Хаски и его учитель Белый кот. Книга 1 - Жоубао Бучи Жоу

– Неужели никто во всем городе не заметит, как по улицам несут сотни гробов? – спросил Мо Жань.

– Никто ничего не заметит, – ответил Чу Ваньнин. – Гробы несут призрачные Золотые мальчики и Нефритовые девочки, а обычные люди не видят вещи, которые переносят призраки.

– Откуда вы это знаете? – изумился Мо Жань.

– Когда меня отвели наряжаться в боковую пристройку, я допросил одного Золотого мальчика с помощью Тяньвэнь.

Какое-то время Мо Жань молчал, не зная, что на это сказать. Затем вновь задал вопрос:

– Как же получилось, что в том красном гробу, выпрыгнувшем из-под земли, лежал молодой господин Чэнь? И почему его родственники продолжают умирать один за другим?

– Понятия не имею, – отозвался Чу Ваньнин.

– Призрачный Золотой мальчик вам не сказал? – удивился Мо Жань.

– Он сказал, что не знает.

Мо Жань вновь погрузился в молчание.

– Я, однако, полагаю, что члены семьи Чэнь о чем-то умолчали, – спустя какое-то время произнес Чу Ваньнин.

– Почему вы так думаете?

– Ты, наверное, помнишь, что сущность, которую почитают в этом храме, обладает достаточно большой силой и уже сумела получить божественное тело, но продолжает зависеть от поклонения прихожан, без которого ее сила не увеличивалась бы с каждым днем.

В прошлой жизни Мо Жань почти не слушал, что рассказывал Чу Ваньнин на уроках, а зря, потому из-за недостатка информации он впоследствии постоянно попадал в глупые ситуации. В этой жизни он твердо решил внимать наставлениям учителя, поэтому спросил:

– И что не так с этим божественным телом?

– Чем ты слушал, когда в прошлом месяце на занятии я объяснял разницу между божествами, богами, духами и демонами?

Этот достопочтенный только-только вернулся к жизни, думал Мо Жань, как он мог помнить, что делал на каком-то там уроке десятилетней давности? Не иначе как болтал ногами под столом, читая интересную книжку, или таращился на Ши Мэя. А может, на шею Чу Ваньнина, прикидывая в уме разные способы незаметно снести ему башку.

– По возвращении в качестве наказания перепишешь «Записки о Шести мирах» десять раз, – холодно сказал Чу Ваньнин.

– Хорошо…

Ценой пропущенных мимо ушей знаний оказалось страдание.

– Множество божеств Поднебесной отличаются от богов тем, что боги вольны поступать как им угодно, а божества могут вмешиваться в дела мирян лишь в том случае, если те их об этом просят.

Мо Жань вздрогнул.

– То есть эта сущность убивает членов семьи Чэнь только потому, что кто-то ее об этом попросил?

В темноте голос Чу Ваньнина прозвучал особенно зловеще:

– Думаю, проситель – необязательно живой человек.

Мо Жань открыл было рот, но не успел задать еще один вопрос, как гроб внезапно дернулся и накренился вправо. Должно быть, дорога, по которой его несли Золотой мальчик и Нефритовая девочка, дала резкий уклон.

Гроб тряхнуло чересчур неожиданно, а внутри, кроме гладких стенок, совершенно не за что было ухватиться, поэтому Мо Жань укатился вбок и уткнулся лицом в грудь наставнику.

– Ой…

Схватившись за ноющий от боли нос, Мо Жань растерянно приподнял голову, пытаясь понять, получит ли снова по носу, только теперь от учителя, и в тот же миг ощутил аромат цветов яблони, едва уловимый, легкий, будто предрассветная дымка, в которой все еще ощущается прохлада прошедшей ночи. Большинство ароматов расслабляют, но этот, напоенный чистотой и прохладой, напротив, отрезвлял.

Поначалу Мо Жань ошеломленно замер, а затем просто-напросто окаменел.

Этот аромат цветов яблони был ему более чем знаком. Это был запах Чу Ваньнина.

Часть четвертая

Скудны дары несправедливой судьбы

Глава 16

Этот достопочтенный потрясен

Внутри гроба стояла такая тишина, что был слышен стук сердца Мо Жаня, которое билось чаще обычного.

Он знал, что лицо Чу Ваньнина находится совсем близко: юноша слышал где-то рядом его дыхание. Если бы сейчас Мо Жань вцепился в Чу Ваньнина зубами, тот бы точно не смог вырваться или уклониться, но… Лучше забыть об этом.

Мо Жань резко отодвинулся от Чу Ваньнина так далеко, как только мог, то есть к «своей» стенке. Как же тесно было внутри гроба!

– Прошу прощения, учитель, – с напряженным смешком извинился Мо Жань, – я никак не ожидал, что гроб будет… тря-а-а-сти!

Он едва успел договорить. Домовина вновь накренилась, швырнув Мо Жаня на грудь Чу Ваньнину. Наставник обреченно молчал.

Мо Жань опять отодвинулся, но их снова тряхнуло, и все повторилось. А потом еще несколько раз: Мо Жань отползал, и его откидывало обратно.

– Даже не верится, – пробурчал он, в который раз прижимаясь к стенке со своей стороны.

Судя по всему, их все еще несли по склону, и Мо Жань, которому не за что было уцепиться, в очередной раз уткнулся в Чу Ваньнина.

– Учитель… – плаксиво протянул Мо Жань, закусив губу.

Этот паренек от рождения обладал весьма миловидной внешностью, поэтому ему всегда удавалось притвориться безобидным щеночком, спрятавшим свой волчий хвост.

Чу Ваньнин молчал.

– Я не нарочно, – сказал Мо Жань, оставив попытки откатиться обратно.

Чу Ваньнин по-прежнему молчал.

– Раны у меня на спине ужасно разболелись от этих ударов о стенку…

Из темноты донесся тихий вздох Чу Ваньнина. Хотя снаружи так громко грохотали барабаны, что Мо Жань не был уверен, не послышалось ли ему.

Правда, в следующий миг аромат цветов яблони стал сильнее, и Мо Жань ощутил, как рука Чу Ваньнина оказалась у него за спиной, в промежутке между ним и стенкой, о которую он постоянно бился.

Разумеется, это не было объятием, ведь наставник не касался Мо Жаня предплечьем, намеренно избегая телесного контакта, – со спиной юноши соприкасалась лишь ткань рукава. Тем не менее в этой позе было что-то близкое и доверительное.

– Будь осторожнее, не ударься снова.

Голос наставника звучал глухо и сдержанно, словно изнутри фарфоровой вазы, погруженной в ледяной горный поток. Следовало признать, что, не сгорая от ненависти, слушать его было приятно.

– Ага.

И они оба замолчали.

Нынешний юный Мо Жань еще не достиг роста взрослого мужчины, так что, лежа рядом с Чу Ваньнином, упирался лбом ему в подбородок.

Ощущение было очень знакомым – и в то же время совсем незнакомым.

Знакомым был лежащий рядом человек, незнакомым – положение, в котором они лежали.

Когда-то давно долгими ночами, когда тьма казалась такой густой, что становилось тяжело дышать, уже покинутый всеми Тасянь-цзюнь лежал в павильоне Ушань на пике Сышэн, обхватив руками тело Чу Ваньнина.

Тогда Мо Жань уже был выше и сильнее