Дэн Ченслор - Разрушенное святилище
Кипя гневом против обидчиков, киммериец слишком сжал отшельника, почти заставив задыхаться, и тут же разжал кольцо рук.
Они улыбались, вглядываясь в лица друг друга. Старик одобрительно заметил.
— Ты повзрослел, стал еще красивее и мужественнее.
Молодой мужчина хотел было сказать в ответ что-то ободряющее, но промолчал, остановленный жестом отшельника.
— Не надо, Конан, не утешай меня и не лги. Я постарел, стал болен, но разума, слава защитнице Эзерии, не потерял. Да и в ребенка не превратился, чтобы ждать пустых слов, которые не изменят печального факта — я стар и нередко вижу, как в окне по ночам мелькают крылья вестника смерти Зингуна.
Он засмеялся и сжал пальцами мощное запястье друга.
— Не печалься, бог подземного царства Ортикс еще не указал на меня своим перстом, а потому пусть пока полетает проводник душ. Пойдем лучше в дом, у меня есть ледяное вино и жареная на костре рыба, сам наловил недавно.
— Рыба? — изумился Конан. — Да еще сейчас пойманная? Ведь здесь нет реки!
Довольно посмеиваясь, Фогаррид поманил его за собой, скользнув в почти невидимую расщелину. Конан протиснулся вслед за ним и невольно замер в восхищении. Отсюда в далекой вышине отчетливо видны были замершие Уединенные дворцы, над которыми светилась голубизна неба, совсем иного, чем затянутое непроницаемым пологом над уходящими вдаль кряжами.
Дикое, буйное торжество вьющихся стеблей сориато, стремившихся вверх, цепляясь за каждый уступ, сплетавшихся усиками над площадкой, создавая непроницаемый купол, защищало наблюдателей от тех, кто мог бы смотреть на гору из замка.
Здесь из-под земли, шевеля разноцветные обкатанные ровные камешки, вытекала речка, скользившая по короткому руслу к небольшому спокойному озеру.
Возле берега неподвижно застыла на воде лодочка из коры деревьев, способная выдержать вес одного человека, В ней лежали две удочки и сачок, стояло ведерко для улова. Фогаррид был доволен, видя удивление Конана.
— Здесь мое настоящее место, — сказал отшельник. — Я должен бы раньше понять это, не покидая своего дома и не стремясь заниматься делами, в которых ничего не смыслю. Нет ничего хуже простака, пытающегося услужить, а вместо этого приносящего только несчастья.
Возвратясь на лужайку, он заметил.
— Об этом месте не знает никто, — и добавил с неожиданной горечью, — там трон неудавшегося царя.
Он заботливо расправил ветви сориато, и расщелина исчезла в цветущем, разукрашенном плодами пологе.
Каменный дом старика представлял собой приземистое строение, возведенное несколько веков назад его предками. Часто он пустовал, но не находилось охотников запять его в отсутствие хозяев, слишком неприветливым было это место, окутанное мрачными легендами, называющими его настоящими собственниками змеиных королей.
Дверей в доме не было, и во время холодов вход закрывался звериными шкурами. Семь окон имели разные размеры и располагались на разной высоте. Древний мастер просто оставлял свободные места в кладке, когда вспоминал о возникающей иногда необходимости взглянуть на мир из окна.
Внутри было прохладно и просторно. Огромный очаг с подвешенным на цепи котлом вполовину роста человека мог накормить большую семью. Только вот поленья в нем давно прогорели, превратившись в спрессованную труху, даже легкую золу вымело время. И печь высилась посреди комнаты немым укором одинокому хозяину. Возле нее из дюжины камней было небрежно сложено жалкое подобие монументального соседа, которым довольствовался Фогаррид.
За печью стояла широкая, сколоченная из тиса кровать, покрытая старым, но чрезвычайно ярким одеялом, сшитым явно не в этом веке.
Трехлапая жаба Ордина и ее божественная хозяйка Эзерия серебрились на высоком столике в углу, здесь же стояли боги солнца, неба и земли. Чуть ниже, на короткой полочке, прибитой к ножкам, восседал покровитель домашнего очага Доарк, вырезанный из белой яшмы — камня, приносящего благоденствие его обладателю.
Справа от входа на широком срезе ствола стояли оловянные таз и кувшин для умывания, на сучьях, оставленных дровосеком, висели сковорода, медные кружки, плетеная бутыль с вином.
Хозяин с гостем расположились за вторым столом, стоящим возле остывшего очага, на котором в оловянном блюде лежали румяные рыбки истирс, коротенькие и почти круглые.
Фогаррид поставил блюдо между трапезничающими, разломал на несколько кусков плоскую серую лепешку и разливая холодное вино пояснил.
— Эти красотки водятся только в моем озере. Почти без костей и вкусны необычайно.
Однако Конан уже оценил угощение и только согласно кивнул головой, хрустя поджаренной корочкой. Старик ел мало, с удовольствием наблюдая, как наслаждается едой его друг.
Отпивая маленькими глотками кисловатое терпкое вино, отшельник заговорил первым.
— Прости, что по моей вине ты ввязался в эту неразбериху, да еще война со дня на день начнется. Держись от всего подальше, а еще лучше — уезжай, ни на кого не обращая внимания.
— Но почему не ты? — задал Конан главный вопрос, сформулировав его коротко и не совсем ясно.
Однако Фогаррид ответил сразу.
— Я не смог, не справился ни с противниками, ни со сторонниками. Знаешь, мне нужно было раньше позвать тебя, кто знает…
Прижав влажный выпуклый бок кружки ко лбу, он проронил, — нет, все так, как и должно быть.
Конан поинтересовался.
— Но кто был твоим врагом?.
И отшельник ответил тоскливо.
— Ах, если бы я знал! Знал наверняка! Я подозревал то одного, то другого, но казалось, что все только и ищут случая помочь, все суетятся, дают советы, делают вроде бы правильные дела, а с каждым днем положение в стране становится все хуже.
Конан задумчиво покачал кружку, наблюдая, как зеленоватое вино лижет ее стенки.
— Но был же кто-то, кому ты полностью доверял?
Фогаррид оживился.
— Конечно! Главным помощником стал мне Гроциус, именно тот, кого я больше всех опасался. Но это человек необычайного ума, насмешливый, даже язвительный, но преданный. Все, что думает, скажет открыто, не боясь опалы, как в свое время, говорят, поступил с тираном. Он и мне, бывало, говорил неприятные вещи, но все было искренне, а как подумаешь-то и правильно, умнее, чем сам я придумал. Кроме него, Немедий, советник мой, прекрасный мальчик, умный, добрый, горячий слегка, но это бы прошло со временем. Я рад, что и того, и другого оставили во дворце, они много пользы принесут. Еще один, дровосек…
— Кто? — изумился Конан.
Фогаррид с достоинством ответил.
— В моем совете были люди всех уровней и занятий, и каждый высказывал дельные мысли.
