Академия совершенствующихся - Анастасия Медведева
Однако именно сейчас я чётко ощущаю, что моё имя – это то немногое, на что я могу опереться.
Не важно, чего хотела от меня мать. Не важно, как искажённо через призму своих обид я воспринимала эти её ожидания.
Самое главное в моей жизни – понимать, чего я сама хочу, и действовать согласно этим знаниям!
А хочу я сейчас одного – сменить академию и понять, насколько всё здесь было плохо относительно других подобных заведений.
В конце концов, всё познаётся в сравнении.
– Это… неожиданно, – выдаёт в итоге Дама Хельсинг.
– Она действительно хочет уйти из Академии Совершенствующихся? – начинают шептаться оставшиеся вне центральной группы старейшины… или не старейшины… вполне возможно, это спутники стоявшей передо мной троицы. Либо представители совсем маленьких школ.
– Какая неожиданность, – усмехается «как бы про себя» крепыш с монгольскими корнями, с очевидным намерением уколоть Пятого наставника…
– Она никуда не уйдёт, – в купол Онидзуки-в-Трениках врывается глава академии, вынуждая странную защиту вокруг нас лопнуть с оглушительным хлопком для всех, кто был вне…
Ученики на трибунах взвизгнули, крепко закрыв уши. Аврора так и вовсе упала на землю, откинутая энергетической волной.
Сразу видно, как батя Дмитрия ценит тех, кто не попал на пики…
– Почему это «никуда не уйду»? – уточняю у того, не глядя. – У меня есть право сменить академию.
– У тебя есть право рассмотреть предложения. Но что-то я ни одного не услышал, – ровным голосом произносит глава, не поворачивая головы, но косясь на меня очень нехорошим взглядом.
Впрочем, эта угроза была направлена не только в мой адрес.
Но и в адрес всех присутствующих.
И те не торопились становиться врагами главной – если верить ощущениям – академии страны. Это было видно по их лицам.
– Ну, раз вопрос поставлен так, – протягивает Онидзука-в-Трениках, меланхолично запрокидывая подбородок и завораживая меня неожиданно оказавшейся во рту зубочисткой с ментоловым освежителем на конце… – ШИП забирает её себе.
– Ого, – только и произносит монгол, разглядывая свои стоптанные кожаные ботинки огромного размера.
– Это… отличное приобретение, старейшина Кетано́в, – то ли усмехается, то ли всерьёз произносит Дама Хельсинг.
А я стараюсь понять – если она усмехается, то, в чём именно был повод для смеха? В «приобретении»? В «отличном»? В «Кетанове»?..
– Я не уверен, что это этично, Алексей, – замечает глава, цедя слова по буквам.
Он назвал его Алексеем?..
Как символично: один Алексей фактически привёл меня в академию, а второй пытается вывести…
Ладно, это имя оправдано.
Перевожу взгляд на своего потенциального спасителя и замечаю, как Пятый наставник прячет довольную улыбку.
Что?.. Он за меня?!
– Само её существование неэтично, – кивнув головой в мою сторону, произносит старейшина Кетанов, – но раз уж она жива и способна мыслить, то имеет право и на смену академии… Я прав?
Теперь пауза была сверхнапряжённой.
– Прав, – выдавливает из себя глава моей бывшей академии.
– Вот и чудненько. Волк, Лиса, за мной, – бросает через плечо старейшина моей новой академии под странной аббревиатурой ШИП, а я только и успеваю, что удивиться его знанию моего прозвища, как…
– Что? Волк – тоже?.. – заторможенно переспрашиваю, когда рядом со старейшиной Кетановым по имени Алексей появляется и мой старый знакомый.
– Улетаем! – бросает через плечо Кетанов-Онидзука и резко отрывается от земли вместе с Волком.
Стою… смотрю им вслед под изумлённое молчание окружавших меня старейшин…
– Ты меня позоришь, девчонка, – молниеносно опустившись на землю и подхватив меня поперёк пояса правой рукой, произносит Кетанов-Онидзука, после чего стремительно взлетает, прибавляя газку с каждой секундой…
То, что я кулём вишу, сложенная пополам где-то на его боку, его совсем не волнует.
Мою проблему замечает Волк и даже делает попытку указать на очевидное.
– Не сейчас. Через несколько секунд они поймут, как сильно мы их оскорбили, и нас могут подбить в небе. Лучше улететь подальше, – отрезает мой носитель… носильщик… старейшина с весьма странными методами…
После чего и вовсе накрывает нас всех какой-то странной техникой.
