Александр Кулькин - Когда наша не попадала
– Ну вот, повезло ребятам, а у нас ещё всё впереди.
– Так что же, – разочарованно спросил Иван, – всё так буднично кончилось, какая же это сказка?
– Это не сказка, – веско ответил атаман. – Сказкой птица Рух была, когда вернувшиеся из дальних странствий путники рассказывали о своих страхах в дальних странах. И детвора с горящими глазами, и девушки, затаив дыхание, слушали о героизме, о победах и мечтали – кто о странствиях, кто о счастливой жизни. А когда это пернатое решило стать явью… Тут всё и кончилось. Мир сможет прожить без летающих ужасов, питающихся слонами и кораблями. Пусть радуется, что не бревном из катапульты попотчевали. Ты лучше расскажи о своих успехах. Что-нибудь понял из этой картинки?
Волхв расхохотался:
– Атаман! Ты не поверишь, но на этой картинке – а она явно из времени каптри – написано о нашем друге Синдбаде!
– Да ты что?!
– Точно, точно. И тот идиот, который на картинке, – это и есть Синдбад. В их представлении.
– О времена, о нравы! – схватился за голову Кудаглядов. – Куда катится мир? Как представлю себе, что о нас напишут, так сразу хочется днище ладьи прорубить! Опять туман, опять куда-нибудь влипнем…
– Не влипнем, а гордо войдём. Иван!
– Туточки, батька.
– Историю пишешь?
– Конечно.
– Ну, так вот, тот, кто пишет историю, в неё не влипает, – и, повернувшись к Грицю, атаман горестно вопросил: – Куда ты завёл нас, сусанин-герой?
Меньше всего кормчий любил разные истории, поэтому ответил он вопреки всяким канонам:
– Туда, где нужна наша помощь. Не знаю, когда, но мы тут нужны.
– Чип и Дейл спешат на помощь, – констатировал Спесь Федорович, но тут же взвыл посильнее нимитца, – Ива-а-ан!!!
Волхв дернулся и поставил жирную кляксу.
– Скажи мне кудесник, любимец богов… Вот, опять! Куда мои мысли подевались? В голове одна окрошка и песенка какая-то… «Вла-а-адимирский це-е-ентрал…»
Атаман прохрипел последнюю фразу не своим голосом и ошеломленно огляделся. Лисовин отреагировал первым и, топоча ножищами, скрылся под палубой.
– Туман, Спесь Федорович. Это всё от тумана, много в нём времён намешано, вот и пробивается, на самого чуткого.
Из люка вылез Лисовин, держа в руке знакомый Ивану ковшик. На кончике уса предательски сверкнула капля, но на скорбное лицо кухаря никто не смотрел. Под пристальными взглядами команды ковшик прошествовал к атаману и перешёл в его руки.
– Пи-и-иво… – прошелестело над палубой.
Спесь Фёдорович горестно вздохнул, но лекарство выпил. Посидел на палубе, прислушиваясь к внутренним ощущениям, опять вздохнул и махнул рукой:
– Бочку наверх! Будем проходить курс лечения вместе!
Впрочем, Лисовин выделял лекарство в гомеопатических дозах, в общем, по усам текло, да в рот не попало. Но усатых в команде было мало, в основном бородатые, поэтому, несмотря на туман и сырость, все были довольны. Выскочив из тумана, ладья резко сменила курс. Кипящие на камнях волны и серые нависшие над морем скалы внушали почтение.
Глава седьмая И всё бежит, кружит мой сон по выжженным местам
– Опять, что ли, эти зверюги, блендамета не знающие? – изрёк Кудаглядов, простонал, схватился за голову и с ненавистью посмотрел на серую стену, оставшуюся позади.
– Не похоже, вон лодки и люди… – уточнил Геллер и возмутился: – Да куда они побежали?! Лодки не привязаны, унесёт же волной!
– Тихо! – прикрикнул Рысь. – Никак не разберу, что они кричат.
Иван тоже прислушался, плеск волн был привычен, скользил мимо ушей, поэтому он смог услышать непонятное, но явно тревожное слово: «Кайзобане!!»[9] Брови атамана встали домиком, и он с недоумением вопросил:
– Что-то я не понимаю, если в баню зовут, то зачем убегают? Что она у них, не топлена, что ли? Так мы и подождать можем.
– Вряд ли… – пробасил Гриць. – Так дорогих гостей не встречают, с дрекольем. Вон, обратно несутся, оружные.
– Ты же говорил, что мы им поможем.
– Так они ещё об этом не знают.
– Ясно-о-о… Володимир, возьми с собой пяток человек и объясни рыбачкам, что они нас очень ждут. Иван, никуда не ходи, но на берег посматривай, мало ли что.
Встреча была бурной, горячей, но очень краткой. Местные встретили корабельщиков дружным воплем: «Гото»[10] и стали махать палками и вертеться колесом. Вначале мужики только отмахивались, но когда Геллеру какой-то верткий стукнул пяткой в лоб, он обиделся.
– Тебя не учили родители, что немытой ногой в чужое ухо не лезут?!! – спросил Володимир у висящего в его руке вниз головой обидчика. В ответ тот прошипел знакомое слово «гото» и попытался укусить Геллера за лодыжку.
– Ты ещё и кусаться?!!
Свист летящего тела сменился гулким звуком удара об землю, и Спесь Федорович укоризненно заметил:
– Ну и с кем разговаривать? Этот укусун последний был.
– Дык, батько, – извинился Михайло, – бойцы они хорошие, только вот лёгкие больно. Разок его шлепнешь, глядишь, а он уже далеко.
– Интересно, а что у них глаза такие узкие? Кто им уже в глаз угодил, до нас-то? – поинтересовался Багро, на беду себе отвлекшийся от помощи Лисовину по хозяйству и сейчас смачивающий водой ссадину на лбу.
– Народ такой! – авторитетно заявил Непейвода и вдруг спрыгнул с борта на берег. – Кто-то идёт, серьезный и злой.
Геллер вышел вперёд, но казак опередил его и замер, настороженный. Из-за камней показался молодо выглядевший человек в простом тёмном халате. За широким поясом виднелись лакированные ножны, и, наверное, поэтому глаза незнакомца презрительно смотрели на стоящих на берегу мужиков. Деликатно прикрыв рот ладонью, мужчина зевнул и скучающим голосом отдал какое-то распоряжение. Из знакомых слов было только «кайзобане». Дружинники глухо заворчали, интонации были оскорбительны. Удивленно подняв бровь, халатоносец сделал скользящий шаг – и сверкающая полоса стали устремилась к Геллеру. «Дзинк» – на пути меча встала серая шашка казака. Взмахи меча были неуловимы для глаза, но везде путь преграждала шашка. Непейвода не сошёл с места, только руки двигались, защищая друзей. Он не атаковал, и вскоре напор стих, а слегка изогнутый меч с еле заметной гардой утихомирился в ножнах. Присев на валун, хозяин здешних мест напряженно задумался, потом щёлкнул пальцами и медленно, подбирая слова, заговорил на общем языке:
– Вы не пираты, но моих людей побили. С кем я могу говорить?
– Со мной, – грузно спрыгнул с ладьи Спесь Федорович. – А твои люди сами полезли.
– Я не могу их винить, разбойники в последнее время совсем обнаглели.
