Екатерина Соболь - Короли будущего
– Я закончил, – твердо сказал Генри. – По-моему, всем пора отдохнуть.
– Да-да, конечно. – Роза будто очнулась. То вдохновение, которое только что горело в ней, исчезло без следа, и она снова выглядела несчастной, бледной и худой. – Мне тоже пора, а то мама хватится. Агата, можно, я пойду с тобой? Наши покои рядом, а у тебя сумка светится.
Агата, которая по-прежнему разглядывала свою руку так, будто не могла поверить в ее существование, медленно кивнула и побрела к выходу.
Они вышли в коридор, и Роза закрыла дверь казны, поглядывая на Генри так, будто почему-то боялась оказаться с ним наедине.
– Спокойной ночи, – пробормотала она и утянула Агату за собой. Та шла послушно, как детеныш за матерью, и скоро Генри остался в темноте один.
На этот раз он ее почти не заметил – добрел до своей комнаты, скинул ненавистные ботинки, разделся и нырнул под одеяло. Он так устал, что собирался заснуть сразу, но ничего не вышло. Тьма словно мстила за невнимание: стягивалась к нему отовсюду, давила на руки и ноги, мешала дышать, будто забивалась в нос с каждым вдохом. Генри несколько раз проваливался в рваную, неглубокую дрему, и тогда перед ним мелькали бесконечные двери, и он мчался куда-то сквозь темные коридоры, открывая их одну за другой. Он точно знал: оборачиваться нельзя, потому что у него за плечом… В этот момент Генри каждый раз открывал глаза с бешено колотящимся сердцем, будто что-то в его голове знало: если он успеет обернуться, увидит такое, что у него разорвется сердце.
Внезапно он вспомнил про склянку, которую дал ему король, – ровно на такой случай, разве нет? Генри нащупал в кармане брюк крошечную бутылочку и выпил залпом, поморщившись от горечи.
И скоро понял: что-то не так. Ему показалось, что ноги у него превратились в куски льда, который при этом колют сотни мелких иголок. Его трясло, руки беспомощно скребли по одеялу, головная боль разливалась внутри черепа, как паводок, и что-то огромное будто схватило его сердце, сдавливая изо всех сил.
Генри открыл глаза: комната расплывалась, он попытался встать и найти окно, но тут же запутался в одеяле и упал на колени. Он вдруг с поразительной ясностью понял: король отравил его. Это король здесь – главный злодей, он просто прикидывался добрым. Генри успел подумать, как же глупо все заканчивается, а потом ковер оказался прямо перед его лицом, он почувствовал щекой пыльную ткань – и темнота обрушилась на него, как удар по голове.
Глава 8
Свет и тьма
Голос зудел у него над ухом, как комар. Генри дернул головой, пытаясь его отогнать, но тот стал только громче.
– Встанете вы или нет? Как же я денечки-то считаю до того, как вы нас покинете! Тоже мне гость! И откуда такого взяли?
Генри с трудом открыл глаза. Темнота в комнате превратилась в сумерки – тяжелые, душные, будто перед грозой. Белоснежные волосы нависшего над ним Карла сияли, как снег.
– Наконец-то соизволил, и получаса не прошло! Все нормальные люди спят в кровати, а он то на подоконнике, то на полу! В следующий раз я вас где найду, под шкафом?
Генри продолжал моргать, и Карл щелкнул пальцами у него перед носом.
– Долго собираетесь тут пыль вытирать? Вставайте уже, а то голодным сидеть будете – пока я вас добудился, там уже небось завтракать начали.
– Сейчас утро? – тупо спросил Генри.
– А что, незаметно? – отрезал Карл. – Это вы у нас тут затмение устроили, зачем меня спрашиваете? Без вас тут такого не бывало!
Генри с трудом поднялся на ноги и добрел до окна. Холодный ветер гнул голые ветки деревьев в саду под окном, ерошил прошлогоднюю траву, торчащую из-под снега. Далеко-далеко на горизонте разгорался рассвет – чистый, яркий, розово-желтый. Но его сияние сюда не доходило, над городом воздух был бесцветным, серым.
– Жили себе распрекрасно, пока вашу милость к нам попутным ветром не занесло, – брюзжал Карл у него за спиной. – А теперь вон свет дневной сломался. Может, в провинции такое постоянно бывает, а у нас тут все исправно работало.
Генри медленно повернулся. В голове у него все спуталось, как пакля, но тут он увидел блеснувшую на ковре пустую склянку и вспомнил.
– Ладно, для начала мыться идите, – проворчал Карл, глядя в открытый шкаф. – Дров я принес, воду нагрел, уж ко мне какие вопросы? Я свою работу знаю. Вам тут господин Уилфред наряды вчера подобрал на каждый день недели и пронумеровать все изволил. Вот это на сегодня.
