Ведьмак: Сезон гроз. Дорога без возврата - Анджей Сапковский

Ближе к центру поляны и обложенному камнями кострищу лежали еще два трупа – мужчины и женщины. У мужчины было разорвано горло, разодрано так, что видны были шейные позвонки. Женщина верхней частью тела лежала в кострище, в пепле, облепленная кашей из перевернутого котелка.

Чуть дальше, у штабеля бревен, лежал ребенок, мальчик лет пяти. Был разорван пополам.

Кто-то – а скорее, что-то – схватило его за обе ножки и разорвало.

Геральт заметил следующий труп, у этого был вспорот живот и вытащены кишки. На всю длину, то есть на сажень толстого кишечника и на три с лишним тонкого. Кишки прямой блестящей сине-розовой линией тянулись от трупа к шалашу из хвойных веток, исчезали в нем.

А внутри шалаша, на примитивной лежанке, лежал навзничь худощавый мужчина. Сразу бросалось в глаза, что он выглядел тут совершенно неуместно. Богатая его одежда была вся в крови, насквозь ею пропиталась. Но ведьмак не заметил у мужчины кровотечения – обильного или нет – из любого крупного кровеносного сосуда.

Геральт узнал мужчину, несмотря на покрытое засохшей кровью лицо. Это был длинноволосый, стройный и несколько женственный красавчик, Сорель Дегерлунд, представленный ему на аудиенции у Ортолана. Тогда на нем тоже, как и на других чародеях, был расшитый плащ, а под ним вышитый дублет: он сидел за столом среди других и так же, как другие, смотрел на ведьмака с плохо скрываемой неприязнью. А сейчас лежал без сознания в шалаше углежогов, весь в крови, а запястье правой руки у него было обмотано человеческими кишками. Вытащенными из живота трупа, лежащего в неполных десяти шагах.

Ведьмак сглотнул слюну. «Зарубить его, – подумал он, – пока без сознания? Этого от меня ожидают Пинетти и Тцара? Убить энергумена? Устранить адепта гоэции, забавляющегося вызовом демонов?»

Из задумчивости его вырвал стон. Сорель Дегерлунд, похоже, приходил в себя. Поднял голову, застонал, снова упал на лежанку. Приподнялся, огляделся вокруг безумным взглядом. Увидел ведьмака, открыл рот. Взглянул на свой забрызганный кровью живот. Поднял руку. Увидел, что в ней держит, и закричал.

Геральт смотрел на меч с золоченой гардой, покупку Лютика. Поглядывал на тонкую шею чародея. На набрякшую на ней жилу.

Сорель Дегерлунд отлепил и снял с руки кишку. Перестал кричать, лишь стонал и трясся. Встал сперва на четвереньки, потом на ноги. Выскочил из шалаша, осмотрелся, завизжал и бросился бежать. Ведьмак поймал его за шиворот, остановил и бросил на колени.

– Что… здесь… – пролепетал Дегерлунд, все еще дрожа. – Что ту… Что тут про… Произошло?

– Я думаю, ты знаешь, что.

Чародей громко проглотил слюну.

– Как я… Как я тут оказался? Ничего… Ничего не помню… Ничего не помню! Ничего!

– Пожалуй, я в это не поверю.

– Инвокация… – Дегерлунд схватился за лицо. – Я проводил вызов… И он появился. В пентаграмме, в меловом кругу… И вошел. Вошел в меня.

– Однако не в первый раз, да?

Дегерлунд зарыдал. Несколько театрально, Геральт не мог отделаться от такого впечатления. Жалел, что не застал энергумена, пока демон его не оставил. Жалеть об этом, он отчетливо понимал, было не слишком умно, ибо знал, насколько опасной может быть встреча с демоном; стоило радоваться, что ее удалось избежать. Но он не радовался. Потому что в том случае он хотя бы знал, что делать.

«Ну почему выпало на меня, – подумал он. – Ведь явись сюда Франс Торкил со своим отрядом, у констебля бы не было никаких трудностей и моральных терзаний. Перемазанный кровью, пойманный со внутренностями жертвы в руке чародей сходу получил бы петлю на шею и закачался бы на первой попавшейся ветке. Торкила не остановили бы сомнения, он не колебался бы. Торкил бы даже не задумался о том, что женственный и довольно тощий чародей никаким образом не в состоянии был бы жестоко расправиться со столькими людьми, да притом настолько быстро, что окровавленная одежда не успела засохнуть. Что не сумел бы разорвать ребенка голыми руками. Нет, у Торкила не было бы внутренних противоречий.

А вот у меня есть.

А Пинетти и Тцара были уверены, что у меня их не будет».

– Не убивай меня, – застонал Дегерлунд. – Не убивай меня, ведьмак… я никогда… Никогда больше…

– Заткнись.

– Клянусь, что никогда…

– Заткнись. Ты достаточно пришел в себя, чтобы использовать магию? Вызвать сюда чародеев из Риссберга?

– У меня есть сигил, печать… Могу… Могу телепортироваться в Риссберг.

– Не один. Вместе со мной. И без фокусов. Не пытайся вставать, оставайся на коленях.

– Я должен встать. А ты… Чтобы телепортация удалась, ты должен встать рядом со мной. Очень близко.

– Насколько? Ну же, чего ждешь? Доставай этот амулет.

– Это не амулет. Я же сказал, это сигил.

Дегерлунд распахнул окровавленный дублет и рубашку. На худой груди у него была татуировка, два пересекающихся круга. Круги были усеяны точками разной величины. Это выглядело похожим на схему планетарных орбит, которую Геральт рассматривал как-то на занятиях в Оксенфурте.

Чародей проговорил напевное заклинание. Круги засветились синим, а точки красным. И закружились.

– Сейчас. Встань рядом.

– Рядом?

– Еще ближе. Вообще прислонись ко мне.

– Что?

– Прислонись ко мне и обними меня.

Голос Дегерлунда изменился. Его глаза, только что заплаканные, нехорошо вспыхнули, а губы мерзко искривились.

– Да, вот так хорошо. Сильно и страстно, ведьмак. Словно бы я был этой твоей Йеннифэр.

Геральт понял, что его ждет. Но не успел ни оттолкнуть Дегерлунда, ни шарахнуть его рукоятью меча, ни хлестнуть клинком по шее. Просто не успел.

В его глазах заблестела серебристая дымка. В долю секунды он утонул в черном ничто. В пронзительном холоде, в тишине, бесформенности и безвременье.

* * *

Приземление было жестким, пол из каменных плит будто выскочил им навстречу. Геральт не успел даже оглядеться как следует. Почувствовал интенсивный смрад, запах грязи, перемешанной с мускусом. Огромные и сильные лапищи ухватили его под мышки и за шею, толстые пальцы без труда сомкнулись на бицепсах, твердые, как железо, ногти болезненно впились в нервные сплетения на плечах. Ведьмак потерял контроль над телом, выпустил меч из онемевшей руки.

Перед собой увидел горбуна с мерзкой и усеянной нарывами рожей, с черепом, покрытым редкими кучками жестких волос. Горбун, широко расставив паучиные ноги, целился в него из большого арбалета с двумя стальными дугами, расположенными одна над другой. Оба нацеленных в Геральта четырехгранных наконечника