Сумрачный лес - Роннефельдт Каролина

Элиас неумолимо тянул его за собой по давно забытой дороге, по которой ходили лишь немногие квендели. Младший из детей Кремплингов ничего не знал о тех далеких событиях, наверное, даже старейшины в Звездчатке мало что могли бы о них рассказать. Блоди почувствовал, что настало время прощания. И хотя он не умер, чудом выбравшись из трясины, теперь он, захваченный в плен жутким существом, покидал знакомый ему мир. Даже странно, что он остался цел. Словно насмехаясь над его беспомощностью, ветер снова донес до Блоди голоса отца и Фенделя. Или так шептались камыши?

Последняя мысль, связанная с прежней жизнью, была о Траутмане. Но и это воспоминание о друге, будто тонкая паутинка, оборвалось в сознании, ведь все мольбы Блоди не привели к нему пса, а вой так и остался позади, постепенно затихая в тумане.

Вдали было светло и ясно, они уже давно шли по твердой земле. Вскоре под ногами захрустел песок – болото кончилось. Камыши больше не шуршали, а налетевший с голых горных склонов ледяной ветер шевелил редкие кустики вереска под ногами. Все предвещало резкое похолодание.

Блоди в последний раз оглянулся. Он отчетливо видел дорогу, по которой они покинули Сумрачную топь и вышли из болота. Тропинка терялась в тумане, нависшем особенно густой пеленой над болотом, но при этом позволившем им выйти на чистый воздух. Однако об этом Блоди уже позабыл и ничего не понял, глядя на странную сцену, которая предстала перед ним вдали.

Там, далеко-далеко, две крошечные фигурки склонились над третьей, над маленьким существом, возможно, животным. Внезапно один из незнакомцев отделился от группы, вероятно, что-то заметив, и побежал в сторону пустоши. Он мчался со всех ног, вне себя от волнения, размахивал руками и кричал, но его слова не долетали до Блоди.

Второй, который еще стоял на месте, склонившись над существом на земле, тоже вскочил и попытался догнать первого, что удалось ему с трудом: тот мчался, словно за ним гнались демоны. Но в конце концов ему пришлось сдаться, он упал на колени и съежился. Второй подошел к нему, помог встать, и они, похоже, заспорили, стоит ли бежать дальше. Пожалуй, они даже ссорились. А животное, походившее на собаку, с трудом поднялось на ноги и, прихрамывая, направилось к двум спорщикам, как будто понимало, что происходит.

Блоди не знал, как все это истолковать, хотя ему казалось, что этих троих он раньше встречал. Однако теперь это не имело для него значения, да и раньше, вообще-то, было безразлично. Больше всего его раздражала боль в правой руке, хотя он не мог припомнить, чтобы где-нибудь поранился или ушибся. Рука казалась вполне целой, разве что была чуть бледнее, чем левая.

«Так тому и быть», – подумал Блоди и сунул руки в карманы брюк.

Чтобы ходить, нужны ноги, а они болели уже не так сильно. Бодрым шагом он направился к Элиасу, негромко напевая припев старинной песни:

В небесах среди бледно-серых грозовых туч над двумя странниками кружили два ворона, и морозный ветер уносил вдаль их хриплые крики.

Глава восьмая

Путь в никуда

Споткнувшись о порог, Пирмин ввалился в хижину Фенделя, сам не понимая, как туда попал. Он из последних сил захлопнул за собой дверь и медленно сполз вниз, прижавшись к ней спиной, пока в полном изнеможении не сел на утоптанный глиняный пол. Он долго бежал из зарослей Черного камыша и весь вспотел. Однако внутри у него царил такой ледяной холод, какого он никогда раньше не испытывал. Он потерял всех: и Блоди, и Фенделя, и даже собаку. Остался совсем один и теперь не знал, как вернуться с такими новостями домой.

Ночь отступала, и призрачный свет просачивался сквозь низкие окна в подслеповатый домик, по хозяину которого впервые в жизни скучал сосед. Пирмину казалось, что он совсем недавно отправился в путь с Фенделем, пытаясь отыскать младшего сына, который молниеносно и с кошачьей ловкостью от него ускользнул. Если бы не призрачный туман и не Черные камыши совсем рядом, Пирмин даже позволил бы себе гордиться смелостью Блоди.

