчас все непонятно, хотя родился здесь и жил всю жизнь.

Впереди на перекрестке военные грузовики и бэтэ­эры перегородили дорогу, а солдаты в бронекостюмах и с непрозрачными для нас шлемами машут руками, направляя движение в другие стороны.

Мы подъехали, Ганс высунулся, крикнул:

—Что стряслось?

—Там захвачены здания, — сообщил солдат. — Зона оцеплена, гражданским туда нельзя.

—Мы не гражданские, — сообщил Ганс.

—Даже не гражданским нужен пропуск, — ответил солдат.

Ганс вышел из машины, в его руке появился смарт­фон, чуть потолще обычного. Я смотрел, как он разго­варивает с кем-то, потом он обернулся и помахал мне.

Я вылез, он сказал коротко:

—С руководством уже договорено. Нам дальше нельзя, но вам нужно пройти между бронетранспорте­рами, там готовится грузовик к отправке к штабу. Пое­дете с ними.

—А там? — спросил я.

—Вас встретят, — сказал он. — Поспешите, время играет против нас, Эйнштейн был не прав.

—И Нильс Бор, — согласился я. — Прав тот, у кого больше прав, а еще лучше, если в руках автомат с пол­ным боекомплектом.