Он развернулся к Генри, держа в руках что-то зеленое с серебристым отливом, но тот уже натянул одежду, которую вчера бросил в кресло, и теперь шарил под кроватью в поисках ботинок. После вчерашних прогулок они были все в грязи, и пару секунд Генри размышлял, стоит ли их помыть или так сойдет, а потом понял, что под кроватью чего-то не хватает.
Халат Тиса, который еще вчера лежал свернутый в дальнем углу, исчез, а вместе с ним – книга сказок, карта скриплеров и ключ от всех дверей.
– Куда вы дели мои вещи? – трясущимся то ли от страха, то ли от злости голосом спросил Генри.
– Вещи? – презрительно хмыкнул Карл. – Да ваша милость совсем без имущества к нам явилась.
Генри подошел к нему вплотную, и Карл, увидев его лицо, поперхнулся.
– Это король приказал их забрать? – выдавил Генри. Ужас при мысли о том, что все ценности пропали, доходил до него медленно, будто вливался по капле.
– Вы о чем говорить-то изволите? – подозрительно спросил Карл и с опаской шагнул назад. – Если у вас пропало чего, я ни при чем. Нечего было дверь открытой оставлять. Может, ветер унес. Всю ночь этот проклятый сквозняк по замку гулял.
Предположить, что вчерашним жутким вечером он не закрыл за собой дверь, было настолько дико, что это, кажется, понял даже Карл.
– Ничего не знаю, – пробурчал он. – Когда я вас будить пришел, нараспашку стояла.
– Сюда ведь любой мог попасть, да? – безнадежно спросил Генри.
– Ясное дело, это же одна из гостевых комнат! На их дверях запоров не ставят, в знак доверия к хозяевам! – оскорбился Карл. – И чего вы удумали? Воров у нас тут точно нет, они все в Цитадели сидят! Хотя, если хотите знать мое мнение…
Но его мнение Генри так и не узнал, – он вылетел из комнаты, на ходу натягивая ботинки.
Перед дверями столовой навытяжку стояли двое в золотых куртках, но при виде Генри они сразу посторонились, будто опасались, что если встанут у него на пути, то получат кулаком в живот, и на этом их встреча закончится. И в общем-то они были правы.
Генри распахнул двери, и все повернулись к нему. Роза и остальные девушки сидели на своих местах и тихо подсовывали кусочки еды под веер – видимо, из-за темноты торжественный проход на каблуках отменили. Агата была с ними, почти неотличимая от остальных, – кажется, голод победил в ней желание спорить с местными правилами. Король сидел во главе стола: весь серый, под глазами круги. Принц горбился справа от него, вяло ковыряя вилкой в тарелке. Мать Агаты – на этот раз платье на ней было лиловое, но с тем же невероятным вырезом на груди – при виде Генри подскочила, а Ингрид, наоборот, с облегчением выдохнула, будто ждала его. В сумерках, как будто навеки повисших во дворце, кожа ее казалась совершенно белой, будто просвечивала. Похоже, последние сутки довели даже эту женщину, а она точно была не робкого десятка.
– Что же вы, молодой человек? Проходите, будьте как дома. – Король улыбнулся и показал ему на одно из свободных мест. – Как видите, погода нас опять не радует, и я вышел к завтраку, чтобы поддержать бодрость в своих подданных.
Улыбка его была такой болезненной и слабой, что Генри окончательно понял: нет, этот человек не пытался его отравить, все совсем не так. Он медленно прошел через весь зал к королю – и, наверное, в лице у него было что-то пугающее, потому что пестро одетые придворные начали жаться ближе друг к другу.
– Знаете, что это? – Генри хлопнул на стол перед королем пустую склянку.
– А, успокоительное все-таки пригодилось? Надеюсь, хоть вы хорошо выспались, – дружелюбно сказал король, но Генри продолжал смотреть на него, и блеклое подобие улыбки сползло с его лица. – Но если вас так уж интересует состав, это отвар ромашки и пустырника. Эмма постоянно готовит мне его по рецепту своей бабушки.
– Она врет. – Генри развернулся к матери Агаты, и та под его взглядом съежилась, будто пыталась просочиться сквозь спинку стула. – Там какой-то яд. Наверное, начала с маленькой дозы, вы поначалу и не чувствовали, а потом привыкли.
– Молодой человек! – Король с трудом поднялся. – Сядьте и успокойтесь. Вам, наверное, нехорошо.
– Не перебивайте, – отрезал Генри. – Со мной от этой дряни было то же, что с вами. Головная боль, слабость, лихорадка, ноги трясутся. Вы что, не понимаете? – Генри взял короля за плечи и встряхнул, чтобы согнать с его лица это оцепеневшее, тупое выражение. По рядам придворных пронесся стон, но никто не сдвинулся с места. – Вы не больны. Вас травят – и, видимо, уже давно.
