Адский договор: Переиграть Петра 1 - Руслан Ряфатевич Агишев
— Каков есть ваш ответ? Заключение мира между нами возможно лишь тогда, когда русское войско двинется на крымчака, — его губа с презрением топырилась к низу. Видно было, как ему неприятно говорить с этими людьми. — Я больше не иметь время ждать. Что ответить мой король?
Стоявший рядом с троном, дородный мужчина в боярской шубе наклонился к царевне и что-то ей прошептал. Та недовольно поджала губы. Видно, что не очень было ей по душе то, что предлагалось.
— Передай королю и Великому Сейму… — царевна сделала паузу, во время которой в палатах стояла мертвая тишина. Уже она повернула голову к своему ближнику. — Завтра я объявляю сбор поместного войск для похода на крымское ханство. С Божьей помощью через три месяца первые сотни отправятся к Перекопу.
Посол Гжимултовский поклонился.
— Это очень правильное решение, Ваше Высочество.
-//-//-
В этой комнатушке, расположенной в самой подклети, боярин Никифоров держал кое-какие товары, о которых не принято кричать на улице. Слишком велик соблазн для лихих людей может случится. Кто удержится, коли услышит, что у боярина Никифорова в обычной подклети хранится такое. Это почти сотня рулонов самой настоящей андулазийской парчи, целых три вазы в локоть из цветного стекла с острова Мурано, связка мечей из индийского булата. Про серебряные гривны и золотые монеты и говорить нечего. Почти целый двухведерный бочонок в углу зарыт. Хватит и ему, и детям, и их внукам.
Вот в этом месте, куда всем был ход заказан, он и вел опасный разговор со своей сестрой, матушкой царевича Петра. Не дай Бог, кто раньше времени об их беседе прознает, быть беде: сестрицу в монастырь, племеша Петрушу отравят, а его просто на плаху отправят.
— … А ведь дело юродивый говорит, сестрица. Мы Петрушу одним махом оженим на какой-нибудь дурехе из слабенького рода, чтобы почитала нашу доброту. Апосля Соньке на порог покажем. Пусть с царских палат убирается, — предлагал боярин своей сестре то, что можно было назвать «мягким» переворотом.
Наталья Кирилловна задумчиво крутила тонкий черный локон, выбившийся из под ее платка. Видно было, что побаивалась она всего этого. Не понимала она все эти закулисные игр, а поэтому и страшилась.
— А на ком? — подняла она глаза на брата. Ведь выбор невесты для царевича Петра был очень важным и непростым делом. Родственники невесты после венчания станут царскими ближниками и будут претендовать на свою долю царского пирога.
Тот усмехнулся, прекрасно понимая ее мысли. Только Никифоров был далеко не прост, как казался. У него уже был готов ответ на этот вопрос.
— У Лопухина дочка подросла. Почти племяшка погодка. Девка смирная, без гонора. Сделает все, что ей скажут, — улыбался Никифоров, довольный, что удалось неплохо обстряпать это непростое дело. — Самого Лопухина тоже знаю. Крепко мне обязан. Супротив меня ни единого слова не скажет. Також патриарх горой за нового государя встанет. Что думаешь, сестрица?
Женщина в нерешительности молчала. Страх ее никак не оставлял. Как говорится, и хочется и колется.
— Ты что сестрица⁈ — очень натурально испугался боярин, всем своим видом показывая, насколько он за нее переживает. Натуральный актер! — Ты же с нашим Петрушей по лезвию ножа ходишь! Каждый день к Господу уйти можете… Отравят ведь мальчонку, как пса безродного, и бросят в канаву… Дворня уже поговаривает, что возле племяшки всякие разные людишки крутятся. Чувствую, неспроста все это творится.
Хитрец прекрасно знал свою сестру, которая не страшилась смерти. А в случае угрозы своему ребенку живо превращалась в разъярённую фурию, что сейчас и случилось.
— … Я эту змею подколодную сама задушу, — зашипела женщина, сверкая глазами. — Вот этими самыми пальцами ей поганые глазенки выцарапаю…
Словом, «закрутилось» дело. Уже этим вечером к дворянину Лопухину из городка Верхотурье, где тот тихо-мирно воеводствовал, отправился гонец с неожиданным известием. Его дочку сватал сам царевич Петр.
-//-//-
Городок Верхотурье давно уже спал непробудным сном глубинки. Погрузился в полную тишину и высокий терем местного воеводы Лопухина, который, напротив, ещё только собирался почивать. Дел по воеводской службе было слишком много. Всего за день и не успеть.
Только воевода Илларион Авраамович поднял ногу, чтобы опустить ее на первую ступеньку лестницы, как с улицы донёсся сильный грохот. Кто-то на ночь глядя так молотил по воротам, что они ходуном ходили. Того и гляди развалятся.
— Кого это ещё черти несут? — пробурчал воевода, нашаривая один из пистолей. Добротный огнебой знатного калибра, что ещё его батька после стычки с ляхами на границе привез. Из такого пальнешь, двух всадников зараз положишь. — Митька! Стенька! — крикнул он своих боевых холопов, что всегда трудными ходили подле его персоны. — Все сюды! Оружными, живо! Дом оборонять будем!
Вскоре перед трясущимися от ударов воротами уже стояло около полутора десятка дворни во главе с самим воеводой, вооруженным саблей и пистолем. От факелов во дворе было светло, как днём.
— А ну прочь от ворот, собака! Не уймешься, попотчуем тебя добрым свинцом и железом! — громким голосом крикнул Лопухин, угрожающе взмахивая саблей. Рядом с ним встали двое его боевых холопов с бердышами в руках, готовые их сразу же пустить в дело. — А ну парни, отворяй ворота! Сейчас из пистоля пальну!
Едва ворота распахнулись, как из-за них показался всадник в соболиной шубе и высокой боярской шапке. За ним из темноты выходил целый отряд под два десятка рыл в кольчугах и с саблями наголо. Сразу видно, важный человек прибыл к дому воеводы. Такой в дверь мог стучать не только руками, но и из пушки пальнуть мог. Одно слово, важный человек.
— Что горло дерешь? Не узнал что ли, кто к тебе приехал? — криво усмехнулся гость.
Побледневший Лопухин тут же опустил пистоль и бросился к стремени боярина. Конечно, он узнал гостя. Боярин Никифоров то был, что его на это место поставил и покровительством одаривал все это время.
— Милостивец, прости! Обознался, я, дурень, по темноте, — Лопухин помог гостю спуститься, уважительно придерживая его за локоть. — Какая радость такого гостя встречать. Эй, вы там, накрывайте столы! Живо! Вино гишпанское из погреба…
Но опустившаяся ему на плечо, рука гостя заставила его замолчать.
— Еще успеем отпраздновать. Дочка где? — вдруг ошарашил Лопухина боярин Нарышкин. Воевода ошарашенно захлопал глазами,
