Екатерина Соболь - Короли будущего
– Стой! – Принц загородил ему путь. Вид у него был перепуганный до смерти, и Генри нехотя остановился. – Сразу видно, что ты сказок не читал, звереныш. Знаешь, чему они учат? Если слышишь в жуткой тьме странный звук, не вздумай идти и проверять, кто там.
Генри обогнул его и пошел дальше. Он не собирался объяснять, что, если там правда Освальд, ему наверняка не понадобится много времени, чтобы разгадать загадку на стене. Генри представил своего отца с короной на голове и сглотнул. Нет уж, папа, не в этот раз.
И он потянул на себя створки двери.
В следующую секунду Генри показалось, что он ослеп. К такому он был не готов: дверь закрывалась плотно и не пропускала в коридор даже намека на свет, а здесь… Он кое-как разлепил глаза – и замер.
Стеклянное сооружение под потолком, которое принц назвал люстрой для отпугивания злых духов, горело ярко, как солнце. В этой штуке было множество стеклянных шариков – и в каждом сейчас что-то сияло. Генри так потрясенно таращился на люстру, что даже не сразу заметил знакомую щуплую фигуру, стоящую посреди зала.
– Агата, что тут творится? – выдохнул принц.
Генри посмотрел на него: он щурился, как филин, вылетевший на свет.
Она улыбнулась шире – и Генри понял.
– У тебя дар… э… зажигать свет? – пробормотал он.
Агата все с той же сияющей, широкой улыбкой покачала головой. А потом вытащила из огромной сумки, которая по-прежнему висела у нее через плечо, лист бумаги и угольную палочку.
«Чинить. Я понимаю, как работают вещи», – нацарапала она.
Генри пошел было к ней, но тут под ногой у него что-то хрустнуло, и он отпрянул. Пол в центре зала был усыпан осколками, и, приглядевшись, Генри понял, откуда они взялись. Разбилось не окно, а один из шаров на люстре.
Стараясь не наступать на стекла, Генри подошел к Агате и заглянул ей в сумку. Добрая половина склянок, которые она таскала с собой во время их похода за стену, теперь не были пустыми, в них светились огоньки – такие же, как в люстре. Генри хотел было спросить, как она их в нее посадила, но потом и сам понял: люстра висела на цепи, которая шла по потолку, спускалась вниз и заканчивалась кольцом, нацепленным на крюк в стене, почти у самого пола. Кольцо покачивалось – видимо, Агата только что подняла люстру обратно, тогда-то и разбила шар.
– Ты что, из-за этих огней и ходила в лес? – догадался Генри.
Агата кивнула, и Генри окончательно перестал понимать, что происходит, но тут принц прояснил дело. Он вытащил из сумки Агаты одну бутылочку и вгляделся в нее.
– Болотные огни, – пробормотал он. – Мелкие бесплотные существа, мы в детстве за ними гонялись. Днем светятся еле заметно, а ночью горят во всю силу и пугают прохожих. Водятся у воды. Раньше в королевском саду их было полно, но я их уже лет десять тут не видел. Моя мама говорила, это духи предков. – Он вдруг нахмурился, будто вспоминая что-то давно забытое. – А твой отец про них рассказывал что-то другое. Говорил, что это…
Агата изо всех сил закивала, а потом вывела на бумаге: «Болотный газ».
– Точно! – Принц щелкнул пальцами, и они с Агатой посмотрели друг на друга с такими детскими, взбудораженными лицами, что до Генри первый раз дошло: они же всю жизнь друг друга знают. Принц запрокинул голову и, щурясь, уставился на люстру. – Так ведь эти штуки по всему замку висят! И все они – для освещения с помощью болотных огней? Ну ты даешь, Агата. Тебе нельзя заниматься такими вещами, ты девушка. Мать тебя со свету сживет, если узнает.
Агата насупилась. Взгляд, который она бросила на принца, явно советовал ему держать свое мнение при себе.
– Если эти огни после потери Сердца никуда не пропали, почему никто не догадался их использовать? – спросил Генри. Люстра слепила ему глаза, но он все равно не мог отвести взгляд. По сравнению с этими гроздьями света померкли все изобретения предков, какие он видел до этого.
Принц, который явно набрал в грудь побольше воздуха для новой речи о том, почему Агата не должна этим заниматься, повернулся к нему:
– Когда Сердце потерялось, какие-то умения, самые простые, остались, но множество вещей люди разучились делать. Письменных воспоминаний сохранилось мало, но, как я понял, бывшие мастера проснулись утром и обнаружили, что не помнят, как еще вчера делали то, что делали.
– А записать они не догадались? – поинтересовался Генри.
– К тому моменту, когда они догадались, что надо записывать, они уже все забыли. Агата, я серьезно. Это все, конечно, здорово, но ты женщина. Тебе не положено…
Агата подошла и с силой захлопнула ему рот.
