Альтернат - Медина Мирай
Жителям Темного измерения не снились сны. Они даже представить не могли, что это такое. Сам Азаруэль знал об этом лишь понаслышке и потому большой потерей не считал. Закрывая глаза, он думал, что после забытья, как и всегда, проснется отдохнувшим к назначенному времени. И он проснулся, но не в своей мягкой постели, а на жухлой траве под порывистым, пробивающим до дрожи ветром.
Его окружали плотно стоящие друг к другу мертвые деревья. Их оголенные кривые ветви тянулись к черному небу подобно рукам утопленника, хватающегося хоть за что-нибудь, что могло бы его спасти. Азаруэль помнил эти края. Еще бы, ведь он здесь родился. На его памяти Темное измерение никогда не славилось приятной погодой, не говоря уже хоть об одном лучике солнца. Казалось, этот мир давно поглотили тучи, накрыли непробиваемым куполом.
«Наверное, это и есть сон», – единственное разумное, пусть и абсурдное объяснение, которое пришло Азаруэлю в голову.
Какое-то время он бесцельно бродил по лесу, удивляясь, насколько живые картины его окружают. Не отличить от реальности. Вдруг справа послышался шелест. Сначала Азаруэль списал его на ветер, но затем заметил рядом резкое движение. Он повернулся и увидел перед собой маленькую овечку.
От земных овец здешние отличались всем, кроме белого меха и черных мордочек: ходили на четырех тонких птичьих ногах, больше похожих на ветки; на курчавых спинках местами росли верблюжьи колючки, а на лбах – сорные травы. Но овечка, встретившаяся Азаруэлю, не напоминала и привычных в этом измерении – она была с янтарными светящимися глазами и янтарными веснушками. Одна на весь свой род. Преступник получит меньший срок за убийство человека, чем за малейший вред такому животному.
Овечка похлопала глазками, мотнула головой в сторону, словно подзывая, и поскакала вперед. Азаруэль недоверчиво посмотрел на нее и все же пошел следом. Он не знал, как течет время во снах, и принялся отсчитывать шаги.
Десятый, пятнадцатый, двадцать четвертый. По его расчетам должно было пройти не больше пяти минут. Лес впереди сгущался. Наконец показалось что-то кроме деревьев – укрытый тусклой травой пригорок на небольшом пустыре в окружении леса и пеньков. Только невысокая каменная труба говорила о том, что это не просто гора земли.
Сердце Азаруэля забилось чаще, к горлу подступил ком. Он обогнул пригорок и нашел старенькую дверь. Когда-то, сидя на пеньке срубленного им же дерева, он собственноручно сколотил ее, закрепил петли, железные ручки и вставил в дверной проем. Так закончилось долгое строительство землянки, где они с женой прожили столько счастливых дней.
Азаруэль спустился по двум каменным ступенькам и открыл дверь. Его встретил уютный полумрак, успокаивающее тепло и треск щепок в камине, который он расположил в центре, чтобы домик прогревался равномерно. Внутри все было как в последний день: обеденный столик с двумя приставленными стульями напротив топки, рядом полка с книгами, зачитанными Адель до дыр, шкафчик с немногими вещами, которые она в спешке захватила с собой из дома, кровать и кресло, стоящее спиной ко входу. Бревенчатые стены они украсили гирляндой из искусственных сухоцветов и картинами, нарисованными женой во время беременности. Рамки для них сделал Азаруэль. Он обошел каждую из четырех картин, робко прикасаясь к выпуклым мазкам, словно так мог коснуться их создательницы.
За спиной послышался скрип. Обернувшись, Азаруэль едва устоял на ногах от увиденного. В кресле сидела Адель – невысокая, худенькая, босая, в знакомом синем цветочном платье с пышным рукавом. Серые волнистые волосы были собраны в пучок, длинная косая челка падала на черные глаза. На смуглом лице виднелись веснушки. Азаруэль в смятении замер. Его била легкая дрожь. Если это сон, то пусть он продлится еще долго.
– Не ожидал увидеть меня после стольких лет? – спросила она со знакомой хрипотцой.
– К-как? – Он шагнул вперед и тут же остановился: боялся, что от любого резкого движения Адель растворится как дымка. – Почему? Ч-что происходит? Ты в самом деле здесь? – Он схватился за голову, зажмурился и тут же распахнул глаза. Жена была все еще перед ним. – Это все мне мерещится?
– Думаю, ты уже понял, что это не простой сон, как у людей, – она улыбнулась. – Я в самом деле здесь. И не просто так.
Она встала и приблизилась к нему.
– Моя жизнь связана с Белой скрипкой Конгломерата. После смерти я была заточена в ней. И потому не найти мне покоя.
– Я знал, что ты связана со скрипкой, но почему ты появилась именно сейчас?
Она опустила голову.
– Надеюсь, это не подарило тебе ложных надежд на мое возрождение. Я умерла. Мое тело давно обратилось прахом, мне нет пути назад. Но и покоя найти я не могу из-за скрипки. Все эти годы, кто бы ни касался ее, я спала непробудным сном. Только подходящий на роль нового владельца мог бы меня освободить.
– А затем скрипку взял этот парень, Эймери. – Азаруэль не смог скрыть неприязни в голосе и сейчас. – И она его не отвергла.
– Этот юноша – новый владелец.
– Нет, – он покачал головой. – Как? Мальчишка – обычный человек.
– Я тоже. Я обычная жительница Темного измерения, и скрипка досталась мне по наследству от родителей. Поэтому она приняла меня с такой легкостью.
– Хочешь сказать, что этот Эймери – какой-то ваш дальний потомок?
– Нет, он не имеет к нам никакого отношения. И он правда простой мальчик.
– Тогда почему именно он? – Азаруэль нахмурился. – Все эти годы я хранил скрипку в надежде найти способ вернуть тебя так же, как вернули с помощью скрипки меня. Опустим детали, но мою скрипку сломали, и, так как я был связан с ней, я погиб. Затем брат ее восстановил и вернул меня к жизни…
– Это совершенно другое, Азаруэль. Ведь меня… – она закрыла глаза.
Азаруэль взял ее за руки. Сколько раз он представлял встречу с ней, сколько искал слова раскаяния, но сейчас ни одно не решалось слететь с его губ. В итоге он произнес через силу:
– Прости меня. Я не смог тебя спасти.
Сказал бы хоть на слово больше – и в слезах упал бы перед ней на колени.
– Нас. – Она ласково взглянула на свой чуть округлившийся живот. Азаруэль же старался на него не смотреть, не напомнить себе, что с ней он потерял и ребенка. – Ты ни в чем не виноват. Просто так случилось. Так было предопределено Богом. Наше дело – принять это. Мое время закончилось,
