Константин Калбазов - Несгибаемый
– Нормально у него все. Не жалуется. За год мы катаемся четыре раза. К тому же он с собой малость товара берет, ружьишко там, патроны, чай, табак. У него свои знакомцы, вот им-то под заказ и возит понемногу, причем по ценам чуть ниже моих.
– И ты такое терпишь?
– Не терплю, а уговор у нас таков. Илья все это как бы за моей спиной проделывает. Зато все довольны. Помногу он не возит, так что мне убытку нет, ему прибыль, охотникам хорошо. Шкурки его я пристраиваю по честной цене. Так что у него против машиниста на железной дороге в год чуть ли не вдвое получается. А дома он куда дольше бывает. Вон пасеку развел, медом да воском приторговывает. Старшего в гимназию определил, хочет выучить на инженера. У парнишки тяга к всяким-разным машинам. Но, как ты сам понимаешь, у тебя такое не выйдет. Только то, что я сказал. Ну да по-хорошему для тебя это только халтура. А по такому делу выходит солидно.
– Грех жаловаться. И впрямь солидно выходит. Только бы вот еще с Павлом Игнатьевичем договориться. Не то погонит меня из мастерских взашей.
– Если ты согласен, зять сегодня же договорится.
– Так отчего не согласиться? Согласен, конечно.
– Тогда завтра с утра жду тебя у себя дома. Я тут неподалеку обретаюсь, на Малокаченской. Спросишь, любой покажет. Глянешь машину, Илюха всегда так делает, и если все в порядке, послезавтра на рассвете двинем.
– Добро.
До конца дня Петр работал не разгибаясь. Нужно было закончить начатое. Все же нехорошо, если Павел Игнатьевич останется недоволен. Просьба давнего товарища – это одно, ему не откажешь, если в твоих силах. Но он ведь и за работу мастерских в ответе. И дело даже не в том, что инженер сделал Петру протекцию в сдаче экстерном экзаменов в училище. Просто ни к чему оставлять по себе дурную славу. Жизнь – она ведь штука сложная, а Земля круглая…
Усадьба у Завьялова была просторная, ничем не уступающая усадьбе Заболотного. Даже где-то удобнее. Во всяком случае, возиться с машиной под открытым небом не придется, и печь в уголке потрескивает дровишками. Великое дело. Морозить пятую точку совсем не хотелось. Разве что рассчитывать приходится на дневной свет из окон да на керосинки ночью.
Аэросани у Завьялова несколько отличались от тех, что Петр видел раньше. По форме напоминают нечто похожее на УАЗ «буханку», только гораздо больше, на лыжах, ну и сзади трехлопастной винт диаметром метра два. Спереди пассажирский отсек, рассчитанный на три посадочных места. Сзади грузовой, вход в который осуществляется через широкие распашные двустворчатые двери. Кузов набран из алюминия, с множеством окон. Хорошая игрушка у Завьялова, нечего сказать.
Управление машиной осуществлялось посредством тяг, открывающих задвижки и клапаны. Топить топку необходимости нет. Сложность возникала если только с дровами. Поленья должны быть калиброванными, чтобы загружать дровяной бункер. Зато подача их в топку проходила без вмешательства человека.
Вообще, сани куда более продвинутые, ну и наверняка дорогие. Один алюминий чего стоит. Как ни крути, а стратегическое сырье. Да и немного его сейчас производят. Впрочем, очень возможно, что с окончанием войны заказы военных резко упали и сейчас многие предприятия попросту перепрофилировались.
– Слушай, Петр, а как насчет того, чтобы и у меня устроить «стирлинг» с динамо-машиной?
– Да мне-то что. Деньги твои, Игнат Пантелеевич, – осматривая сани, ответил Петр.
– Что ты имеешь в виду? Затея того не стоит?
– Ну как не стоит. Стоит, конечно. Но только если ты где на отшибе, как Заболотный, или в деревне какой. А тут-то… Ты ведь не так чтобы далеко от центра. Протянут провода, получишь свое электричество, без забот и лишних трат.
– А-а-а, вон оно в чем дело. Узнавал я по этому поводу. Малокаченскую электрифицировать пока не будут. Мощности у нашей городской электрической станции не хватает. Думают ее улучшать, да только когда это случится. Года четыре пройдет точно. Правда, тогда уж, говорят, его хватит на весь город с лихвой.
– Ну так а я о чем.
– А мне что же эти четыре года делать? И потом, где четыре, там и пять.
– А что потом будешь делать с динамо-машиной? Она же себя не окупит.
– Еще как окупит. Во-первых, соседи не откажутся у себя электричество иметь. А во-вторых, за ненадобностью продам староверам.
– Так они же от всего нового – как черт от ладана.
– Много ты о староверах знаешь. Как что полезное для себя узрят, так они не спешат нарекать это антихристовым семенем. А совсем даже наоборот. Вон картофель «чертовым яблоком» нарекали и каких только анафем не городили. А нынче ничего, выращивают и за обе щеки уплетают.
– Ну, если так, то без проблем. Купишь все потребное, а я за два-три дня все устрою.
– Уж заказал. Как раз где-то через неделю должно прийти.
На осмотр машины Петр потратил почти весь день. И надо сказать, остался ею доволен. Как вполне удовлетворил его и комплект ключей с запасными частями. Толковый у купца машинист, сани знает и содержит в порядке. Впрочем… А как иначе-то. Тайга, она шуток не понимает и небрежения не терпит…
Закончив с санями, условились о завтрашнем выходе, и Петр направился домой. Надо было еще собраться и выспаться хорошенько. Отчего-то он даже не сомневался, что в этой поездке о нормальном сне думать не придется.
Вот только осуществиться его планам было не суждено. Нет, сидор он собрал. И Аксинья к его возвращению налепила и наморозила полную торбу пельменей. Оказывается, они здесь в зимнюю пору являются основным видом сухого пайка. Вот так наморозят их и берут с собой, бывает, что и мешками. Главное, не занести их в тепло, чтобы припасы не растаяли и не слиплись. А так растопил в котелке снег, закинул пельмешки, и пожалуйста, бульон на первое, пельмени на второе. Просто, дешево, сердито и вкусно.
Настоящий вкус пельменей Петр узнал только здесь. До этого домашние ему никогда есть не приходилось. Опять же, говорят, это сибирское блюдо, а значит, и готовят их тут лучше всего. Ну и, наверное, имеет значение то, что Аксинья не пользовалась мясорубкой. Дорогое это удовольствие для вдовы, вот она и орудовала сечкой[11]. Петр еще в своем мире слышал, что при таком подходе вкус у мяса совершенно другой получается.
Словом, собраться-то он собрался без проблем. И оружие подготовил. А вот выспаться не получилось. Аксинья набросилась на него так, словно это было в последний раз. Оно бы и покрутить пальцем у виска, мол, сдурела баба. Но обижать женщину – дурное дело. Если, конечно, можешь. Хм. Как ни странно, Петр мог. Ну или она этого сильно хотела.
Прибыв к дому купца задолго до рассвета, обнаружил, что сани уже на улице, а Завьялов едва не бьет копытом.
