Майкл Муркок - Рунный посох: романы
Он продолжал говорить что-то в таком духе и дальше, и постепенно солдаты воспряли духом, слышались одобрительные возгласы. Некоторые из них одобрительными криками приветствовали его. Потом и королева Фробра призвала своих воинов следовать за Хокмуном и атаковать врагов, пока они празднуют победу и делят добычу.
Речи Хокмуна вернули солдатам боевой пыл, а в словах королевы они увидели здравый смысл. Поднявшись с земли, они стали приводить в порядок оружие и искать своих лошадей.
— Мы ударим сегодня ночью, — сказала королева. — Пока они не пронюхали о наших планах.
— Думаю, мне стоит поехать с вами, — сказал Рыцарь в Черном и Золотом.
И ночью они направились к Хамадану. Завоеватели бурно праздновали победу. Городские ворота почти не охранялись, а боевые звери крепко спали, за день плотно набив мясом желудки.
Глава 5
ЧЕРНЫЙ КАМЕНЬ ОЖИВАЕТ
Они ворвались в город и застали вчерашних победителей врасплох. Хокмун скакал впереди. Голова герцога раскалывалась от боли — Черный Камень уже пульсировал во лбу. От адских мук и напряжения Хокмун смертельно побледнел, и в его облике появилось нечто такое, что заставляло гранбретанцев, едва завидев его, в панике бежать, бросая оружие, прежде чем он, поднимая на дыбы лошадь, взмахивал мечом и с криками «Хокмун! Хокмун!» начинал рубить все на своем пути, в безумной жажде убийства.
Рядом с ним сражался Рыцарь в Черном и Золотом. Он оставался неизменно бесстрастным и орудовал мечом с удивительной точностью и расчетливостью. Не отставала и королева Фробра, врывающаяся на своей колеснице в самую гущу перепуганных солдат, и Оладан, который, привставая в стременах, посылал стрелу за стрелой в мечущихся врагов.
Освобождая улицу за улицей, они гнали по городу солдат Нахака и наемников в звериных масках. Но вот Хокмун увидел купол дома Малагиги и, не теряя ни секунды, направился туда. Подъехав к воротам дома, он встал на спину коня и, ухватившись за край стены, перелез через нее во двор.
Спрыгивая на землю, он едва не упал на лежащий у стены труп одного из слуг. Дверь была сорвана с петель, а в комнатах царил страшный беспорядок — все было перевернуто и разбито.
Спотыкаясь о разбросанные повсюду обломки мебели, Хокмун пробрался к узкой лестнице, судя по всему, ведущей в лабораторию волшебника. Он уже был на середине лестницы, когда наверху открылась дверь и два воина в масках Волка, выхватив мечи, ринулись ему навстречу. Хокмун приготовился защищаться. На лице его застыла злая усмешка, и в глазах, горящих безумием, были гнев и отчаяние. Выпад, удар, второй… Блеснул, словно молния, меч, и два трупа покатились по вниз ступеням. Хокмун поднялся по лестнице и вошел в комнату. Малагиги, со следами пыток на теле, был крепко привязан к стене.
Герцог, не мешкая, перерезал ремни и, подхватив волшебника, осторожно положил его на стоящую в углу узкую кровать. И только потом он осмотрелся. Вся комната была заставлена широкими длинными столами со всевозможными алхимическими аппаратами и какими-то миниатюрными приборами. Малагиги пошевелился и открыл глаза.
— Вы должны помочь мне, господин, — заплетающимся от усталости языком пробормотал Хокмун. — Я спас вам жизнь. Так и вы хоть попытайтесь спасти мою.
Малагиги, морщась от боли, приподнялся.
— Я, кажется, сказал тебе, что не желаю участвовать в ваших распрях. Ты можешь пытать меня, если хочешь, но я…
— Черт тебя подери! — в отчаянии прохрипел Хокмун. — У меня раскалывается голова. Может быть, я не доживу и до рассвета. Не отказывайте мне. Чтобы найти вас, я проехал две тысячи миль. Неужели зря? Я такая же жертва, как и вы. Даже больше. Я…
— Докажи это, и тогда, быть может, я помогу тебе, — сказал Малагиги. — Освободи город от непрошенных гостей и возвращайся сюда.
— Но будет уже слишком поздно. Камень сделает свое дело. В любой момент…
— Докажи это, — сказал Малагиги и, тяжело вздохнув, опустился на кровать.
Ослепленный яростью и отчаянием, Хокмун готов был зарубить старца, но сдержался и, выбежав из комнаты, помчался вниз. Очутившись во дворе, он открыл ворота и вновь вскочил на лошадь.
Вскоре ему удалось найти Оладана.
— Как идет сражение? — проорал он, пытаясь перекричать шум битвы.
— Не очень удачно, — прокричал в ответ карлик. — Мелиадусу и Нахаку удалось привести своих солдат, и, перегруппировав силы, они удерживают сейчас большую часть города. Их основные отряды — на центральной площади, там, где дворец. Королева и твой могущественный друг атаковали его, но боюсь, что безуспешно.
— Поехали туда, — сказал Хокмун и, дернув поводья, направил коня по запруженной сражающимся людом улице.
Оладан последовал за ним, и вскоре они оказались возле центральной площади, где встретились лицом к лицу и замерли в тревожном ожидании две армии. Во главе имперской армии стояли Мелиадус и Нахак. Войско Хамадана возглавляли королева Фробра и Рыцарь в Черном и Золотом. В дрожащем свете факелов место предстоящего сражения выглядело зловеще.
Выехав на площадь, друзья услышали крик Мелиадуса:
— Где же этот трус Хокмун? Небось забился в какую-нибудь нору и дрожит там?
Хокмун пробрался сквозь строй воинов Хамадана, с беспокойством отмечая, что их осталось очень мало.
— Я здесь, Мелиадус. Я пришел убить тебя.
Барон засмеялся.
— Меня? Разве ты не знаешь, герцог, что твоя жизнь сейчас в моих руках? Чувствуешь Черный Камень?
Невольно Хокмун поднес ко лбу дрожащую руку и, ощутив зловещую теплоту Камня, понял, что Мелиадус говорит правду.
— Так что ж ты медлишь? — спросил он угрюмо.
— Потому что я снова предлагаю тебе сделку. Скажи этим глупцам, что все кончено. Пусть они сложат оружие, и я спасу тебя от самого худшего.
Только сейчас Хокмун понял, что сохраняет разум лишь благодаря прихоти своих врагов. Мелиадус обуздал свое желание немедленно отомстить ему — в надежде, что воспользовавшись этим, удастся избежать лишних потерь.
Хокмун попытался привести мысли в порядок. Он лихорадочно думал. Армии замерли в напряженном ожидании. Над площадью воцарилась тишина. Все ждали. И он знал, что судьба Хамадана сейчас находится в его руках. Тут его в бок локтем толкнул Оладан и прошептал:
— Возьми вот это.
Хокмун взглянул на то, что предлагал ему мохнатый друг Это был шлем. Герцог не сразу узнал его. Этот шлем когда-то принадлежал Агоносвосу. Хокмун вспомнил старца, вспомнил его лицо, похожее на лик смерти, и вздрогнул.
— Убери эту мерзость.