Но тогда, в этой бесконечной ночи, которая сменила мрак на чуждое и непонятное сияние, исходившее не то от болота, не то, что еще хуже, из Сумрачного леса, нужно было остановить его, пока не случилась беда. И он бросился бежать за мальчиком, не оглядываясь на Фенделя.

– Стой! – раздался голос за спиной, и что-то дернуло его за куртку, не давая уйти. – Так нельзя, только не через болото… А ведь наш маленький храбрец окажется именно там, клянусь отважным Трутовиком.

Фендель, схвативший Пирмина сзади за воротник, чуть подумал и добавил:

– Подожди минуту! Я принесу факелы, посохи и веревку.

И хотя Пирмин выслушал эти слова с беспокойством, ведь, судя по всему, отшельник знал кое-что о коварстве болот, он был благодарен ему за решимость продолжать поиски. Обеспокоенный отец с нетерпением ждал, пока Фендель соберет снаряжение, и с горечью думал, что это будет уже третья попытка выбраться из хижины. Он безмолвно осыпал воронов самыми грубыми проклятиями, какие только могут прийти на ум. Да и Траутмана не мешало бы на несколько дней привязать у конуры за непослушание.

Не успел Фендель выйти с поклажей, как они бросились бежать. Каждый держал в руках по длинному посоху и горящему факелу, а отшельник еще и перекинул через плечо веревку. Пирмин недоумевал, зачем им факелы, ведь уже светало.

– Думается, – пробормотал Фендель, – факелы пригодятся не только, чтобы светить, ведь горящий факел не самое плохое оружие.

Пирмин с беспокойством увидел, что туман уже почти переполз реку. Он едва различал мост, хотя был от него совсем недалеко. В ложбине на берегу Лисички вдруг стало так сумрачно, что Пирмин на мгновение потерял из виду Фен-деля, пока в свете факела не блеснула белая повязка на его голове.

Пирмин запрещал себе думать о Фиделии. Мысль о том, как она отреагирует на известие, что ее младший сын в страшной опасности, сводила его с ума. Он снова и снова громко звал Блоди, пока однажды ему не показалось, что он услышал ответ.

– Ты слышишь, Фендель? – тяжело дыша, обратился он к спутнику.

Оба остановились.

– Блоди! – снова крикнул Пирмин в туман. – Блоди, жди нас и никуда не уходи! Мы идем!

Он напряженно вслушивался в ночь. Негромко журчала река, потрескивали факелы, в воздухе слышалось что-то похожее на легкий рокот. В остальном было тихо.

– Тс-с! – Пирмин не сдавался. – Что это? Его голос? Кажется, он недалеко ушел! Быстрее, бежим! Клянусь ночными мотыльками, мы догоним его на мосту!

Но когда они поднялись наверх, Блоди там не оказалось. Все пространство над рекой и оба берега захватил туман, повисший белой пеленой. Лишь кое-где из марева поднимался одинокий призрак дерева. Снежный блеск в воздухе совершенно сбивал с толку. Казалось, что в тумане витали бесчисленные кристаллы льда или жемчужные капли света, превращавшие ночь в зимний пейзаж под полной луной.

– Туда, вниз, – сказал Фендель, ни словом не обмолвившись о том, как быстро и сильно изменилось все вокруг. Он будто со всем смирился: квенделя, привыкшего к одиночеству, события этой ночи наверняка выбили бы из колеи. Однако отшельник задумчиво молчал, высматривая тропу, по которой было бы удобно спуститься с насыпи к Лисичке за невысокой защитной стеной.

С факелами и посохами в руках идти к подножию холма было нелегко. Снизу старый мост представлял собой жуткое зрелище, превратившись в невиданное сооружение со струящимся занавесом перед высокими воротами. Пирмин подумал, что из проема вот-вот вылезет какая-нибудь жуткая тварь, вроде бледного призрака с длинными руками и когтистыми пальцами. Туманная пелена подозрительно колыхалась. Зажурчала вода, и факелы замигали, играя отблесками на густом подлеске. Квендели не зря избегали прибрежной тропы – здесь в самом деле было небезопасно.