– И еще тебе надо оказывать мне уважение, – неразборчиво пробормотал принц, но даже не попытался убрать ее руку, которая по-прежнему зажимала ему челюсть. – Нельзя затыкать рот наследнику престола. Жаль, что тут нет твоей мамаши, она бы тебя научила.
Что он сказал дальше, Генри не разобрал, потому что услышал за спиной торопливые, приглушенные ковром шаги.
Генри кинулся к выходу как раз вовремя: мимо двери метнулась тень. Наверное, хранитель казны увидел свет в тронном зале и подошел взглянуть, что там творится. То, как они отвлеклись от засады, было непростительно, но теперь Генри не собирался упускать добычу.
После яркого света он различал в полутьме коридора только неясную фигуру, удирающую со всех ног, но Генри знал: от него так просто не уйдешь. Он сократил расстояние между ними прежде, чем успел досчитать до трех, а потом бросился человеку на спину и повалил на пол. Беглец издал пронзительный вопль. Генри рывком перекатил его лицом к себе – и от неожиданности выпустил.
Роза села, потирая ушибленную спину.
– Я просто гуляла, – испуганно пробормотала она.
– Это я уже сегодня слышал, – выдохнул Генри.
Здесь не было темно – сквозь открытые двери тронного зала падал свет, и Роза смотрела на этот свет, как на чудо. Она уже собиралась что-то сказать Генри, он видел, как шевельнулись ее губы, но тут принц и Агата добежали до них, и Роза вскочила, поправила платье и раскрыла перед лицом веер, что висел у нее на руке.
– Ваше высочество, – выдохнула она, не поднимая головы.
– Роза, ты что тут делаешь? – разочарованно протянул принц. – Нечего бродить одной в такое время, тебе надо вернуться в комнату. – Он повернулся к Генри и тихо прибавил: – Надеюсь, хранитель за это время не скрылся.
Генри взял Розу за запястье и потянул на себя руку, которую она прижимала к груди. В ней была зажата шкатулка Сиварда. Он поверить не мог, что до принца так медленно доходит.
При виде шкатулки у принца вытянулось лицо.
– Да вы издеваетесь, – простонал он. – Женщина не может быть хранителем казны!
– Почему? – не понял Генри.
Его куда больше занимало то, что король мог услышать весь этот шум и выглянуть в коридор, но тот либо не нашел в себе сил встать с кресла, либо решил, что в такую ночь лучше не высовываться, даже если услышишь, как снаружи рушится потолок.
– Мне пора. Прошу меня простить. – Роза начала продвигаться вглубь коридора, будто думала, что просто растворится в темноте, и все про нее забудут.
– Ты несешь шкатулку в казну, так? – Генри развернул Розу к себе. – Нам нужно с тобой посмотреть на рисунок дворца.
– Не знаю, о чем вы, – прошелестела Роза, но тут Агата, которая все это время переводила непонимающий взгляд на всех по очереди, быстро закивала, подбежала к двери в тронный зал и закрыла ее.
Коридор сразу погрузился в полутьму, но продолжалось это недолго – Агата шире открыла сумку, и оттуда засиял теплый свет болотных огней. А потом она махнула рукой, подзывая всех к себе, и зашагала вперед.
– Мы все вместе идем в казну? Как это замечательно, – пролепетала Роза из-за веера.
Судя по испуганным взглядам, которые она бросала на принца, она ждала от него неодобрения, вопросов и ругани, но то ли он уже потратил все негодование на Агату, то ли слишком глубоко погрузился в размышления о том, что все его представления о жизни за полчаса перевернулись с ног на голову.
На этот раз поход был вообще не страшным: во-первых, сумка Агаты мягко светилась, разгоняя темноту, а во-вторых, вчетвером бояться как-то несерьезно.
– Это что, весь год была ты? Как мой отец мог назначить тебя хранителем? – вдруг пробормотал принц. На то, чтобы снова обрести дар речи, у него ушло минут пять.
– Вы же знаете, ваше высочество, я три раза в неделю прихожу читать ему вслух. Год назад он предложил мне эту должность, я согласилась. Все. Я больше ничего не знаю.
О, Генри узнал этот голос: такой же тонкий и насквозь фальшивый, каким Роза через дверь уверяла свою мать, что подпиливает ногти. Было ясно как день, что она что-то скрывает, и ему ужасно захотелось, чтобы она остановилась прямо сейчас, посмотрела на него и сказала: «Я сейчас все тебе расскажу». Но Генри уже понял, что в мире людей все не так просто.
– Мы пришли, ваше высочество, – поклонившись принцу, сказала Роза и прикоснулась к неприметной узкой двери. Та тут же распахнулась. – Будьте осторожны: я бывала здесь только в темноте и все предметы складывала прямо у входа.
