Идеальный воин - Александр Васильевич Чернобровкин

— Дрон-сапер нарвался на мину. Продолжаем движение, — приказывает лейтенант Монгуш.

Мы проходим метров сто — и еще один взрыв, скромнее. Остановка, ожидание.

— Подбили дрона-стрелка. Я нанес место, где стоит ракетный комплекс, — сообщает нам командир взвода.

Я смотрю на верхнюю часть забрала, где появилась ярко-красная отметка. Через три минуты она потускнеет, чтобы не мешала следующей. Ищу вражескую позицию на местности. Видимо, слева от дороги в кустах, куда по радиокоманде командира взвода стреляют пулеметы наземных дронов, чтобы сбить прицел, наверное. Когда рядом свистят пули, голова сама вжимается в плечи и думает не о выполнении боевого задания. Кусты исчезают, скошенные пулями. За ними ничего нет. Не знаю, попал ли кто-нибудь в комплекс, или, что скорее, враг поменял позицию, но больше оттуда не прилетало.

— Вперед! — командует лейтенант Монгуш.

Преодолеваем еще метров триста — и нас встречает дружный залп. Точнее, стреляют по нашим наземным дронам, которые отвечают. Их задача продержаться, пока подоспеют люди.

Мы опоздали и залегли на обочинах. Рядом со мной чадит наземный беспилотник-сапер. Ударное ядро мины перевернуло его кверху днищем и сожгло. Сильно воняет прелым сеном — фосгеном, образовавшемся при сжигании пластика. При высокой температуре газ должен был разложиться на хлор и окись углерода, но, видимо, что-то пошло не так. В Первую мировую войну фосген использовался, как боевой отравляющий, поэтому переползаю вперед, подальше от подбитого беспилотника-сапера.

— Двигаемся парами! — приказывает лейтенант Монгуш.

Ему в бронеавтомобиле вдали от врага легко делать это. Тем, кто рядом со мной, намного труднее. Обе половины взвода лежат, не шевелясь.

Я привстаю, пробегаю, согнувшись, метров двадцать, падаю, оказавшись впереди всех. Моему примеру следует рядовой Петров, ранее шагавший через одного впереди меня. Он должен был бежать в паре со своим корешем Мухраевым, но его напарник, как и мой, дают слабину. В момент падения рядового Петрова надо мной пролетает вражеская пуля, предназначавшаяся боевому якуту.

— Живой, Ваня? — спрашиваю я.

— Да, — отвечает он.

— Засек, откуда стреляли? — задаю я следующий вопрос.

— Нет, — признается рядовой Петров.

— Сейчас побегу, смотри внимательно, — предупреждаю я.

Рядовой Петров стреляет метче меня. Надеюсь, и на этот раз не промажет.

Делаю над собой усилие, отрываю тело от земли, пробегая метров пятнадцать, плюхаюсь на брюхо. Пуля чуть запаздывает. И тут же в обратную сторону летит выпущенная рядовым Петровым.

— Кажется, завалил, — спокойно сообщает он.

— Где он был? — интересуюсь я.

— Видишь светлый камень левее пучка сухой травы? — спрашивает он.

Я не сразу, но нахожу ориентир, подтверждаю:

— Да.

— Еще на палец левее, — уточняет он.

— Вижу, — сообщаю ему, хотя ни черта там не обнаружил, и информирую: — Готов.

Рядовой Петров перебегает, падает метрах в десяти впереди меня. По нему не выстрелили, значит, действительно завалил врага.

Я делаю еще один рывок, приземляюсь, готовлюсь к стрельбе. Мой напарник повторяет маневр. Собираюсь продолжить и замечаю правее светлого камня шлем с закрытым забралом. Враг целился в кого-то из наших, перебегающих по противоположной обочине. Моя пуля попадает в шлем, расколов его и отшвырнув вместе с телом. К сожалению, я опоздал на самую малость — вижу, как, выронив штурмовую винтовку, падает наш боец по другую сторону от дороги.

Еще четыре перебежки, причем последняя сразу метров на тридцать, и мы на вражеском блокпосту. Живых там нет. В окопе, сильно порушенном снарядами, лежат четыре трупа в форме, ничем не отличимой от нашей, если не считать красные повязки на обоих плечах, и еще два — в бетонном блиндаже, неотличимом от того, в котором мы прятались совсем недавно. Такое впечатление, что воюем сами с собой, по очереди атакуя и защищаясь.

3

37

На моем боевом счету десять убитых врагов. Все подтверждены фотофиксатором, установленным на оптическом прицеле. На слово больше не верят. Предъяви фото или труп. За десятерых полагается награда. Пока не ясно, какая именно, потому что старые как бы неактуальны, а новые еще не придумали.

— Отправил документы в штаб, — проинформировал меня командир взвода. — Скоро не жди. Пока никто из нашего полка ничего не получил.

Мне даже интересно: наградные листы утверждают все еще в Москве?

— Меня можно в порядке поощрения отправить в отпуск, — подсказал я.

— Это вряд ли. В полку сильный некомплект. Пока не выведут на пополнение, отпусков не будет, — уверенно произнес он и сообщил: — Я сказал ротному, чтобы назначил тебя моим замом и присвоил сержанта.

Заместитель командира взвода погиб во время атаки блокпоста. Если бы я выстрелил тогда немного раньше, мне бы его должность не светила. Иногда кажется, что я бессознательный карьерист: хочу — расчищаю дорогу вверх, не хочу — не мешаю другим делать это для меня.

— Ты ведь взводом командовал в Китае, да? — как бы между прочим, спрашивает лейтенант Монгуш.

— Типа того, — уклончиво отвечаю я.

О Китае никому из бойцов полка ничего не рассказывал. Кто-то придумал мою биографию за меня. Впрочем, сейчас нарыть информацию о человеке легче легкого. Надо только уметь забивать правильные вопросы в поиск. Теперь чужие фантазии избавят меня от вранья.

Наш полк отдыхает в Саянске, который вернулся домой, как утверждает наша пропаганда. По лицам горожан это не заметно. Кто-то, конечно, рад, но большинство, как я заметил, ждет не дождется, когда мы свалим из города, оставим их в покое.

Здесь хорошая связь, и солдаты находят возможность пообщаться с близкими, хотя это категорически запрещено. Я тоже связался с Зуюк Максимовой, у которой живот стал нормального размера.

— Наконец-то объявился! — обрадовалась она. — Уже начала думать, что с тобой что-нибудь случилось!

— Не дождешься! — шутливо успокоил я.

— Не говори так, не наклика́й беду! — потребовала она, после чего перешла к приятным новостям: — Восемь дней назад ты стал папой! Я назвала сыночка Алексеем. Если не нравится имя, поменяем.

— Говорил тебе, мне без разницы, как назовешь, — напомнил я.

— Все равно я должна была узнать, — сказала Зуюк.

Хорошая жена обязательно спросит мнение мужа и сделает по-своему.

— Он