Первый закон: Кровь и железо. Прежде чем их повесят. Последний довод королей - Джо Аберкромби
– Завтра к этому времени в Адуе в живых не останется ни единого кантийского солдата.
– Ищейка, я бы хотел, чтобы ты и твои северяне поддержали генерала Кроя. Если ваш… – Вест немного помялся, – если ваш король не возражает.
Ищейка облизнул острые зубы.
– Король пойдет, куда ветер дует. Таков уж он.
– Этим вечером ветер дует в сторону Адуи.
– Точно, – кивнул северянин. – Значит, и нам в Адую.
– Генерал Поулдер, вы подойдете к городу с юго-востока и отобьете у врага стены. Дальше двинетесь к порту. Если враг продвинулся так далеко, выбейте его и дальше отправляйтесь по Прямому проспекту на север, к Агрионту.
Поулдер хватил по столу кулаком, и его офицеры зарычали, как кулачные бойцы перед боем за приз.
– Так точно, черт подери! Зальем улицы Адуи гуркской кровью!
Вест хмуро глянул на Кроя и Поулдера.
– Не буду напоминать, как важна завтрашняя победа.
Генералы встали и направились к выходу из шатра. У полога они замерли, посмотрели друг на друга, и Вест подумал: неужто и сейчас они станут бодаться?
Но Крой протянул руку.
– Удачи вам, генерал Поулдер.
Поулдер сжал его руку обеими руками.
– И вам, генерал Крой. Удачи всем нам.
Они вышли в сгущающиеся сумерки, следом – их офицеры и Челенгорм с Бринтом.
– Лорд-маршал… – откашлялся Хайден. – Со мной в путь отправились еще четыре рыцаря-герольда. Мы разделились в надежде, что хоть один пересечет позиции гурков. Кто-нибудь еще добрался до вас?
– Нет… пока нет. Возможно, позже… – Вест не слишком на это рассчитывал, и в глазах Хайдена видел те же сомнения.
– Да, конечно. Возможно, остальные доберутся позже.
– Сержант Пайк напоит вас вином и выдаст лошадь. Вы, полагаю, захотите увидеть завтрашнюю атаку на гурков?
– Так точно.
– Очень хорошо.
Пайк увел рыцаря, и Вест хмуро посмотрел им вслед. Ему было жаль товарищей Хайдена, но к концу завтрашнего дня народу погибнет еще больше. Остался бы кто-то, кто оплачет ушедших. Откинув полог шатра, он вышел в прохладу вечера.
Внизу в узкой бухточке покачивались корабли Союза. Высокие мачты колыхались на фоне темнеющих облаков: синих, серых и огненно-рыжих. Весту показалось, что он видит, как между кораблями и черным берегом снуют шлюпки, перевозящие на сушу остатки армии.
Солнце быстро спускалось за горизонт, и на западе по небу над холмами расплывалось огненное пятно. Где-то там, невидимая глазу, полыхала сейчас осажденная Адуя. Вест размял затекшие плечи. С тех пор, как он покинул Инглию, от сестры не пришло ни строчки. Из города Арди точно не бежала, однако Вест ничего не мог с этим поделать. Только отдать приказ о немедленном марш-броске и атаке в надежде – несмотря ни на что – на лучшее. Вест потер живот. В последнее время беспокоил желудок – после морского перехода началось несварение. Вот оно, бремя командования. Пройдет еще несколько недель, и Вест – как и его предшественник – будет блевать кровью на карты. Он судорожно вздохнул и резко выдохнул.
– Знаю, каково тебе. – Ищейка сидел на колченогой скамейке у шатра и, упершись локтями в колени, смотрел на море.
Вест плюхнулся рядом с ним. Совещания с Кроем и Поулдером ужасно выматывали. Если долго строить из себя человека из камня, то скоро станешь человеком-соломинкой.
– Прости, – неожиданно произнес он.
– Простить? – удивился Ищейка. – За что?
– За все. Тридуба, Тул… Катиль. – В горле встал ком, и Вест натужно сглотнул. – За всех. Мне очень жаль.
– А, всем жаль. Я тебя не виню. Никого не виню, даже Бетода. Какая от этого польза? Мы просто делаем, что приходится. Толку-то разбираться в причинах?
Подумав немного, Вест кивнул.
– Хорошо.
Они сидели, глядя, как в бухте зажигаются факелы, будто рассеянная по берегу светящаяся пыль.
Ночь – время мрачное. Ночью холодно, мокро, идет дождь, и надо брести по грязи до самого рассвета, многие мили. А самое мрачное ждет в конце пути, когда взойдет солнце. Марш-броски с каждым годом становились трудней. Молодым Логен – еще не потеряв пальца и не стяжав кровавую славу – чувствовал возбуждение, трепет. Теперь – только страх, от которого тянет блевать. Страх боя и того, что страшнее, – последствий.
То, что он стал королем, не помогало. Ни капельки. Быть королем – это как быть вождем, только хуже. Теперь ему все время казалось, что он должен был что-то сделать и не сделал. Пропасть между ним и окружающими становилась совсем непреодолимой.
Кругом во тьме хлюпали сапоги в грязи, бряцали оружие и сбруя на лошадях, ругались люди. Некоторые, освещая раскисшую дорогу, несли факелы, что стреляли горящей смолой; было видно, как идет дождь. Капли с неба падали и на Логена, отеческим поцелуем покрывали голову и лицо, хлопали по плечам, закутанным в старый плащ.
Армия Союза растянулась по пяти дорогам, ведущим на восток, в Адую, к жестокой расправе над гурками. Логен со своими людьми шел по самой северной дороге. На юге он видел смутную цепочку мерцающих огоньков, что плыла сквозь темный проселок, и конец ее исчезал из виду. Значит, в той стороне была другая колонна. Еще тысяча воинов, проклинающих грязь и дождь, топающих к кровавому восходу.
Логен нахмурился, увидев впереди Трясучку. Тот обернулся: на хмуром худом лице его плясали резкие тени, в глазах отражалось неверное пламя факела. Они посмотрели друг на друга, затем Трясучка отвернулся и, сгорбившись, побрел дальше.
– Этому я так и не нравлюсь. Да и не понравлюсь никогда.
– Бездумная резня любви народа не подарит, – заметил Ищейка. – Особенно королю.
– Но у него есть хребет, чтобы с этим что-то сделать.
Трясучка был озлоблен, и злоба его была не из тех, что проходят со временем. Такой гнев не излечишь добрым делом или спасением жизни. Мало какие раны заживают, а есть и такие, которые с каждым днем ноют сильней и сильней.
– Не беспокойся о нем. – Ищейка будто прочел мысли Логена. – С ним все в порядке. Лучше о гурках печалься. Да мало ли о чем еще.
– Угу, – согласился Молчун.
Логен соглашаться не спешил. Самые страшные враги – ближайшие соседи, так всегда говорил отец. Прежде Логен убил бы ублюдка на месте и тем избавил себя от проблем. Но теперь он старался исправиться и стать лучше. Старался изо всех сил.
– Клянусь мертвыми, кто бы мог об этом подумать, – произнес Ищейка. – Мы идем бить смуглых людей, сражаться на стороне Союза. Как мы до этого докатились?! Нам здесь не место.
Логен сделал глубокий вдох, подождал, пока Трясучка отойдет подальше.
– Свирепый впрягся за нас. Если бы не он, мы бы
