Майкл Суэнвик - Танцы с медведями

Карета продиралась сквозь живую изгородь имения, покачиваясь на рессорах, и Аркадию казалось, что господский особняк танцует в звездном ночном небе. Вдалеке слышались нежные обрывки музыки, ибо гости баронессы сейчас танцевали: глаза их еще пылали Божественным Духом, а души пребывали в мире со всем человечеством. Аркадий забрался в экипаж, овеянный теплом наркотика. Его спина до сих пор горела от дружеских мужских похлопываний при расставании. Он еще чувствовал быстрые прощальные поцелуи и тайные пожатия мошонки, которыми его наградили благородные дамы. Подушки в карете были мягкие, здесь же поджидало ведерко с ледяным шампанским, приди ему желание выпить по пути домой. Постепенно последние угли внутренней святости угасали, превратившись в пепел.

Как он сглупил! Он принял «Распутин» сразу после ужина и не дождался начала оргии в отличие от остальных! Поступил бы он наоборот, сейчас бы смеялся, танцевал, сплетничал об ангельских манерах со своими товарищами по сладострастию. Он бы участвовал в приятных посткоитальных занятиях, с помощью которых аристократия традиционно облегчала переход от страсти обратно к повседневной жизни.

Он не был бы сейчас наедине со своими мыслями. С воспоминаниями. С картинами, которые он при всем желании не мог изгнать из мозга. Его бы не терзало сейчас ужасное знание о том, что он сделал.

В темноте кареты Аркадий горько плакал.

8

Торговец из Суздаля неторопливо шагал по Театральному проезду. Он беззаботно напевал себе под нос и постукивал тросточкой по тротуару. От скуки он озирался по сторонам и неожиданно остановился: его внимание привлекла вереница плакатов, наклеенных на уличные фонарные столбы:

УТЕРЯНО

бриллиантовое ожерелье с фермуаром

в виде золотого листа

в районе Красной площади.

Нашедшему 5000 РУБЛЕЙ СЕРЕБРОМ!!!

Обращаться к А. Козленку

в гостиницу «Новый Метрополь»

Пять тысяч рублей — неплохие деньги для везунчика, который найдет вещицу и окажется честным малым, чтобы ее вернуть, — а по факту сумма была даже больше купеческого заработка за целый месяц. Однако его нынешняя деловая поездка выдалась исключительно доходной: он продал все семена тыквы, которые привез, да еще с изрядной накруткой (до Москвы пока не дошел слух об эпидемии, поражающей и убивающей тыквы, прежде чем они достигнут размера бунгало), поэтому торговец мог размышлять об ожерелье, не слишком страдая от уколов жадности.

Тем не менее он не удержался и заглядывал в урны в тщетной надежде увидеть бриллиантовый блеск.

Этим он и занимался, когда резко и без предупреждения в него врезался уличный мальчишка, едва не сбив купца с ног. Трость со стуком отлетела на тротуар.

Прижав одной рукой бумажник (ибо он был неплохо знаком с фокусами карманников), торговец схватил трость и обрушил ее на юного мошенника, готовый хорошенько проучить его за дерзость. Но ребенок поднял к нему залитое слезами лицо, исполненное такого горя, что мужчина унял свой гнев и спросил:

— Тебе больно?

— Дяденька, вы должны мне помочь, — беспризорник указал на гостиницу «Новый Метрополь». — Швейцар меня не пускает.

Торговец, сам остановившийся именно в этом отеле, невольно развеселился.

— Конечно, не пускает. Ты запачкаешь ковры и оставишь пятна грязи на всем, к чему прикоснешься.

— Но мне позарез нужно попасть внутрь!

— Да? А зачем?

К изумлению торговца, парень сунул руку за пазуху и вытащил бриллиантовое ожерелье. Оно ярко сверкнуло на солнце, а спустя миг мальчишка затолкал его обратно, но купцу хватило и доли секунды, чтобы разглядеть застежку в виде золотого листа.

