Предатель в красном - Эш Хейсс

– Я уже когда-то сожрал парочку воздушных элементалиев, на вкус как трава. Ты, наверное, такая же. То ли дело элементалии воды.

Волк откровенно провоцировал ее тем, о чем не стоило бы говорить в пределах Кампуса. Но толпа, с азартом внимая их разговору, воспринимала происходящее как часть шоу.

– А моя семья уже как-то пробовала мясо эфилеанских волчат. На вкус это жаркое было так отвратно, что мы выбросили остатки, но даже животные не стали его есть. Для них оно тоже воняло.

Из пасти волка потекла тягучая слюна, раздался рев, и спарринг продолжился. И хотя это была открытая провокация, увиденное вызвало у меня странное и необъяснимое чувство зависти.

Я одернула сама себя, не понимая, почему так резко ощутила эту жажду. Словно животное эфилеанское нутро требовало свободы и рвалось наружу. Быть там, на корте, издавать победный клич, наступая на пораженного. Это походило на яркое сексуальное желание, от которого все зудело внутри. И в этот самый момент я наконец поняла, как сложно противостоять в борьбе со своим естеством по закону белого города.

За моей спиной из толпы раздался крик:

– Эта сучка уже отодрала одного из волков в прошлой схватке. Я поднял кучу денег! Ну же, соплячка, спусти с него шкуру!

– Этот волк пришел с Монс-ден, девчонка и рядом не стояла с пожирателем плоти! – донесся второй незнакомый голос.

Ошарашенная услышанным, я обернулась и увидела двух ночнорожденных. Брызжа слюной и сверкая клыками, они с наслаждением наблюдали за спаррингом, который в скором времени мог перейти в кровопролитие.

– Что ты несешь? – возразила я. – Вы в Кампусе. Если смотритель услышит, вас посадят за решетку за разжигание межвидовой ненависти, придурки.

Первый эфилеан, коварно улыбнувшись, склонился ко мне и зашипел:

– Ты ведь еще не знаешь, как здесь обстоят дела, да? Как обстоят дела по-настоящему, а не на словах и в сводах закона.

– Что за чушь джелийская?

Напарник ночнорожденного наконец угомонил свое гоготание и с насмешкой добавил:

– Не говори все вот так напрямую, просто намекни.

– Какие, к черту, намеки? – возмутилась я. – Вы жаждете кровопролития, как и толпа. Паршивцы, вы не боитесь местной власти?

– Ага. Нам стоит трястись от страха перед теми, кто больше всех нас, вместе взятых, загребает денег на межвидовых боях, – с коварной усмешкой выдал ночнорожденный. – Скажи мне, дикарка, видишь ли ты здесь хоть одного эфилеана в голубой форме, который стремился бы связать нас?

Смотрителей и правда нигде не было.

– Дам тебе один совет: не хочешь разрушить мечты о Кампусе – не появляйся на улицах в ночное время, не заходи в узкие переулки и тем более никогда не открывай старые и ржавые двери заброшенных домов.

– А если открою, что же я должна там обнаружить?

– Правду.

Ночнорожденные неоднозначно переглянулись и вышли из толпы, оставив меня, непонимающую их слов и происходящей жестокости.

Когда я наблюдал за боем, что сопровождался кровью эфилеана и яростным рычанием волка, до меня донесся странный звук – будто кто-то позвал сиплым шепотом. Но, оглянувшись, я не увидела того, кто мог бы окликнуть меня среди ревущей толпы, и подумала, что показалось.

Схватка продолжалась, элементалий была достаточно серьезно настроена, спарринг затянулся почти на час, лишь сильнее подогревая интерес зрителей.

Кто-то вновь произнес мое имя – теперь я точно это услышала. Я обернулась, но снова никого не увидела.

«Шосс, мне не показалось!»

Я отошла от толпы. Голова отяжелела, ноги стали точно ватные. В какой-то момент звуки вокруг начали затихать, а в голове снова раздался странный голос. Он звал меня по имени. Даже отбежав от толпы, было сложно услышать что-то еще, кроме своего имени.

Заметно похолодало. Поднявшийся ветер будто касался щек невидимой рукой. Вскоре это прикосновение превратилось в дыхание. Едва ощутимый выдох пронесся мимо и устремился вдаль.

Вероятно, кто-то пытался пробраться в мою голову? Нет, это было нечто другое. Звуки стали слегка разборчивее, и можно было понять, что голосов несколько. Мягкие тембры. Они просили выслушать их жалобные мольбы. Голоса мертвых… Я раньше слышала их, но в этот раз ощущения казались более… реальными… Не только звуки – я в прямом смысле чувствовала их.

Дыхание чьей-то души пронеслось сквозь меня, накрывая мурашками до кончиков пальцев ног. Карусель голосов сливалась песнями в голове. Феерия звуков парализовала тело. Звонкий плач и протяжные мольбы о прощении – эти души страдали от совершенных ими поступков. Мольбы… Они молили выслушать их… Молили увидеть трагедию.

«Впусти… позволь показать… как мы умирали…»

Слезный зов пробрал до мурашек. Затаив дыхание, я прикрыла веки, погружаясь в ощущения, и увидела яркую картину.

Пламя. Дикое и ало-красное. В нем страдали эфилеанские существа. Кто-то еще мог двигаться, а кто-то уже полностью сгорел. Крики, суматоха, хаос. Они – элементалии огня, мои предки, моя кровь. Ночь сожжения. Я видела их последние секунды жизни. Смотрела издалека, как пламя беспощадно пожирало леса, как горели животные и тлели эфилеанские тела… Среди тысячи, сотен тысяч обуглившихся мумий могла быть и моя семья. Трупы застилали землю плотным полотном.

Я испуганно огляделась и заметила в руке у одной из жертв, лежавшей на земле ближе всего ко мне, серый камень. На первый взгляд, обычный… но такой притягательный. Так странно, но, когда вокруг творился хаос, порожденный сражением, я видела лишь этот камень: обычная серая галька. Но ценность невзрачной находки таилась внутри него. Казалось, будто все это безумие вокруг происходило из-за этого камня. Я хотела коснуться его, как вдруг земля под ногами содрогнулась. В голове отчетливо прозвучал голос беловолосого эфилеана из сна, словно зов:

«…С о п р о т и в л я й с я…м е р т в ы м…»

Сцена трагедии растворилась. Но голоса переполняли внутри, каждый из них просил быть услышанным. Их оказалось слишком много.

«…С о п р о т и в л я й с я…»

– Замолчите, – шепотом взмолилась я, но шум только усиливался. – Прекратите, хватит!

Тело ослабло, и я бессильно рухнула на колени. Голоса бушевали, их становилось все больше и больше.

«Остановите это, кто-нибудь!»

Грудь сдавило бетонной хваткой, наступила темнота, а с ней окутала и тишина. Полная и глубокая.

№ 13. «Элен»

Территория: Кампус. Университет

Каморка

Эфилеанская летопись. Запись № 4: «Революция ведьм». Древние ночнорожденные заключили сделку с ведьмами – свобода созданий леса взамен иммунитета к солнцу мертвой плоти.

Открыв глаза, я обнаружила себя в больничной палате Кампуса. Она была совсем новой, не отдавала стариной,