Хозяйка ворон и железный доктор - Галина Васильевна Герасимова
– Спасибо! Обещаю, позову, если станет хуже.
Тьенна Краст несколько мгновений смотрела на нее, но больше не настаивала. Хотя по вздоху было слышно – эти больные такие капризные, только дай волю!
– Обязательно позовите.
Она повторила это несколько раз, прежде чем Кайла сумела выпроводить ее и захлопнуть дверь. Прошла к саквояжу, держась за стену. Ноги подкашивались: наколдовалась она вдоволь!
Магический кристалл лежал в потайном кармашке на черный день, и Кайла безжалостно раздавила его, забирая скопленную в нем магию. Дышать сразу стало легче. Пожалуй, с такими приключениями пора было озаботиться и приобрести еще несколько магических накопителей.
Она распахнула ставни, и Кроу тут же влетел в комнату и принялся ластиться, обеспокоенно нарезая круги.
– Слетал к Урху? – устало спросила Кайла.
Ворон потерся клювом о ее щеку. От него пахло сосновыми шишками и горьким дымом. Значит, все-таки слетал. А ответа не принес. Жаль, совет ей не повредил бы.
Впрочем, Кроу нашел отличную замену записке. Долгий пронзительный переклест нарушил тишину, и защита отеля едва слышно отозвалась на постороннего.
«Неудивительно, что ты любишь высоту. Отсюда чудесный вид на горы», – услышала в нем Кайла, не поверив собственным ушам, и позволила магии впустить гостя. В комнату из темноты, распахнув крылья, шагнул птицелюд. Огромный, худой, немного сутулый. Длинные волосы были собраны в жесткую черную косицу. Когтистые лапы мягко ступили на пол, а крылья свернулись за спиной пушистым плащом. Клюв не позволял ему говорить человеческим языком, лишь издавать многозвучный клекот, но Кайла к нему привыкла.
– Хорг!
Он распахнул руки с изогнутыми когтями, способными проткнуть крепчайшую броню, и Кайла обняла его, зарылась пальцами в мягкие перья. Слова были лишними, а все проблемы отошли на второй план.
* * *
Семнадцать лет – удивительный возраст! Время влюбляться, мечтать и строить планы на жизнь. Время отбирать часы от сна, отдаваясь чинным прогулкам под руку – или безумным авантюрам, ведь скоро придется примерить облик солидной дамы, а солидным дамам приключения не положены. У Кайлы Абель впереди первый выход в свет, первый танец, первая любовь…
Одна поломка дирижабля меняет все.
Когда лежишь на снегу, истекая кровью, рядом догорает остов дирижабля, а в горах подвывают голодные твари, единственная мысль – умереть побыстрее. Потому что не хочется, чтобы тебя начали жрать заживо. А ноги не двигаются, как будто их нет вовсе. И руки – едва-едва, только кончиками пальцев. Боль расползается по всему телу, но хуже всего – спина. Позвоночник горит огнем, в него будто вгоняют штырь и медленно там проворачивают.
Кайла ждет смерти. Ждет, чтобы навсегда избавиться от пронизывающего холода, от мучительной боли и страха – что она выживет, но никогда не станет прежней. И когда над ней появляется крылатая фигура с длинным птичьим клювом, она почти не боится. Лишь прикрывает глаза, надеясь, что ее убьют быстро.
Но долгожданный покой не наступает. Ее куда-то несут. Кладут на каменные плиты. Вливают в горло горький настой – от него немеет рот. Затем разрезают спину и вырывают у нее позвоночник, чтобы вплавить вместо него раскаленное железо – по крайней мере, ощущается это именно так, и Кайла кричит, не в силах что-либо изменить.
Боль становится ее спутником. Кайла не знает, сколько времени прошло с начала этой невыносимой пытки. Иногда кажется – вечность, и она не понимает, за какие прегрешения наказана? Она все-таки срывает голос – кто бы поверил, что голос можно сорвать от беззвучного крика!
Затем боль уходит. Вместе с тем возвращается чувствительность – сначала шевелятся кончики пальцев, затем руки, ноги. Она может согнуть колено! – это огромное достижение. Она больше не кричит, но часто плачет. Порой от мысли, что сможет ходить. И пробует идти, невзирая на боль. Падает, поднимается и идет снова.
Ее жизнь делится на до (счастливую и беззаботную, до посадки на дирижабль) и после – начавшуюся со встречи со странным птицеголовым существом.
* * *
– Я соскучилась! – Кайла подняла голову, разглядывая Хорга. По меркам птицелюдов он был молод и возмутительно красив. По человеческим меркам… Кайла давно перестала бояться больших красных глаз с круглым черным зрачком и длинного вороньего клюва.
«Ты похудела. Плохо питаешься? Может, принести тебе барашка?»
Глухой стрекот над ухом звучал низко и басовито, как ворчание кота.
– Двух, – буркнула Кайла, и тотчас, заметив в глазах птицелюда загоревшийся интерес, поспешила исправиться: – Это была шутка. Здесь хорошо кормят.
С птицелюда сталось бы исполнить ее просьбу.
«Зелень – не еда», – Хорг с негодованием покосился на оставленную на прикроватном столике тарелку. Именно ему с недавних пор приходилось добывать для Минты овощи и фрукты – мясо та отказалась есть наотрез. То еще развлечение для привыкшего к охоте птицелюда!
Кайла же запоздало почувствовала голод. Но снова салат?.. Привычки сестры портили весь аппетит. Кайла с удовольствием съела бы свиную отбивную, или жаркое, или хотя бы дохлого цыпленка.
– Людей здесь кормят хорошо, – уточнила Кайла, не желая расстраивать Хорга, и птицелюд раскаркался. Он прекрасно знал ее предпочтения, да и разочарование наверняка заметил.
По его мнению, хорошо кормили в стае. Барашек или кабанчик в неделю – вполне себе комфортный рацион. И Кайла, стоило пойти на выздоровление, невольно переняла привычки своих спасителей. За единственным исключением: птицелюды ели сырую пищу. Для Кайлы они научились готовить, и она действительно это ценила, не привередничая, если мясо выходило пересоленным или подгоревшим.
«Как твои успехи?»
– Пока глухо.
Наверное, покушение на нее можно было считать определенной подвижкой. По крайней мере, она испортила чьи-то планы своим возвращением. Чьи, предстояло выяснить.
«Урх расстроится, что ты задерживаешься».
– Урх в любом случае расстроится. Теперь некому вести для него записи.
«Пока он занимается твоей сестрой, скучать некогда, – успокоил ее Хорг, которому непоседливость не позволяла помогать наставнику в записи его мемуаров, а затем наклонился и повел клювом рядом с ней. – От тебя пахнет мужчиной. Хор-роший запах».
– Что, даже не ревнуешь? – притворно возмутилась Кайла и ойкнула, когда Хорг слегка прикусил ей ухо.
Для птицелюда она стала кем-то вроде младшей сестры. Он заботился о ней, защищал и учил жить среди своих соплеменников. Хорг был старшим учеником Урха, и если наставник почти никогда не выбирался из дома, то молодой птицелюд открыл для Кайлы новый мир.
«Я проверил, в отеле не было никого из стаи», – перешел он наконец к тому, ради чего заявился в «Гнездо».
Кайла нахмурилась. Она догадывалась, но лучше знать
