Ярче, чем Жар-птица - Диана Анатольевна Будко
– Нет… – Принц Туллий откинулся на спинку кресла, словно отстраняясь от собеседницы. – Вас часто видят в обществе моих самых больших врагов. Да и слухи о вас весьма противоречивы. Пока вы не принадлежите мне… Вы – чужестранка. Но мне хочется знать. Я хочу услышать это из ваших уст и видеть при этом ваше лицо. Ирис…
– Чтобы мне про вас ни говорили, я считаю, что не имею права что-либо замышлять против вас, поскольку, во-первых, вы позволили мне здесь остаться, а во-вторых… Да, я прекрасно помню, что чужая здесь, и поэтому тем более не должна вмешиваться в то, о чем сами жители не имеют четкого представления. – Ирис вновь почувствовала тот же изматывающий страх, что и при первой встрече с правителем Балтинии.
Принц Туллий странно заморгал, стряхнул невидимые пылинки с рукава камзола и с недоверием спросил:
– Вы мне благодарны?
– Да.
– Можете всегда обратиться ко мне за помощью. Я никому не дам вас в обиду, – произнес он, чуть помедлив.
Дождь припустил с новой силой. Витражи на окнах загорелись ярче, словно темнота неба и крупные капли воды отмыли их от многовековой копоти. Ирис пыталась сосредоточиться и придумать предлог, чтобы как можно вежливее поскорее уйти. Однако никаких путных мыслей в голову не приходило, а было лишь желание остаться в уютной библиотеке вместе со странным собеседником, считающим, что ему достаточно пообещать защиту, чтобы Ирис смогла ему доверять. Ей было удивительно хорошо с ним, тишина, вопреки своей причине, совсем не тяготила, а только подчеркивала возникшее взаимопонимание, как будто они не были чужими друг другу зверьками, оказавшимися запертыми в замкнутом пространстве.
Желая нарушить эту неестественную гармонию, которая пугала больше, чем самые резкие слова принца Туллия, Ирис, сделав вид, что разговор все время шел о погоде, спросила:
– Ваша светлость, если не секрет… Мне давно хотелось узнать…
– Угу… – Принц Туллий дернулся, словно его только что разбудили, и суетливо подлил в стаканы еще шербета. – Спрашивайте, не стесняйтесь.
– В тронном зале очень красивый пол. Цветы похожи на живые…
Принц широко улыбнулся и отправил в рот последний кусочек пирожного.
– Вкусняшка! Вы ни за что не догадаетесь, из чего они сделаны! Любой из правителей Архипелага, любой из этих слащавых голубей – генералов насестов, удавился бы от зависти: «Гуль-гуль, у нас такого никогда не будет, да как он до этого додумался?»
– Так из чего же они сделаны? – Ирис вытерла рот салфеткой, и в нос ударил резкий аромат имбиря и корицы.
– Из янтаря. Они выточены, раскрашены и вложены в глыбы хрусталя.
– Создатель… Почему из янтаря?
– Янтарь – живой, поэтому они лучше своих нарисованных предшественников.
– Были еще и рисунки?
– Да. Первоначально это вообще был гербарий. Потом настоящие цветы. Для них была создана особая система, с помощью которой осуществлялся полив и подача воздуха, но я решил, что не стоит мучить несчастные растения духотой и топотом, это слишком жестоко, поэтому заказал росписи. Но из зала исчезла жизнь. Все восхищались, но я-то знал, это прах, простая поделка. Наконец я придумал выход: цветы из янтаря. Над ними трудились все мастера Балтинии. Если бы вы видели хоть один из них вблизи! Они совсем как настоящие, но никогда не завянут. Если они и погибнут, то только вместе с замком. Я очень трепетно отношусь к окружающему миру, вы не могли этого не заметить. Я ввел правила содержания драконов и колоссальные штрафы за их нарушение. Вы видели лунными ночами единорогов?
– Издалека.
– Я помню, как наши предки к ним относились, и запретил кому-либо причинять вред этим священным созданиям. Как после этого я могу поступить так с цветами? Пришлось выдумать эту гениальную конструкцию.
Ирис как можно непринужденнее поднесла стакан ко рту. Ей стало не по себе. Как одновременно этот человек может высмеивать других, высказывать столь жесткие суждения о своих подданных и так переживать за судьбу своей страны, животных и обычных растений? Она уже готова была поверить во все грехи, вменяемые ему, но что-то не позволяло назвать его лицемером. Самое ужасное заключалось в том, что он вовсе не пытался расположить к себе, а говорил от чистого сердца, насколько это может принц.
– Вас это не восхищает?
– Почему же, ваша светлость? Это ошеломительно. Еще немного, и получился бы гомункул.
– Разве настоящую волшебницу это может страшить?
Принц Туллий с грохотом опустил стакан на перепачканную тарелку. Раздался жалобный глухой треск, а вслед нему по столу разлетелись осколки. Принц Туллий, качаясь, встал со своего места. Цепляясь за скатерть, он непонятным волнообразным движением опрокинул стол и бессильно рухнул обратно в кресло. Все его черты исказились. Вместо лукавой хищной улыбки появилась гримаса отчаянья, а затем он взвыл, прикрыв ладонями лицо.
Опасаясь, что принц Туллий может опять неудачно встать и на этот раз упадет, Ирис бросилась на пол собирать с ковра многочисленные осколки. Она растерянно подмечала, что графин остался цел, а пирожные слиплись и не испачкали все вокруг. Складывая осколки в карман платья, девушка краем глаза следила, не изменилось ли состояние хозяина замка. Однако он, все так же подвывая, сидел, упершись в спинку.
Убедившись, что ему ничего не угрожает, Ирис приблизилась к креслу:
– Принц Туллий, вам плохо? Я могу чем-то помочь? – Она старалась говорить ласковым, но спокойным голосом, словно произошла ничего не значащая досадная оплошность.
– Уходите… – прошипел он. – Уходите… И никому не рассказывайте о том, что видели.
«Это происходит постоянно! Так вот почему он не любит бывать на людях. Значит, сделаю вид, что ничего не произошло, и быстро удалюсь», – догадалась Ирис.
– Я уйду, только вначале…
Ирис подняла с пола салфетку. Отряхнув ее от крошек, девушка вынула цветы из вазы на письменном столе и вылила ее содержимое на ткань.
– Я сделаю вам компресс. Сразу станет легче.
Принц Туллий никак не отреагировал на прикосновение мокрой ткани ко лбу.
– Уф! Чем же ваши придворные пропитывают белье? Теперь пахнет, как в пекарне. – Она засмеялась и покрепче прижала компресс. – Видите, живые цветы тоже пригодились. Ах, чуть не забыла! – Она прошептала под нос несколько непонятных слов и взмахнула рукой: стол, застланный свежей скатертью, оказался снова на четырех ножках. – Поправляйтесь, ваша светлость! – На всякий случай она изобразила привычный реверанс и поспешила скрыться.
Уже в тронном зале услышала тихое эхо из-за приоткрытой двери:
– Спасибо!
«Какая странная болезнь… Может, у него просто приступы сильной головной боли, какие были у
