На грани искры - Дмитрий Соловей
Нормальное питание мы получали лишь за ужином. После него все долго сидели у костров, обсуждая, с чем пришлось столкнуться за день, какие проблемы возникали. Иногда появлялся уже подвыпивший наставник и вносил свою лепту в наши разговоры.
— Говорят, водится в горах тварь невиданная, — вещал он. — Ростом поболе человека будет. Весь лохматый, словно зверь, но ходит на двух ногах. Ворует девиц, да помоложе.
— Он их ест? — поинтересовался кто-то из парней.
— Да не… для утех… хм… всяких, — продолжал заливать наставник.
На пятый день временный лагерь передвинули чуть дальше, но и ниже, ближе к плато. Теперь нам предстояло собирать мох с камней. Да ещё какой-то особый, синего цвета. Срезать его приходилось ножом, зависая всё так же на верёвочной страховке. Скалы здесь были ниже, но наша добыча росла в узких расщелинах, из которых даже достать труп не выйдет, если кто-то туда сорвётся и упадёт. Так, во всяком случае, наставник сказал.
Более сложной и необычной практики нам ещё не доводилось проходить. Все без исключения уже стонали и ждали, когда преподаватели решат, что собрано достаточно. Наконец, когда терпение парней достигло предела, господин Ваял сообщил, что можно выдвигаться. Причём не на Западную заставу, а на перевал, где добытое передадут более компетентным людям. Вроде как тот же мох не требует особой обработки или сушки, так что нет смысла тащить его в школу и можно сразу на перевале сбыть, получив в обмен амулеты света и тепла для школьных помещений.
Лично у меня было одно желание — помыться, и неважно где. Перевал казался ближе, чем возвращение на заставу. Да и у остальных учеников эта идея отторжения не вызвала. Когда ещё нам доведётся посетить знаменитый перевал контрабандистов? Сейчас, конечно, никаких контрабандистов тут нет. Но когда степняки совершали набеги, здесь часто ходили незаконные обозы.
Сами степняки так ни разу и не преодолели горы. Их лошади не привыкли ходить по горным тропам. Да и у наших пограничников устраивать засады между камней получалось неплохо. Согласно исторической справке, восемь раз степняки разрушали Западную заставу, загоняя её защитников в горы, но так и не смогли пройти перевал. Хотя там стоит совсем небольшая крепость. Она до сих пор сохранилась. Мне хотелось взглянуть на легендарное место, несмотря на общую усталость и измождённость.
Тащили мы собранное на своих спинах. Взятые в поход трое охранников были загружены палатками. Преподаватели несли остатки съестных припасов. В целом всем хватало нагрузки, и ученики были рады избавиться хотя бы от части веса, сдав его.
Постоялый двор на перевале был один. Зажиточные горожане предпочитают перемещаться порталом. Купцы ходят обозами и в услугах постоялого двора не особо нуждаются. С трудом представляю какого-то одиночку, кто бы отважился путешествовать через перевал. На подступах к горам местность довольно приятная, но чем выше, тем мрачнее и неприветливее становились скалы.
И самое паршивое — запасов воды на постоялом дворе ровно столько, чтобы приготовить еду и дать напиться людям и лошадям. Мыться, тем более такой большой группе, как наша, возможности не было.
— У меня блохи заведутся или ещё кто похуже, — скрёб Санни свою макушку. — Надо было короче подстричься.
— Кто же знал? — вздохнул я.
— Главное, к собственным ногам не принюхиваться, — продолжал стенать Санни.
— И портянками не размахивать, — добавил я.
— Их как раз стоит повесить на ветерок. Может, немного меньше вонять станут.
Преподавателей наши проблемы не волновали. Тот закупщик, который должен был забрать растительную добычу, до сих пор не появился, и когда будет — неизвестно.
— Отпустили бы нас обратно в школу и ждали бы скупщика, — поддержал я всеобщее возмущение.
— Завтра сходим посмотреть крепость, — попытался подбодрить меня Санни, потому что отпускать учеников без сопровождения в школу никто не собирался. А мы, между прочим, почти взрослые!
Повезло, что на постоялом дворе кормили нормально. После плотного завтрака мы с Санни решили прогуляться по округе. Кроме старой крепости, смотреть здесь было особо не на что. Жаль, что с погодой не повезло. Казалось, будто одинокая туча застряла над перевалом, погрузив всё вокруг в плотную, влажную пелену.
— Так и заблудиться недолго, — рассуждал Санни.
— Теперь понятно, почему эти камни здесь выложили, — пробормотал я, разглядывая ряд больших камней, обозначающих путь. — В таком густом тумане без них не разберёшь, где дорога, а где обрыв.
— Мы и без камней не заблудимся, — возразил Санни, намекая, что посмотреть на крепость решили все ученики без исключения. Кто-то нас уже обогнал, кто-то плёлся следом.
Оглянувшись, я отметил, что среди любопытных оказался и кто-то из постояльцев. Мужчина в клетчатой куртке с посохом в руке уверенно догонял нас. Позади него медленно двигалась крытая повозка. Так получилось, что и транспорт, и незнакомец поравнялись с нами одновременно, вынудив нас сойти на обочину, уступая дорогу.
— Эй, парень! — неожиданно окликнул незнакомец моего друга. — Ты ведь из семьи Вега?
— Э… ну да… — неуверенно ответил Санни.
И это было последнее, что я услышал, прежде чем мир перед глазами померк.
Очнулся я от мерзкого и до боли знакомого запаха. Кажется, сапоги Санни с его протухшими портянками оказались прямо у меня под носом. Чёрт, да что вообще произошло⁈
Попытался пошевелиться, но тут же понял, что руки связаны за спиной, ноги тоже спутаны, а во рту — кляп. Отлично. Просто замечательно.
Голова трещала, особенно в районе затылка. Но стоило сосредоточиться, как воспоминания начали медленно возвращаться. Незнакомец. Вопрос о семье Вега. Туман. А потом… потом темнота.
Никаких предположений, почему я оказался в такой ситуации, у меня не было. Ну, кроме одной. Слышал я от батюшки разные истории, как разбойники похищают купцов, требуя за них выкуп. Может, и меня украли, рассчитывая вытрясти деньги из моего отца? Нет… Тот мужчина первым делом спросил про семью Санни. Значит, дело в нём. Может, хотят взять денег с его бабушки?
От этой догадки даже немного полегчало. По крайней мере теперь всё казалось логичным. Даже запах портянок Санни уже не так сильно раздражал.
Только пить хотелось невыносимо, а голова
