Хаски и его учитель Белый кот. Книга 1 - Жоубао Бучи Жоу
Едва взглянув Мо Жаню в лицо, Сюэ Мэн сразу понял, что тот принял яд. Борясь с одолевавшими его противоречивыми чувствами, юноша как будто желал что-то сказать, но так и не смог.
В конце концов он не выдержал и, сжав кулаки, спросил:
– Где наставник?
– Что?
– Я спросил, где наставник? – прокричал Сюэ Мэн. – Твой, мой, наш наставник, где он?
– Ох!
С тихим вздохом Мо Жань наконец медленно открыл черные глаза, в глубине которых мерцали едва заметные лиловые искорки. Казалось, прошли годы, прежде чем он наконец остановил свой взгляд на Сюэ Мэне.
– Если так подумать, после расставания во дворце Тасюэ на Куньлуне вы с наставником не виделись уже два года. – Мо Жань слабо улыбнулся. – Ты скучал по нему, Сюэ Мэн?
– Хватит нести вздор! Сейчас же верни его мне!
Мо Жань смерил его невозмутимым взглядом и, превозмогая пульсирующую боль в желудке, с насмешливой улыбкой откинулся на спинку трона.
Глаза заливала подступающая тьма. Мо Жаню казалось, что он отчетливо ощущает, как скручиваются его внутренние органы, распадаясь на куски и превращаясь в отвратительную кровавую кашу.
– Вернуть его тебе? Глупости, – лениво проговорил Мо Жань. – Сам подумай, разве я мог позволить остаться в живых своему наставнику, которого так сильно ненавидел?
– Ты… – Краска резко сошла с лица Сюэ Мэна, и он, широко распахнув глаза, в ужасе попятился. – Ты же не мог… не мог…
– Не мог что? – усмехнулся Мо Жань. – Расскажи-ка, почему это я не мог?
Голос Сюэ Мэна задрожал:
– Но он был твоим… Он ведь был твоим наставником… Как у тебя рука поднялась?
Сюэ Мэн вскинул подбородок, глядя на Мо Жаня, сидящего на императорском троне. На небе правит император Фу Си[6], в подземном царстве – владыка Яньло[7], а среди людей – Мо Вэйюй.
Однако, по мнению Сюэ Мэна, пусть даже Мо Жань занял императорский трон, он не должен был стать таким.
Сюэ Мэна с ног до головы била дрожь.
– Человек ли ты, Мо Вэйюй? – заговорил он, роняя злые слезы. – Он ведь когда-то…
Мо Жань равнодушно поднял глаза.
– Он когда-то что?
– Ты не можешь не помнить, как он когда-то относился к тебе… – дрожащим голосом продолжал Сюэ Мэн.
Мо Жань внезапно рассмеялся.
– Хочешь напомнить мне о том, как он некогда избил меня так, что на мне живого места не осталось? Как заставил опуститься на колени и признать свою вину на глазах у всех? Или желаешь, чтобы я вспомнил, как он раз за разом вставал у меня на пути и мешал моим замыслам в угоду тебе и толпе каких-то безымянных людишек?
Сюэ Мэн с мукой в сердце покачал головой.
«Нет, Мо Жань».
«Подумай хорошенько, отбрось свою свирепую ненависть».
«Вспомни».
«Когда-то он привел тебя в мир совершенствования, учил тебя боевым искусствам и защищал от опасностей».
«Когда-то ты благодаря ему выучился читать, писать, рисовать и складывать стихи».
«Когда-то он ради тебя учился готовить и из-за своей неуклюжести изранил себе все руки».
«Когда-то… когда-то он днями и ночами ждал твоего возвращения, сидел совсем один от сумерек до самого рассвета…»
Можно было сказать так много, но слова намертво застревали в глотке, отказываясь выходить наружу.
В конце концов Сюэ Мэн произнес, задыхаясь от волнения:
– Он… У него очень скверный характер, и с ним сложно разговаривать, но даже я знаю, как прекрасно он к тебе относился. Тогда почему ты?.. Как ты мог?..
Сюэ Мэн запрокинул голову, пытаясь сдержать слезы. От переживаний он вновь лишился голоса и больше ничего не смог выговорить.
Прошло немало времени, прежде чем по павильону пронесся тихий вздох Мо Жаня.
– Да, ты прав. Но знаешь что, Сюэ Мэн? – Голос Мо Жаня звучал крайне устало. – Когда-то он погубил единственного человека, которым я дорожил. Единственного.
Надолго повисла мертвая тишина.
Желудок Мо Жаня словно пожирало бушующее пламя, а плоть разрывало на мелкие куски и перетирало в порошок.
– Впрочем, теперь уже неважно, хороши или плохи мы были как учитель и ученик. Его тело находится в павильоне Хунлянь на южном пике. Он лежит там среди цветов лотоса, прекрасно сохранившийся, будто спящий.
Мо Жань медленно вдохнул, изо всех сил пытаясь сохранять невозмутимость. Однако, пока он с каменным лицом произносил эти слова, костяшки его пальцев, вцепившихся в подлокотники из сандалового дерева, побелели до синевы.
– Его тело остается нетленным лишь благодаря моей духовной силе. Хочешь его увидеть – прекращай болтовню и поспеши к нему, пока я еще жив.
В горле забурлила сладковатая кровь, и Мо Жань закашлялся. Когда он снова открыл рот, стало видно, что его зубы и края губ целиком окрасились алым; его взгляд, однако, сохранил чистоту и ясность.
– Иди, – сипло сказал Мо Жань, – иди повидайся с ним, пока еще есть время. Когда я умру, пропадет и моя духовная сила, оставив от его тела лишь прах.
Договорив, он в изнеможении сомкнул веки. Бушующее ядовитое пламя постепенно подбиралось к его сердцу, сжигая внутренности. Боль была настолько сильной, что даже горестные рыдания Сюэ Мэна доносились, казалось, откуда-то издалека, будто из-под толщи воды бездонного океана.
Кровь хлынула изо рта Мо Жаня, и тот прижал к губам край рукава, содрогаясь всем телом.
Открыв глаза, он обвел зал затуманенным взглядом и понял, что Сюэ Мэн уже умчался прочь. Мальчишка неплохо владел техникой быстрого перемещения цингун, так что путь до южного пика не займет слишком много времени.
Он непременно должен успеть увидеть своего наставника в последний раз.
Мо Жань оперся о подлокотники и, пошатываясь, встал, после чего сложил окровавленные пальцы в магическую печать и переместился к пагоде Тунтянь.
Стояла поздняя осень. Густо усыпанные цветами яблони пестрели в сизой темноте.
Мо Жань и сам не знал, почему решил окончить свой порочный жизненный путь именно здесь. Однако он считал, что эти великолепные цветы яблони станут достойным украшением его могильного холма.
Мо Жань улегся в открытый гроб и запрокинул голову, наблюдая за лепестками, беззвучно падавшими в ночной тьме. Кружась в воздухе, они приземлялись прямо на щеки лежащего в гробу Мо Жаня. Казалось, будто над ним, подхваченные ветром, парят отцветшие воспоминания о давно минувших днях.
Начав эту жизнь незаконнорожденным нищим, Мо Жань через многое прошел, прежде чем стал единственным императором и верховным владыкой этого мира. Злодеяниям его не
