Что мы натворили (ЛП) - Лоуренс Дж. Т.

— Ты всегда была хороша в своей работе.

— Да, что ж. На самом деле, это легко. Никому не нравится хранить секреты. Я давно это поняла. Секреты обладают слишком большой силой. Их становится все больше… и люди теряют контроль. Большинство людей только и ждет повода, чтобы все рассказать.

— Это приносит облегчение, — говорит Кейт, — и уменьшает их силу.

— Именно.

— Так в чем признался детектив в депрессии?

— Рамфеле не стал признаваться. Он не хотел мне ничего говорить об этом деле, но там, определенно, происходило что-то нечистое — я чувствовала… видела, что это сжирает его изнутри. Затем после нашей встречи… Отгадай что?

— Что?

— Он пропал. В участке, в который я звонила, сказали, что он ушел на пенсию, но не было никаких документов, которые это подтверждали бы. Его личное дело просто исчезло, будто его и не было. Кто-то еще, с кем я говорила, сказал, что однажды он просто не пришел на работу.

— Что за нах*й?

— Так что я посчитала, что он либо совершил что-то, с чем не смог жить — например, посадил невиновного — и решил покончить с собой… или кому-то не понравилось то, что он мне рассказал. Его сочли ненадежным.

— Космическая игра в шахматы.

— Бл*дская космическая игра в шахматы. Но мне удалось узнать, где они держат Зака.

— И где он?

— В «СкайРест».

Кейт умолкла. Она почувствовала, что у нее горят щеки.

— «СкайРест». Серьезно? Это в Форвейз. Двадцать минут на тук-туке. Зак жил менее чем в получасе езды от нас на протяжении двенадцати лет, и ты ничего, еб*нный в рот, не говорила?

— А зачем?

— Я должна была спросить, что он хотел мне рассказать!

— Лишь потому, что это близко, не значит, что ты можешь заявиться туда на чашечку чая с булочками. «СкайРест» обладает самым высоким уровнем защиты среди всех исправительных колоний. Туда отправляют только самых опасных преступников. Там жесткие правила: никаких посетителей, политика никаких контактов. И там, вроде как, три уровня биометрической безопасности. Кроме того, знать, что он так близко… это лишь расстроило бы тебя еще сильнее.

— Оттуда нам знать, что он все еще жив?

— Потому что, если бы он был мертв, они бы об этом сообщили. Таково правило для любой колонии. Помнишь ту вертикальную колонию шахту в Фокенге? Преступники жили в шахте?

— Их закрыли. Недостаточно прибыли.

— Да, их закрыли, но не потому что бизнес прогорел. «Нэнси» просто еще раз втерли нам свою чушь. Бизнес шел хорошо — достаточно неплохо во всяком случае — их закрыли, потому что уровень смертности в их колонии был выше допустимого порога.

— Но они могли просто подделать цифры?

— Подделали бы, если могли. Без сомнений. Но совет по правам человека ООН проверял их, так что им пришлось проставить цифры или у них были бы проблемы мирового масштаба. Если был бы лишь намек на творческий подход к подсчету погибших, КПЧ закрыла бы их до того, как они успели произнести исправительный трудовой лагерь.

— А это ударило бы по нашей экономике.

— Значительно. Последние данные, которые я видела, гласили, что колонии приносят тридцать восемь процентов нашего ВВП.

— Ох*еть.

— Представь, что их закроют и вернутся к старой тюремной системе, которая стоит на финансировании государства вместо того, чтобы приносить деньги. Теперь ты видишь смысл сохранять их операции чистыми. Или, по меньшей мере, достаточно чистыми, чтобы не возникало проблем.

С минуту они просто смотрят друг на друга.

— Так что Зак жив. Он в «СкайРест», — говорит Кейт.

— Все факты указывают на это, да.

— Нам нужно вытащить его, — говорит Кейт, холодная, как «ТранИкс».

Кеке резко втягивает воздух.

— Ты слышала, что я сказала? Это невозможно.

— Это единственный способ спасти Сильвер.

— Ты этого не знаешь.

— Это лучшая догадка. Зачем бы ей еще искать его? Она его даже не знает. Никогда не слышала его имени.

— Я не могу этого объяснить. Я хочу сказать…

— Она не говорила больше ничего. Ни слова. Не «спасите меня», «мама» или «Мэлли», ничего, — говорит Кейт. — «Найти Зака».

