Вадим Панов - Последний адмирал Заграты
Хоэкунс стал для адигенов символом сопротивления Империи, и они бережно хранили его секреты за высокими стенами замков. Читали трактаты, за обнаружение которых им полагалась смерть, тренировались – ведь им никто не запрещал тренироваться – во владении огнестрельным оружием и терпеливо ждали своего часа. Ждали очень долго. Сто пятьдесят лет правила Ожерельем Инезирская династия, и сто пятьдесят лет бамбальеро узнавали друг друга по тайным знакам, по обмолвкам и по умению без промаха поражать цели. Наследники Эдуарда Великого и думать забыли о Высоком Искусстве, однако похоронившее Империю восстание прошло под кличем «Хоэкунс!».
Адигены отомстили за унижение.
Грохот, грохот, грохот…
Боеприпасов не жалели, выстрелы следовали один за другим, заставляя Феликса вертеться по грязной улице живской фулькой. Верные бамбини постарались на славу, устроили вожаку настоящий свинцовый шторм.
Грохот, грохот, грохот…
Отвечать приходилось на слух, на едва заметные движения и отпечатанную в памяти картинку улицы.
Выстрел… «Вышибала» громыхнул в ответ, и канонада чуть стихла – теперь в Вебера палили всего из двух стволов. Но очередная победа не повод расслабляться, два ствола – это серьезно, и Феликс поспешил сменить укрытие.
Грохот, грохот, грохот…
Огневой бой в городе имеет свои особенности: каменные здания отражают звук выстрела, вычислить стрелка трудно, но от этого зависит твоя жизнь. Засевшие в домах бамбини палили холостыми. Разумеется, они старались поймать Вебера в прицел, однако главная их задача заключалась в производстве шума. А вот Феликс отвечал боевыми, заставляя помощников спасаться от настоящих пуль.
Выстрел.
«Крыша!»
Конечно! Как он мог забыть!
Вебер уже знал, что один из двух оставшихся стрелков сидит прямо над ним, на третьем этаже, а значит, пока не у дел – Феликс оказался в «мертвой зоне». Теперь же, сообразив, где прячется последний бамбини, бамбадир молниеносно рассчитал план действий и заложил в барабан «Вышибалы» нужные патроны.
Выстрел вверх – взрывается алхимическая «шутиха», на несколько мгновений ослепляя засевшего у окна стрелка. Рывок влево, движение на крыше, молниеносная изготовка, палец давит на спусковой крючок, «Вышибала» рявкает, а Вебер уже на другой стороне улицы. Изготовка, палец давит на крючок, грохот… всё.
– Всё!
– Две минуты! – кричит из подвального окна Маленький Джо.
Он гордился тем, что помогает настоящим бамбальеро.
«Всего две? Неплохо…»
– Ты меня чуть не покалечил, – жалуется с крыши Хвастун. – Пуля в трубу врезалась, осколков куча…
– Настоящий бамбальеро шрамов не стыдится, – отзывается Вебер.
– На муль они нужны? Мне и так хорошо.
Эдди и Би уже внизу. Недовольные, можно даже сказать – обиженные.
– Ты слишком быстро нас вычислил.
– Потому что вы идиоты, – ржет Феликс. Напряжение ушло, осталась только радость – судя по физиономиям помощников, бой он выиграл. – Вы заняли идеальные позиции, наилучшие. Я вычислил вас, как только осмотрелся.
– Мне было не очень удобно, но ты меня снял, – замечает выходящий из подъезда Длинный.
– Потому что я бамбадир, а ты еще нет.
– Ну да, поэтому…
Вебер гладит «Вышибалу» и улыбается.
Падение Инезирской династии вывело Высокое Искусство из тени, однако подлинный ренессанс Хоэкунс пережил спустя два столетия, уже в Эту Эпоху, после того, как цеппели Астрологического флота обнаружили легендарный Химмельсгартн.
Изгнанные Эдуардом бамбальеро сумели не только сохранить древние традиции Хоэкунса, но и развить учение, сделав упор на духовные практики воина. Новые трактаты и новые техники вывели Искусство на очень высокий уровень, приблизили бамбальеро к идеалу, к «рыцарю, способному в одиночку решить исход сражения», тем более что к этому времени появилось и новое оружие: скорострельное и дальнобойное.
Однако самое главное новшество заключалось в том, что отрезанные от цивилизации бамбальеро отказались от принципа элитарности Высокого Искусства, разрешив изучать Хоэкунс ушедшим с ними простолюдинам. Адигены выразили неудовольствие, однако Химмельсгартн твердо стоял на своем, а поскольку в глазах всего Герметикона именно Химмельсгартн олицетворял собой Хоэкунс, недовольным пришлось смириться.
Именно это новшество позволило изучать Высокое Искусство таким людям, как Феликс Вебер и его бамбини.
Перекусить расположились неподалеку от места тренировки, расселись прямо на земле, рядом с тем самым фургоном, на котором везли в сферопорт семейство Кишкусов. Сначала Вебер хотел машину продать – наследников у шофера-предателя не оказалось, однако Эдди убедил вожака не торопиться. Сказал, что фургон пригодится для других дел, и Феликс согласился. К тому же он видел, что Эдди наслаждается вождением автомобиля, и не хотел его огорчать.
Маленький Джо от еды отказался – он успел съесть несколько бутербродов во время тренировки, – выпросил револьвер и отправился палить в стену, а потому бамбальеро могли говорить без помех.
– Сколько мы уже заработали? – поинтересовался Длинный, отрезая себе толстый кусок колбасы.
– Если вычесть расходы, получится по двести цехинов.
– За полторы недели.
– Угу.
По меркам Герметикона это были огромные деньги – по два килограмма чистого золота на брата. Но каждую монету бамбальеро отработали сполна.
– Во время мятежей и революций безопасность ценится выше золота, – протянул Би, прислушиваясь к доносящимся из переулка выстрелам. – Печально наблюдать, как люди отдают последнее ради спасения жизни.
В отряде Би считался философом, и Веберу иногда казалось, что этого парня больше привлекают духовные практики Хоэкунса, а не прикладные, так сказать, разделы. Если так, то Би способен стать учителем, правда… Правда, сначала ему придется доказать, что стреляет он не хуже, чем философствует.
– У Кишкусов мы последнее не забрали, – хмыкнул Хвастун. – В том ящике, который всю дорогу прикрывала задница синьоры, явно было чем поживиться.
– Мы дали слово, – напомнил Феликс.
Хвастун ответил вожаку задумчивой улыбкой.
Он никогда не скрывал от друзей, что любит деньги. Именно деньги – золотые и серебряные монеты, – а не удовольствия, которые можно на них купить. Выросший в нищете Хвастун тратился весьма экономно, предпочитая откладывать заработанное на «черный день». Теперь он почуял гуляющий по Заграте запах шального золота, и Феликс опасался, что жадный помощник может выйти из-под контроля.
– А чем ближе хаос, тем выше цена безопасности, – почесав подбородок, продолжил Хвастун. – Еще дня три, и мы удвоим наш доход. А то и вовсе сорвем куш.