— Я нашел ожерелье. Правда-правда. Но я не могу попасть внутрь, чтобы встретиться с типом, который предлагает награду. Ублюдок швейцар не дает мне даже слова сказать.

— Естественно, он…

Личико мальчишки перекосилось, будто он только что принял отчаянное решение.

— Послушайте, господин хороший, проведите меня внутрь, и я поделюсь наградой с вами — пятьдесят на пятьдесят. Ведь так честно? Двадцать пять «катек» мне, и вам столько же. На халяву. Ну, что, договорились?

Торговец сосредоточенно разглядывал мальчика.

— Такого, как ты, все равно ни под каким видом в приличный отель не пустят. Однако, если позволишь, вот мое предложение: я занесу ожерелье в гостиницу вместо тебя и вынесу тебе половину награды. — Он протянул руку за трофеем.

Но паренек отпрянул от купца, тревожно блестя глазами.

— Эй, чего вы тянетесь? Я не дурак. Если я отдам вам ожерелье, я вас никогда не увижу. Я вам не врал, а у вас нет причин меня грабить.

Уязвленный, торговец заявил:

— Я просто пытаюсь помочь.

— Ага! — ощерился мальчишка. — Себе помочь пытаетесь. Знаю я вашего брата. — С каждым упреком он чуть отодвигался. Тело его напряженно подергивалось. В любой момент он мог сорваться с места и убежать в неизвестном направлении. А тогда — прощай, ожерелье!

— Погоди минутку, — успокаивающе произнес купец. — Давай подумаем, нельзя ли уладить затруднение полюбовно. — Он принялся лихорадочно размышлять. — Допустим, я сейчас отдам тебе твою половину награды в обмен на ожерелье — прямо здесь, на улице. Тогда тебе не придется мучиться и сомневаться. Я отнесу ожерелье владельцу и получу полное вознаграждение, и мы оба окажемся в выигрыше в размере двух с половиной тысяч рублей. Двадцать пять «катек», как ты их назвал.

Мальчишка подозрительно скривился.

— Деньги покажите.

Торговец встал спиной к ближайшему зданию и тщательно огляделся по сторонам, прежде чем осмелился вытащить бумажник из внутреннего кармана пальто. Он отсчитал две тысячерублевые банкноты и пять сотенных.

— Вот, — он протянул купюры и тотчас убрал их, когда паренек попытался схватить добычу. — Мы обменяем деньги на ожерелье одновременно, если не возражаешь.

Мальчик опасливо протянул драгоценность торговцу и затаил дыхание. Оба шевельнулись внезапно, их руки выстрелили, словно змеи, и когда они отпрянули друг от друга, торговец держал ожерелье, а мальчик — деньги. Оба с облегчением улыбнулись.

— Вы поступили со мной честно, сударь, — произнес бродяжка. — Наверное, вы, в конце концов, не очень-то и плохой. — Затем, сунув деньги глубоко в карман, он повернулся и умчался прочь. Через несколько секунд его и след простыл.

А торговец в приподнятом настроении направился к «Новому Метрополю». Его удивляла безалаберность владельца ожерелья. Пять тысяч рублей были, разумеется, малой толикой истинной стоимости украшения — а ведь большую прибыль сегодня должен получить человек, который столь мало заботится о своих ценностях, что просто-напросто разбрасывает их по улицам Москвы. Что за чудовищная расточительность! Богатство у этого господина, разумеется, наследственное, ибо тот, кто сам заработал такие деньги, вцепился бы в них мертвой хваткой (а это торговец знал по собственному опыту). Итак, самовлюбленный распутник, расточитель отцовского с трудом заработанного состояния, шатался по Москве, несомненно, пьяный (ибо в противном случае он не был бы столь беспечен по отношению к дорогостоящему имуществу). И он вдобавок швырялся брильянтами направо и налево! Чего же заслуживает подобный тип?