Ярче, чем Жар-птица - Диана Анатольевна Будко
Все чаще к Ирис приходили не за особыми заклинаниями против от прохудившейся крыши или для быстрого роста моркови, а за порошками от болей и плохого настроения. Если год назад девушке приходилось разъяснять людям вред приворотов, то теперь – разницу между волшебницей и лекарем. Кто-то понимал сразу и с грустью уходил, но большинство поглядывало недоверчиво и прямо обвиняло в равнодушии.
Чтобы не растерять клиентов, Ирис приходилось продавать им подешевле особый букет для сладких снов, состоящий из лаванды, вереска и ромашки. Она не ощущала себя мошенницей, поскольку прямо говорила о свойствах этого товара и не обещала ничего сверхъестественного. Однако в памяти обывателей остались воспоминания о том, как она лихо уничтожила каменные глыбы, поэтому засушенные цветы воспринимались как амулет, как небольшой отголосок непонятного, но притягательного волшебства.
Девушка не могла не заметить, что после этого случая к ней стали относится со страхом и настороженностью. Она словно перечеркнула этим поступком последнюю надежду на то, что здесь поселилась очередная шарлатанка, только и умеющая, что гадать да раздавать неосуществимые обещания.
С ней перестали приветливо разговаривать в городках, Тилири больше не забегала, даже придворные в замке только сдержанно здоровались и тут же скрывались в лабиринтах переходов. Впрочем, это нисколько не мешало волшебнице узнавать все государственные сплетни. Так, повсюду шли разговоры об отваге Харркона: как выяснилось, под угрозой бессрочной забастовки он надавил на принца Туллия, заставив помогать семьям пострадавших. В замке девушка ни о чем таком не слышала, поэтому никак не могла взять в толк, откуда появились эти слухи. Ей вспомнился пренебрежительный уход Харркона с места событий, который никак не соотносился с образом защитника интересов всех балтинцев.
В разгар волнений по стране прокатилась удивительная весть. Впервые за долгие годы в порт Балтинии войдет торговый корабль из Капелии с праздными пассажирами на борту. Чужаки должны провести здесь не меньше недели, что само по себе опасно: неизвестно, какие хвори они привезут с собой и как сильно отравят здешние обычаи.
В день прибытия судна на пристани собрались все, кто не был занят сколько-нибудь обязательной работой. Ожидалось нечто невероятное, однако всего лишь несколько десятков человек, нерешительно оглядываясь, спустились по трапу, а продавцы занялись отгрузкой товара. Впрочем, можно было предположить, что капельцы оказались словно помечены особым клеймом, выдававшим их принадлежность к другому острову. Дело было вовсе не в одежде, а в совершенно иной походке, взглядах и акценте, который пробивался даже сквозь их дыхание. Они ходили по острову чуть осторожнее, чем любой из балтинцев, и напоминали привидений, покинувших свои фамильные замки.
Ирис вовсе не хотелось показываться на глаза чужакам. Неизвестно, с кем можно столкнуться, и как этот человек окажется связан с ее прошлым.
Однако, словно специально, ее пригодный для большинства зелий самый любимый котел дал огромную трещину, сквозь которую все очень быстро проливалось на пол. Волей-неволей волшебнице пришлось отправиться в Регенсвальд, чтобы заказать новый.
На обратном пути, когда она шла, погруженная в мысли о том, достаточно ли нагнала страха на продавца, чтобы заказ привезли к строго оговоренному сроку, ее окликнули:
– Госпожа Ирис!
Девушка резко остановилась и подошла к толстой женщине средних лет, стоящей в дверях кабака «Морская гладь», о котором она слышала самые залихватские истории.
– Здравствуйте, вы что-то хотели? – приветливо откликнулась Ирис.
Женщина, не прекращая вытирать руки о фартук, вытаращила глаза и с трудом сглотнула:
– У нас небольшие проблемы с мышами. Не могли бы вы нам как-то помочь?
Волшебница довольно кивнула и зашла внутрь: «Изгнание мышей самое элементарное. Ох! Как быстро Хабмер заставил меня продемонстрировать его, испугавшись, что ошибся во мне. Теперь за такую мелочь получу немного денег или еды».
Полупустая днем «Морская гладь» оказалась довольно безыскусным заведением с грубо сколоченной мебелью, стоптанными половицами в дырах и скромным меню, написанным во всю стену. Зато все было обставлено так, чтобы ничто не смущало бурное веселье по вечерам, а цены, несомненно, были рассчитаны на самого ленивого балтинца, перебивающегося мелкими случайными заработками.
«Неудивительно, что здесь мыши. Тут и змея запросто найдет чем поживиться!» – Ирис, игнорируя посетителей, взяла со стойки кувшин, понюхала его содержимое и, убедившись, что это хоть и очень мутная, но все же питьевая вода, встала в центр зала и, нашептывая легкое, почти как детская считалочка заклинание, стала лить жидкость на пол. Через пару минут все мыши выскочили из щелей и под дружный визг бросились к оставленной открытой двери.
– Все. Ближайшие полгода они к вам больше не сунутся.
«Дайте деньги, а не продукты», – брезгливо подумала она и кокетливо улыбнулась изумленному трактирщику.
– Жена, отсчитай сто листьев.
Женщина суетливо полезла под прилавок и с необычайным кряхтением стала извлекать что-то тяжелое и звенящее. Ирис, чтобы не смущать ее, лениво оперлась о стойку и бросила вальяжный взгляд в зал. Она сразу вычислила присутствующих здесь чужаков из Капелии, от этого стало не по себе. Одно дело – проворачивать такие вещи на глазах у местных, а совсем другое – у тех, кто, возможно, видел ее ранее.
Это была пожилая пара – с седыми волосами, сильно стянутыми на затылках, в широких одеждах из легкой ткани, мужской костюм неотличим от женского. Эти люди не производили впечатления заядлых путешественников, а скорее тех, кто впервые оказался на другом острове.
Девушка так отвлеклась на их созерцание, что не заметила, как звякнул дверной колокольчик. Трактирщик вручил ей деньги и тепло поблагодарил, добавив, что, к сожалению, ни разу не замечал ее в своем достойнейшем заведении, которым не брезгуют самые высокопоставленные придворные. Волшебница, спрятав монеты, раскланялась с хозяевами, пообещав как-нибудь отведать их фирменных креветок, и, удаляясь, будто бы случайно оглянулась в сторону капельцев.
Чувство необычайной радости и в тоже время страха заставило ее выскочить на улицу. Не оглядываясь, Ирис бросилась в сторону своего дома, пытаясь осознать – только что она увидела свою лучшую подругу, Тростник, сидящую рядом со старушкой и демонстрирующую купленную шаль.
На душе у Ирис было неспокойно. Если бы она могла, то тотчас бросилась бы к подруге и крепко-крепко обняла, расспрашивая обо всем, что случилось за год, а потом, постоянно сбиваясь
