По серебряному следу. Дворец из стекла - Корнелия Функе
– Господи! Лису бы позабавило видеть меня в таком состоянии.
Вот уж вряд ли. Лиска поняла бы, что друг ее сердечный скоро умрет. Красота, заставившая Неррона вспомнить мечты о Глубинных царствах, явно не оставит Бесшабашного в живых.
Но что это?! Неррон ощутил какое-то движение воздуха. Воздух шел сверху, от нескольких скальных обломков, поросших зеленовато-желтыми цветами. Над ними многообещающе зияла расщелина, однако на отвесной стене под ней почти не за что было зацепиться, и забраться туда будет нелегко даже для гоила. Растрескавшиеся скальные породы у подножия стены давали Неррону надежду на то, что под расщелиной есть площадка и за ней они наконец-то найдут туннель, ведущий наверх. Но как затащить туда Бесшабашного? По сравнению с гоилами мягкокожие – никудышные верхолазы. Он может попытаться подтянуть его с помощью Рапунцелева волоса, а что потом? Вряд ли он так же сможет волочить его за собой.
Проклятье! Мягкокожий упал на колени.
– Иди уже, гоил! – прохрипел Бесшабашный. – Нет никакого смысла умирать тут вместе. Передай это Лисе от меня! – Он снял с шеи амулет. – Скажи ей, чтобы дала тебе в оплату мою скатерть-самобранку. Это защитные чары. – Едва найдя силы бросить амулет Неррону, он рассмеялся над самим собой и упал на живот, как раздавленный жук.
Он прав. Проваливай отсюда, Бастард! Неррон сунул амулет в карман. Он тратит драгоценное время. Он должен предупредить Кмена о зеркальных существах. И не дать ему казнить Щенка. Хоть и не доставит королю его старшего брата.
Неррон в последний раз взглянул на завалившееся тело Бесшабашного. Скоро его найдут слепые вараны. Их помет Неррон видел в пещере повсюду. Ему очень не хватало Щенка. И окружения себе подобных.
Он карабкался по заросшим цветами обломкам, пока не оказался перед скалистой стеной, в которой высоко над ним зияла расщелина. Подъем был еще круче, чем он оценил издали, но для гоила гладкий камень – достаточная опора.
Впившись пальцами в скалу, он услышал под собой шипение.
Его с наслаждением копировала мать. И почему он здесь постоянно о ней думает? «Это, сынок, похоже на то, как горячий воздух прорывается между скалами. – Просунув язык между зубами, она закрывала глаза. У нее были прекрасные глаза, сияющие и в старости, золотые до самой смерти. – А зубы у них, сердечко мое, острые, как клинки, которые Ониксы куют у себя в черных дворцах, и влажные от крови их жертв».
Спрятавшись за скалой, Неррон глянул туда, где лежал Бесшабашный. О да, это они. Два нефритово-зеленых варана более трех метров длиной с белыми, будто налитыми молоком, глазницами. Пока они молоды, зрение у них, как говорят, лучше, чем у гоила, но темнота лишает его. Один из них обнюхивал Бесшабашного, а другой уже облизывался. Челюсти их и правда впечатляли.
«О, они ужасные. Такие ужасные, сердечко мое. – Доходя до того места в сказке, где появлялись слепые вараны, мать понижала голос: – Если когда-нибудь услышишь в пещере их шипение, беги что есть мочи, даже если она наполнена драгоценными камнями». Голос у нее был низкий для такой миниатюрной женщины. Уже в тот день, когда ему исполнилось восемь, она была ему едва по плечо.
Вараны принялись ссориться из-за добычи. Тот, что покрупнее, вырвал у другого из плеча кусок мяса с ладонь величиной, а в отместку схлопотал жестокую рану на спине. Вцепившись друг в друга, как борцы, они начали схватку над недвижимым телом Бесшабашного. Они растопчут его до того, как сожрут. Наверное, это приятнее, чем быть разорванным в клочья живьем.
Счастливчик до последней минуты. Эту фразу он предложил бы для некролога Джекобу Бесшабашному.
Меньшему варану надоело. Он, хромая, поплелся прочь, а победитель склонился над добычей, обнюхивая ее.
Ах ты, черт!
Он слышал, как зеркалец похвалялся, что они придушат гоилов в их городах. А Щенок смотрел на него с упреком. Бастард, – слышал он его голос. — Ты обязан меня спасти. Я телохранитель твоего короля. Я – спасение гоилов в мрачные для них времена. Щенок, разумеется, никогда бы такого не сказал. Не говоря уже о том, что его наверняка не привел бы в восторг план Неррона ради него принести в жертву его старшего брата. И все-таки.
Вцепившись зубами в куртку Бесшабашного, варан сдернул ее, словно доставал конфету из обертки.
Проклятье. Такой был хороший план. Ну ладно, не очень хороший, но какой-никакой, а план.
– Эй! – Неррон выступил из-за скалы. Будь что будет. В конце концов, он, сколько себя помнит, всегда хотел сразиться с каким-нибудь чудищем.
За нефритового гоила.
Подняв уродливую морду, варан стал вслепую принюхиваться в его направлении. Да, как говорили, у них отличный слух. Неррон достал стеклянный кинжал ольхового эльфа. Если в сказке, которую он помнил, действительно говорилось о той твари, что сейчас перед ним, то бледно-зеленую чешую пробить сложнее, чем кольчугу. Медленным шагом приближаясь к варану, он слышал голос матери: «У слепых варанов есть лишь одно уязвимое место. Их можно ранить только в одну точку – меж глаз». Ну, прекрасно. Он ставит свою жизнь в зависимость от детской сказочки. Почему бы и нет, Неррон?! Ты зарабатываешь деньги на сокровищах, о которых только в сказках и рассказывается.
Варан был явно раздражен, что приходится отвлекаться от добычи. Он вновь издал шипение – именно такое Неррон часто слышал в исполнении матери, – а затем угрожающе распахнул пасть, где между двойными рядами острых, как осколки, зубов плясал длинный ярко-желтый язык. Ах да, у него и впрямь четыре кончика. Чешуйчатая тварь двигалась рывками, как и все ящерицы, – с непредсказуемым для теплокровного существа переходом от замирания к нападению. Подрагивал один хвост, в то время как все остальное мощное туловище оставалось совершенно неподвижным, как это умеют только рептилии. Нападение произошло так молниеносно, что варан чуть не откусил Неррону руку. И тот ткнул его кинжалом в бок. Стеклянный клинок действительно пропорол чешую, но в приступе боли варан влетел ему головой в лицо. В следующий миг Неррон обнаружил, что лежит на спине безоружный, а кинжал все еще торчит в боку его противника.
И что дальше, Бастард?!
Подкатившись к Бесшабашному сзади, он спрятался за его неподвижным телом и вытащил у него из-за пояса другой кинжал. Варан выволок его за сапоги из укрытия, но, когда наклонился к нему, чтобы разорвать на части, Неррон вонзил стеклянный клинок между глаз ровно туда, где чешуя немного темнее.
Кинжал вошел в уродливую голову по самую рукоятку, и варан рухнул так стремительно, что Неррон чуть было не упал вместе с ним. Кровь, хлынувшая, когда он вынул из мертвого тела кинжалы, напоминала жидкое золото. На стеклянных клинках не образовалось ни царапины, и Неррон, прежде чем наклониться к Бесшабашному, заткнул оба себе за пояс. Да, тот был еще жив. По крайней мере, все старания не зря. Однако хвост варана лежал у него на груди и оказался до того тяжелым, что
