Жрец со щитом – царь на щите - Эра Думер
Несколько пар красных глаз мелькнули посреди белизны. Покрытый шерстью чёрный бок существа раздражал периферийное зрение. Решив, что другого шанса атаковать не предвидится, я кувырком бросился вправо, и вовремя: паук всей тушей наскочил на виллу. Где-то обрушилась часть каркаса, и я судорожно стал думать, как бы помочь Ливию.
Идея.
– Давай-ка, пёсик, за мной!
Перескакивая с ноги на ногу, чтобы дезориентировать монстра, я побежал к вилле во всю прыть. Когда существо, судя по хрусту засохшей паутины под лапами, взяло десяток шагов для разгона, внезапно поменял траекторию и протиснулся между виллой и частоколом. Расстояние – в два локтя, поэтому мне пришлось снять с себя анкил и двигаться боком.
Паук заклекотал и с визгом ударился мордой в щель. Я увидел несколько неразвитых алых глазёнок, но заставил себя сосредоточиться. Мудрая Минерва не возлюбила меня, как тех же хитроумных Туциев, однако примитивной тактикой я охотно пользовался: она диктовала мне попасть на виллу через дыру в крыше.
Приметив завоженное паутиной окно, выступ которого удачно располагался в шаге от накренённого дерева, я вытянул руку и подпрыгнул. Пальцы проехались в дигите от сука. Я проверил узкий путь, но глазастик куда-то испарился.
– Дрянное дело, – хмуро выразился я и посмотрел на сук. – Одна попытка.
Я вспомнил все свои безумные силовые тренировки. Моя система контроля гнева и побег от клейма пьяницы-неудачника.
Принятие собственной ущербности и воспоминания о скандале с Ливием как музы осенили вдохновением.
Я подпрыгнул. Высоко. Пальцы ухватились за сук, я раскачался, помогая щитом, и со второго круга залез. Встав, закрепил анкил на спине и пополз наверх. Я хватался за выемки и ветки, поглядывая вниз. Где был уродец – знали только боги, что его породили. Я без труда добрался до верхнего сука: до среза крыши оставалось пять-шесть шагов.
«Надо прыгать».
Осторожно перебирая конечностями, с колен вытянулся в полный рост. Я сразу расставил руки для равновесия. Упасть с такой высоты не смертельно, если не в пасть гигантскому пауку. Мне туда не хотелось.
Носок к пятке. Приставным шагом двинулся к узкой части, чтобы прыгнуть. Согнув колени, отвёл руки назад и приготовился вынести их вперёд вместе с корпусом, но – Вакх меня покарал! – моя бурлящая кровь забродила, подобно винограду на жаре. Меня так огрело по голове, что вместо прыжка я раскрутился на ноге и шагнул в пустоту, выкрикивая пьяные нелепости.
Обнаружив себя обнимающим сук, я заорал ещё протяжнее и агрессивнее:
– Что за напасть! Что за кар-ра! – голосил я, пока меня не остановил плевок паутины.
Сеть обмоталась вокруг древа и натянулась под весом туши. Паук пополз за мной.
– Паскудная сущность! Чудище подземное!
Пьяный ор помог мне продышаться, чтобы поползти быстрее. Дерево затряслось под весом паука, норовившего проглотить меня, как насекомое. Нарушенная координация давала ощущение полёта без крыльев. Я ненавидел тошноту, тисками сдавившую желудок, круговерть, дерево и чудовище, но больше всего себя. Себя хмельного, невиновного и виноватого. Если бы не Ливий, которому требовалась моя помощь, я бы разжал пальцы и подох, как и подобает навозной мухе, – в пищеводе паука.
«Кончай ныть, – внезапно трезво подумал я и свёл сосредоточенно брови. – И ползи. За. Ливием».
Будто боги принялись управлять моими конечностями – раскачивая головой невпопад, я залез на сук. Чудовище подбиралось. Встав, шатаясь, я всё же решился прыгать.
«Сейчас или никогда».
Паук забрался следом, шипя и клекоча, и расшатал древо так, что я упал. Но меня схватили за запястье.
– Бог? – Рассветное солнце распустилось за затылком скалившейся от тяжести фигуры, упершейся во фронтон крыши. – Ах! Ливий! Я так р-рад!
Хруст его суставов, его скользкая от пота ладонь и затруднённое дыхание вынудили поторопиться. Я перехватил его руку выше к локтю и быстро, чтобы не прилипнуть к паутине, оттолкнулся от здания ногами. Опьянение окрылило, и я без труда перемахнул через себя, отпустил в полёте руку Ливия и приземлился на две ноги.
– Слава Прозер-рпине, что не забр-рала тебя с собою, мой др-ражайший… – рассыпался в комплиментах я, валясь к ногам Ливия. Я оглядел его, прикрыв глаз от рассветного солнца: – А как ты выбр-рался?
Ливий обаятельно улыбнулся, смущённо махнув рукой. На его тоге – ни следа от паутины, а сам же он был вооружён копьём Плиния. Алкогольная кровь прилила к щекам, и мне захотелось тысячу раз извиниться перед другом, что я бы никогда не сделал трезвым, но хруст ветки под паучьим гузном напомнил, что есть проблемы первостепенные.
Ливий успокоил меня жестом. Он вскинул копьё, присел, заведя гасту за спину, словно дикарь-охотник. Пологая крыша располагала к манёвренности, но я всё так же выписывал круги на ровном месте и показывал на монстра пальцем, оскорбляя его глупым чудищем, которое сейчас получит лезвием в пушистый лоб.
Ливий начал тушеваться и терять ориентиры. Я топнул ногой и, оградив рот ладонями, завопил как в ритуальную трубу:
– Вспомни злость!
Ливий бегло посмотрел на меня. Паук заверещал, готовясь к прыжку: я видел лишь его блестящую спину под чертой фронтона. Мышцы под лоснящейся шкурой предупредительно напряглись. Полностью я его так и не разглядел.
– Ливий, давай же! – Я топал. – Как ты метнул кинжал мне в ноги, когда я обвинил тебя в чёрной магии, помнишь, ну?
Растерянное лицо Ливия стало суровее и заострилось. Он, наверное, здорово на меня взъелся тогда и не простил до конца.
– Да! Да! Это оно, Ливий! Продолжай отдаваться этой ярости!
Он перевёл гасту на меня, и я сдался, икнув. Замахнулся и, развернувшись на пятках, с совершенным спокойствием отвёл руку и встал в безупречную позу.
Момент истины – и время растянулось, как паутина повсюду. Ливий замахивался. Монстр прыгнул, и я сумел мельком рассмотреть мощную головогрудь, переходившую в покатистое брюхо, и растопыренные лапища. Мой рот что-то выкрикнул, но вдруг в голове зазвучал девичий голос, совсем юный:
«Убирайтесь! Тут покоятся замученные дети!»
Ливий замер, сражённый. Он тоже услышал.
– П-паучиха говорит? – спросил я заплетающимся языком, а он лишь покачал головой.
Мы отступили. Отбежав на другой край крыши, дали существу запрыгнуть и подобраться к нам. Я увидел его во всей красе: рост в холке около шеста[20], размах лап – два шеста; каждая из восьми конечностей – длинная и мускулистая, покрытая густыми волосками, отсвечивающими голубым. Паучиха, переливаясь на солнце оттенками синего, завизжала в наших умах так, что мы упали на животы, извиваясь подобно червям. Меня скрутило, как от болевого спазма, а чудовище повторяло лишь:
«Убирайтесь! Вам здесь
