Украденная душа - Денис Вадимович Ганиман
– Это был человек. Неплохой человек, – сказала Исма. – Он зажигал в городе свет.
– Знаю, но в нём пробудилось зло, мощь которого меня тревожит.
– Могу я спросить, госпожа?
– Спрашивай.
– Почему вы всех обманываете? Разве не грешно притворяться и сеять ложь?
– Ну, знаешь… Иногда ложь во спасение сподручнее любой правды. Но с тобой я буду честна. Как-никак магам положено держаться вместе.
– Магам? – Ис не поверила своим ушам.
– Конечно! Впервые встречаю самоучку, пережившую использование четвёртой арканы. К тому же с тобой проводник.
– Проводник?
– Разумеется! Лисёнок, которого ты призвала на битву с монстром. Его ещё спас тот юноша…
– Аристей.
– Да-да, Аристей. – Пророчица хитро улыбнулась. – Скажи, ты бы хотела научиться колдовству?
– Очень, госпожа, но как вы?..
– Узнала, что у тебя дар? Ой, да проще простого – твой узор источает свет. Хотя, по всей видимости, пока для тебя эти слова ничего не значат. Но важно здесь другое – почувствовать узор могут только умелые чародеи. И коли уж я из таких, то давно тебя приметила. Ты ведь не раз бывала на проповедях. – Волшебница сняла капюшон, подставляя солнцу огонь распущенных волос. – Сейчас в Эдде лишь мы с тобой обладаем силой. Месяц назад я отправила группу учеников в обитель и думала, что больше никого не найду, но решила дождаться последних паломников осени. И, как теперь вижу, не прогадала.
– Я пока не совсем понимаю…
– Естественно, не понимаешь! И не старайся. Но, как и обещала, я всё тебе расскажу. Со временем. А пока давай договоримся о следующей встрече. Ладья Палланты вот-вот взойдёт над городом. Мне пора в храм.
– Я плохо знаю Эдду. Может, здесь?
– Вечером не получится. Дугра скоро введёт комендантский час и закроет те части города, что плохо освещены. Давай лучше в Седьмом Углу. Мы с Атсушем давние знакомые. Я занимаю комнату на втором этаже, сразу за игорной залой. На двери будет светиться печать водной арканы. – Астара начертила в воздухе круг, а внутри него – треугольник. Рисунок зажёгся, просиял пару мгновений и погас. – Кроме тебя печать никто не увидит. Постучи в дверь три раза. Я буду ждать на закате. И никому об этом ни слова. Всё запомнила?
– Вроде бы… То есть да, госпожа, конечно!
– Вот и хорошо.
Астара ушла, оставив новоиспечённую ученицу наедине с восторгом, тишиной и вопросами, которых стало гораздо больше.
Побродив по Прудовой Роще ещё немного, Исма вдруг вспомнила, что Хакка скоро покинет Эдду, и решила пойти в таверну во время обеденной молитвы. «Всё равно я получу выговор от старших за прогулы намасат, – подумала Ис и пнула коряжистую ветку. – Что же, одной жалобой больше, но Оззо, кажется, говорила, что не станет отвлекаться по мелочам. Значит, бояться нечего. Лишь бы за меня не взялась Эсса! Воистину, вот уж от кого не скроешься…»
Исма вернулась в Дом и выслушала долгую порицающую речь о том, как важно всё делать вовремя, из-за чего пропустила завтрак. В наказание за то, что не открыла дверь, когда старшие совершали обход, она вымыла все коридоры, помогла испечь пироги из коррука и убрала за скотиной в хлеву.
Сменив одежду и умывшись, Исма с чистой совестью отправилась в таверну, сказав охране, что спешит посмотреть на Астару. Имя пророчицы подействовало на них как заклятье. Они буркнули что-то одобрительное и позволили Ис пройти.
Со Светлой она повернула на Улицу Мастеров, спросила дорогу у кузнеца, заблудилась, но всё равно вышла к фонтану, за которым виднелась таверна. Так было дольше, но Исма не хотела идти через рынок.