* * *
– А… когда мы сможем обсудить произошедшее? – спрашиваю, продолжая болтаться в весьма неудобной позе.
– Точно. – Словно вспомнив обо мне, старейшина Алексей уплотняет воздух под своими ногами и опускает меня на него. – Рука затекла, – встряхнув оной, сообщает, затем опускает на меня взгляд, полный меланхоличной претензии, – ты почему летать не умеешь?
– Кто бы меня ещё этому научил! – возмущаюсь с не меньшей претензией.
– Ты ж на ступени Создания основы! – продолжает в той же манере старейшина в трениках. – Мой ученик лично тебе форму вручил! Так почему сама не научилась до сих пор?
– А у вас все на ступени Создания основы летают? – складываю руки на груди.
– Ну разумеется! Расстояния-то большие. Не пешком же ты их преодолевать будешь, – фыркает Кетанов.
– А кто этому умению учит? – продолжаю расспрос.
У меня есть козырь в рукаве. Так что можно и понаглеть чуть-чуть.
– Наставники, кто ж ещё? – отвечает мой спаситель.
– А у меня не было наставника! Вообще. Ни одного. За всё время моего пребывания в академии, – ставлю жирную точку в вопросе.
– Ты же у Дмитрия обучалась, – напоминает мне Кетанов, ничуть не впечатлившись.
– Это была благотворительность, – жму плечами, – если бы он сам не захотел, я бы вообще ничего не знала.
– Так украла бы технику! Чего из себя жертву-то строить? – в очередной раз фыркает старейшина-вне-закона или что-то вроде того… он реально это сказал?
– Чтобы меня прибили потом? – озадаченно уточняю. – Да и у кого мне красть-то? У таких же несчастных брошенок, как и я?
– Тоже мне, сострадалица! – возвращаясь в состояние меланхолии, бросает Кетанов и смотрит при этом куда-то вдаль.
– Нет такого слова! – замечаю из принципа.
– Волк, лови! – только и произносит старейшина-меланхолик, после чего моё тело перекидывается в чужие руки. – Она мне надоела.
– Я предупреждал. Характер, – отзывается Волк в ответ и проделывает с воздухом под ногами то же самое, что и его наставник до него.
Поражённая таким отношением до глубины души, не понимаю – то ли мне начать истерично смеяться, то ли самое время зареветь в три ручья.
– Ты зачем ему обо мне рассказывал? – спрашиваю в итоге, глядя исключительно на далёкую землю под своими стопами.
– Я должен был обо всех рассказывать. Ты не исключение, – жмёт плечами Волк.
– Ты – шпион? – снисходит на меня озарение.
– Да, туговато до неё доходит, – резюмирует Кетанов, он же старейшина в трениках, он же Алексей-Онидзука, и вообще, пора ему прозвище пообидней придумать!!!
– Я не понимаю, зачем вы заставили его себя выдать? – справившись с желанием вступить в словесную перепалку, спрашиваю о действительно важном.
– Потому что, если бы он попался после сегодняшнего инцидента, из Академии Совершенствующихся он бы уже не выбрался, – неохотно отвечает Алексей, – а так мы хоть смогли воспользоваться эффектом ошеломляющей неожиданности и слиняли все вместе под шумок.
– В каком смысле «не выбрался бы? Почему?.. – не понимаю.
– Мы оскорбили главу лучшей академии. Как думаешь, что бы произошло с нашим шпионом на её территории? – звучит вопрос, а ко мне приходит ответ.
– В таком случае, зачем вы забрали меня? – спрашиваю негромко.
– Потому что эти гордецы должны понять свою ошибку. Они калечат судьбы учеников, наслаждаясь своей властью: ведь каждый – от мала до велика – мечтает стать избранным на пик Академии Совершенствующихся! Чего скрывать? Оттуда приходят самые новые техники. Это действительно самая передовая академия в нашей стране. Но метод, который там используется в качестве воспитательного… он разрушает личность. Ломает психику юных учеников. И плодит кучу нечисти.
– Нечисти? – переспрашиваю медленно.
– В твоей бывшей академии самый высокий процент самоубийств среди послушников и самый высокий процент уходящих на тёмную сторону. Радуйся, что не стала частью их программы, а попала к Дмитрию в качестве утешительной игрушки… Его эксперименты над тобой впечатляют: даже мне трудно понять, как работать с этой страшной энергией внутри тебя!
– В качестве утешительной игрушки… – опускаю голову, пытаясь прожевать услышанное.
– Не зацикливайся на подборе слов, а пытайся понять суть: ты же на психфаке училась? – бросают
