Другой мир - Наталия Янкович
Медленно он начал осознавать, что сходит с ума!
После очередного безрезультатного допроса врача о «том мире» Сеня в изнеможении лежал на постели. За окном кружились снежинки, и он слушал, как они медленно ложатся на белую гладь наста. В противоположном конце коридора в угловой палате сонно засопел теперь уже его товарищ — профессор математики Федин. Медсестра на посту звякнула ложкой о край стакана, заполненного сладким чаем с лимоном.
Все это пациент 414 отчетливо слышал и знал. Он даже мог назвать точное число мышей, что бегали по подвалам сумасшедшего дома, и скольких съел на обед местный кот Васька.
Окружающая действительность отражалась в его сознании в мельчайших деталях, и пациент 414 теперь удивлялся, как мог не замечать этого раньше.
Поджав под себя ноги, он сел и, раскачиваясь из стороны в сторону, начал беспрерывно твердил свое имя. Это помогало и… отделяло… от того, что происходило в его мозгу.
Целый мир, заключенный в его голове, затягивал и уводил от собственного «я». И только когда он произносил из раза в раз «Семен», действительность позволяла на миг вернуться к своей личности. Он был всем, но не мог оставаться собой…
А воспоминания о сказочной стране стали мукой, миражом сознания, началом болезни… Он отчетливо понимал, что болен, но ничего не мог с этим поделать. И чем больше проходило времени, тем больше изменений претерпевало сознание.
Как-то вечером он уединился с профессором в закутке для сушки белья. Находить места там, где никого нет, и их вряд ли кто найдет, с его восприятием реальности теперь оказалось сущим пустяком.
— Профессор, — прошептал он тревожно. — Это становится невыносимо… Я сам понимаю, что схожу с ума!
Небольшой худощавый мужчина преклонного возраста поднял на него печальный и внимательный взгляд.
— Друг мой, — проговорил он, — в этом мире границы нормальности устанавливает большинство, и мы не вписались в их рамки. Но говорит ли это о том, что мы больны? Вовсе нет… Мы просто другие…
— Мне страшно, профессор! — пробормотал пациент 414. — Раньше я знал все о том, что происходит в моем отделении, потом на этаже, а теперь… в целой больнице!
— Ты говорил об этом с Лябахом? — поинтересовался худощавый мужчина.
Пациент 414 отрицательно покачал головой.
— Я ему не доверяю… — ответил он.
Профессор довольно улыбнулся и страстно зашептал:
— Это твой дар! Только твой! Не открывай его варварам! Иначе они упекут тебя до конца дней в этой лечебнице! Не делай моих ошибок!
Пациент 414 вздрогнул.
— Так вы… тоже…
Пожилой мужчина восторженно сверкнул глазами.
— Подобное было и со мной, но как только я сообщил о новых возможностях Лябаху — это в одночасье оборвалось… Пришла полная потеря памяти и паралич… Несколько месяцев я не мог пошевелить и пальцем…
— Я чувствую себя почти богом! — отозвался 414-ый и опасливо потупился. — Богом, который забыл свое истинное лицо!
— Притворись, что ты — как все… — хмуро отозвался профессор. — И у тебя появится шанс…
— Это становится все труднее и труднее. Восприятие растет. В моей голове одновременно живут сотни людей: врачей, медсестер, больных… Иногда я почти теряю контроль… и теряю себя в этом потоке реальности…
— А голоса? — отозвался профессор.
— Сейчас молчат, — отозвался пациент. — Чаще всего они звучат утром, когда подъем, потом…
— …После обеда, и третий раз — перед сном, — продолжил профессор. — И ты знаешь, что это частоты в четыреста пятьдесят или четыреста тридцать мегагерц и слова назойливо повторяются. Иногда это не слова, а импульсы разной интенсивности и продолжительности…
Пациент 414 схватился за голову.
— Опять начинается! — застонал он.
Профессор заботливо положил руку на подрагивающие плечи товарища.
— К сожалению, я не знаю, как тебе помочь, — проговорил он печально. — Они меня тоже терзали… До того паралича… Я сказал врачу… Теперь я их не слышу… Но и не живу. Каждое движение дается невыносимым трудом. А иногда я со страхом понимаю, что не в силах управлять своим телом… Лучше научись их не слышать, чем жить так…
После этого разговора 414-ый попытался начать тренировки. Со скрежетом зубов и слезами на глазах он старался сконцентрироваться на каждом звуке, понять его природу, а потом заставить сознание не воспринимать подобное колебание. Но в очередной раз он наталкивался на такую могучую силу, что не смел ей противостоять.
Пот и слезы текли по лицу, из носа шла кровь, а голоса продолжали звучать.
— Я сумасшедший… сумасшедший… и с этим надо смериться… — пробормотал 414 и без сознания упал на пол.
— Он нас слышит? — послышался обеспокоенный голос.
— В его состоянии это было бы чудом, — отозвался второй. — Девяносто процентов мозга мертво. Потребления кислорода хватает только на то, что бы предохранить его от гниения.
— Многочисленные рубцы на легких, изменение плотности тканей… — сказал третий, женский, голос. — Эксперимент необходимо прекратить. Его психике уже ничего не поможет.
— Но, Ита! Уже ничего и не помешает! — недовольно отозвался второй, в котором Семен угадал голос Лябаха.
— Вы заходите слишком далеко! — воскликнул другой мужчина. — Этому нет оправдания! Скоро из сумасшедшего он превратится в растение!
— Не забывайте, что и Вы, Роман, принимали участие в этом эксперименте! — грозно ответил Лябах. — И не смейте мне указывать! Здесь я решаю, что, когда начинать и когда заканчивать! Ему мы уже не повредим, а, следовательно, станем продолжать! Он интересен, и я не намерен упускать этот шанс!
— Вся проблема в греющем излучении… — вставила Ита, как только Лябах закончил свою гневную речь. — Он выдержал столько, сколько никто не выдерживал. Но резерв исчерпан. Мы должны найти другой подход.
— Ик тому же он молчит как рыба! — добавил Роман. — Как будто с ним ничего не происходит!
— А это моя забота, почему он молчит! — рыкнул Лябах — Главное, что мы видим эффект!
— Никакого эффекта нет! — воскликнул Роман. — Он стал еще более сумасшедшим, чем был! Посмотрите на эти все учащающиеся приступы, когда он часами лежит с остекленевшими глазами! Обратите внимание на то, как он все чаще теряется в самых простых вопросах! Медленно, но верно он деградирует!
— У меня есть распоряжение, — прошипел Лябах, — и я его выполню!
— Какое распоряжение? — удивленно переспросила женщина.
Роман с Итой переглянулись. Главврач недовольно хмыкнул и процедил:
— Мы должны узнать каждую деталь, каждую мелочь бреда. Начиная от цвета глаз его персонажей, кончая сортом травы в той местности. И наши