В Седьмом Углу царил покой. Прислужницы привычно бегали между столами, но гостей было в три раза меньше, чем бывает по вечерам. Менестрели молчали, возможно, спали или бродили по городу в поисках развлечений. Грог сидел у камина и лениво смотрел на огонь. Перебинтованный с ног до головы Атсуш стоял за стойкой и курил табачное зелье. Заметив Исму, содержатель облегчённо выдохнул, улыбнулся и указал трубкой на стол, за которым в прошлый раз она сидела с друзьями.
Два старика – один лысый, другой в чалме – что-то весело обсуждали и стучали дубовыми кружками. «Слава Палланте, Хакка пока не уехал! Так, погодите-ка… – Ис перевела взгляд на его собеседника. – А с кем это он? Докка?!»
– О-о-о, Олаи, иди сюда! – позвал мудрец.
Исма поклонилась старикам и села рядом.
– Хакка, я же просила… Богиня всё видит и слышит. Зеф, а ты откуда здесь? Как твоя рана? Уже лучше?
– Ага-ага, зажило как на собаке. Эсса обо мне позаботилась. Рад видеть тебя, солнышко ты наше вальстийское! – Смотритель лодок светился здоровьем. – А мы вот вспоминаем молодость и пьём медовый эль! Ты не обижайся на Хакку. Все же свои… Может, не будем скрывать имена?
– Но ты ведь сам знаешь…
– Знаю, – согласился Докка, – в прошлый раз я был в Эдде один и тоже чтил жреческий обычай, но с близкими-то людьми притворяться – всё равно что дырявые сети бросать, ага-ага. И себе, и рыбе голову морочишь, а проку-то?!
– Ладно, – сдалась Исма, – только ради вас.
– А-а-ай, наша девочка! – радостно протянул мудрец. – Есть хочешь?
– Хочу.
– Тогда я закажу тебе суп из тыквы. Он у них что надо!
– И чай, если можно.
– Конечно, можно! Молочный Нулунг будешь, Оли?
– Не пила ни разу, но попробую с радостью.
– Правильно! Вкуснейшая вещь! Я вчера целый мешок продал содержателю. Представляешь, на острове Хазра есть деревенька, в которой выращивают чай, собирают его, высушивают, а потом пропаривают листья над кипящим молоком! Отсюда и название, и аромат очень нежный, сливочный. – Хакка поднялся, придерживая чалму. – В общем, сейчас я сам закажу да приплачу Атсушу, чтобы сделали поскорее.
Докка дождался, пока мудрец отойдёт подальше, и прошептал Исме на ухо:
– Вот ведь старый прохвост, ага-ага. Сам же мне рассказывал, что это всё сказки. Ну, может, он и нарочно, чтобы содержатель услышал. Цену себе набивает.
Хакка вернулся с тремя прислужницами: первая принесла приборы и тарелку с супом, вторая – хлеб и сырную нарезку, а третья – чайник и серебряное блюдце для Нулунга.
– Какая красота, Хакка! Спасибо тебе!
– Это ещё и вкусно. Лопай давай! – Мудрец подвинул хлебную корзину.
Исма взяла ложку и, прежде чем приступить к трапезе, сказала:
– Хакка, Докка, если честно, я не думала, что вы настолько дружны.
Лодочник рассмеялся.
Мудрец вздохнул, поглаживая бороду.
– Да, Олаи, двое мужчин, обречённых любить одну женщину, чаще, конечно, становятся врагами. Но случается и обратное…
– Ого, ничего себе! – Ис макнула кусок хлеба в суп. – Наверное, та ещё сердцеедка… И кто же она такая?
– Бабушка твоя.
Исма выронила хлеб, и тот смачно плюхнулся в тарелку.
– Омма?
– Угу, – хором ответили старики.
Ис нужно было обдумать услышанное, поэтому она сделала вид, как будто спасает хлеб, утопший в жёлтой тыквенной пучине.
– Эх, а как такую женщину не любить? – Хакка поднял кружку. –