— Как? — спрашивает Кеке. — В обычный день это было бы невозможно. А теперь мы имеем дело с бродячими ботами, да еще и с охотниками на ботов. Ты видела отчеты? Они убивают друг друга на улицах. Гражданские тоже. Все становится только хуже.

Они обе бросают взгляд на бота-официанта, который перестал пылесосить. Его глаза закрыты, будто он выключился на нано-сон. Верхние огни мерцают, затем снова стабилизируются.

Глава 52

Лимонная сердцевина ствола

Кеке встает и собирает вещи.

— Куда ты идешь?

— А ты как думаешь? — спрашивает Кеке. — В «СкайРест». Пойду за Заком.

— Нет, — произносит Кейт. — Это слишком опасно.

— А, ну, — произносит Кеке. — Это будет круто в любом случае.

— Не *би мне мозги, Кеке.

— Я и не *бу.

— Когда я попросила тебя об услуге… найти Зака… я не имела в виду, что хочу, чтобы ты пошла и привела его. Я бы никогда не попросила тебя рисковать своей жизнью ради меня.

— Я делаю это не ради тебя. А ради Сильвер.

Лиловый поток печальной благодарности спиралью вьется на периферии зрения Кейт.

— Ты не можешь. Ты права, это невозможно. Ты даже не сможешь войти.

— Какой крестной я буду, если даже не хочу сразиться с парочкой бродячих ботов и вломиться в самую защищенную Крим-колонию, чтобы найти персонажа из снов Сильвер?

Кейт улыбается.

— Ни за что. Я пойду за Заком. Ты останешься здесь и будешь с Сильвер.

— Мне здесь не рады, — говорит Кеке.

— Тут безопасно.

— Нигде не безопасно. Если ИИ действительно пытается убить нас, тогда… нигде не безопасно. Я с таким же успехом могу отправиться на улицу с оружием наготове.

Тогда в чем вообще смысл? В чем смысл находить Зака и спасать Сильвер, если они все всё равно умрут? Но Кейт знает, что должна что-то сделать. Она думает о теле Сильвер, лежащем в той белой комнате, такую близкую к жизни и к смерти. Она должна попытаться, несмотря на шансы против, потому что вот что происходит с сердцем, когда у тебя есть дети. Оно разбивается на две части — или в ее случае на три — и ощущается так, будто твое сердце бьется вне грудной клетки, чуть за пределами досягаемости, пульсирует и выносит удары стихий.

— Я сделаю это не важно, что ты скажешь, — говорит Кеке, — так что сотри это выражение опустошения со своего лица.

— Не надо, — говорит Кейт, но не совсем имеет это ввиду и ненавидит себя за это. Она уже и так о многом просила Кеке.

Кеке уже на полпути из ресторана, когда оборачивается.

— Заплатишь!

— Ха-ха, — отвечает Кейт. — Напиток был комплиментом!

— Ха-ха, — кричит Кеке. — У меня есть десятка!

А потом она уходит, все кругом омывает голубая акварель, и у Кейт появляется очень острое ощущение, что она больше никогда не увидит свою лучшую подругу.

Внезапно ее «косточка» издает звуковой сигнал, кто-то взял трубку в ответ на исходящий вызов. Когда она ранее не могла связаться с Сетом, она настроила в своем устройстве бесконечный беззвучный набор. Дозвон шел больше двух часов.

— Сет! — кричит она.

— Нет нужды кричать.

— Я пыталась… неважно. Ты нашел Мэлли?

— Пока нет. Я был в хостеле Веги. Тут все плохо.

— Что?

— Тут словно гражданская война разыгралась. Еб*ный апокалипсис. Мародерство. Взрывы. Охотники на ботов набирают силу, убивают все, у чего нет пульса.

— О, нет.

— Теперь, когда есть свет, я вижу все во всех красках. Это… ужасно, Кейт. Ужасно.

Тело Кейт напрягается от тревоги; ее рот превращается в лимонную сердцевину ствола.

Сет прочищает горло.

— Они собирают антроботов. Отдел безопасности ИИ.

— И что с ними делают?

Обычно такие новости не окрасили бы ее внутренности в желтый, но она знает, что Мэлли там снаружи и сделает все, что угодно, чтобы спасти Вегу.

— Не знаю, — отвечает Сет. — Они говорят, что это для их собственной безопасности, но я в этом сомневаюсь.