Идеальный воин - Александр Васильевич Чернобровкин
— Он и так знает, — отмахнулся командир опорного пункта.
— Все равно передай, не помешает напомнить о себе, — продолжил давить рядовой Мухраев.
Рядовой Петров проигнорировал его слова, вышел из блиндажа, осмотрелся и приказал:
— Все сюда с лопатками. Надо окоп подправить и сетки натянуть. Андрей, захвати мою.
Несмотря на технологическую продвинутость нынешней войны, саперная лопата все еще в деле.
34
Армия повстанцев, выдержав натиск, начала переходить в атаку. На нашу роту, сильно разбавленную необстрелянным пополнением, возложена задача закрепления на захваченных позициях. Мы сменяем штурмовиков, которые идут дальше или в тыл на отдых и восстановление. Моя пятерка уже притерлась, сцементировалась. Тру́сов нет, хотя рядовой Мухраев странным образом всегда оказывается там, где опасность минимальная. Списываем это на чуткую задницу — важный орган в боевых условиях.
На станции Зима мой взвод расположился в здании железнодорожной станции, трехэтажном в центральной части с двухэтажными крыльями. Крыша и наружная стена второго этажа выкрашены в синий цвет, а всё остальное голубовато-серое. Мы заняли половину зала ожидания, расстелив спальные мешки на полу. На остальном пространстве пассажиры, сидя на мягких стульях, ждут свои поезда и заодно прикрывают нас от удара с воздуха. Некоторые подходят к солдатам, чтобы поболтать, подбодрить, угостить чем-нибудь, хотя снабжение у нас отменное, некоторые смотрят с опаской и даже ненавистью. Гражданская война пропахала глубокую борозду по судьбам, семьям, друзьям, одноклассникам…
Перед приходом скоростного поезда «Москва-Владивосток» я заступаю в караул в северном конце платформы. На мне шлем и плащ, который скрывает инфракрасное излучение тела. В тепловизор будут видны только кисти рук, если не спрячу в карманы. Такой же прибор у меня на шлеме. Он делает интереснее дежурство на посту. Ночные животные уверены, что я не вижу их, бесшумно проскальзывают неподалеку, не догадываясь, что при желании могу подстрелить. Я захожу в темноту, прислоняюсь плечом к стене, наблюдая суету хищников и их жертв. Даже кажется, что ночью здесь больше движухи, чем днем.
Вдали появляется яркая светлая точка, которая стремительно увеличивается, приближаясь. Это прожектор в носу скоростного поезда «Москва-Владивосток», который резко сбрасывал скорость перед станцией Зима. Приехавших пассажиров проверит наш патруль. Я мог оказаться в нем, но предпочел иметь дело с темнотой обычной, а не людских душ. Зайдя за столб, повернулся спиной к поезду, чтобы не ослепил прожектором. Обдав резко холодным воздухом и запахом странствий, вагоны проскочили мимо меня и остановились возле платформы. Приехавших было всего двое, а в сторону Владивостока, подальше от войны, отправились десятка три пассажиров. Как только они зашли в вагоны, поезд, стремительно разгоняясь, понесся на юго-восток.
Я повернулся в ту сторону, откуда он приехал, и обычным зрением увидел группу из семи человек, которые шли друг за другом, держа дистанцию около пяти метров. Я не был уверен, что разглядел это точно, но счел, что шагают в ногу. У кадровых военных это в крови. Для них проблема перейти мост, потому что по нему надо идти не в ногу, чтобы не вызвать резонанс. Свои шли бы плотным строем и не с опущенными забралами шлемов, не опасаясь нападения. К тому же, судя по бесшумной и уверенной ходьбе, это спецназ. Коллегу я узна́ю по походке. А зачем нашему спецназу ночью подкрадываться к зданию вокзала на второй линии обороны⁈
Плавно, без спешки, я опустился на землю за столбом, разместив справа от него кинетическую штурмовую винтовку холдинга «Калашников», выставив переводчик огня на режим автоматический. Есть еще одиночный, самый нижний, чтобы, от страха надавив, не проскочил, и очередь с отсечкой в три выстрела, самая верхняя. Подпустил врагов метров на пятьдесят, чтобы не промазать. Тщательно прицелившись, начал с замыкающего и быстро пошел влево к идущему первым. Звуки выстрелов напоминали тихие щелчки пальцами. Только двое передних успели понять, что по ним стреляют, до того, как в них попали пули. Бил я в район живота, поэтому оба, приседая, обзавелись дырками выше. С переднего даже шлем слетел, наверное, с большей частью головы. На такой короткой дистанции энергия пули сумасшедшая, разносит всё к чертовой матери. Переведя переключатель на одиночный огонь, всадил в каждого по контрольной пуле.
После чего связался с командиром:
— Нападение на пост. Уничтожены семь человек.
— Не понял, повтори! — то ли удивленно, то ли испуганно потребовал лейтенант Монгуш.
Я выполнил его приказ.
— Ты уверен, что это не наши⁈ — теперь уже точно испугавшись, задал он вопрос.
— Нет, — признался я. — Подходи, проверим.
Все семеро были мертвы. В свете фонариков выглядели уставшими мирными жителями, прилегшими прикорнуть на землю у монорельса. Только передний был без головы, и из шеи все еще сочилась кровь. На убитых никаких опознавательных знаков. Обычно «москвичи» носили на шлемах и рукавах красные ленты, а наши — белые. Результат предыдущей встречи в этих краях в прошлом веке красных и белых никого не смущал. Документов тоже никаких, но личные жетоны были.
Сняв с переднего, благо отсутствие головы способствовало этому, лейтенант Монгуш облегченно произнес:
— «Москвичи», — после чего потребовал: — Но в следующий раз сперва спроси пароль.
— Чтобы пристрелили? — иронично поинтересовался я.
— Тоже верно, — согласился он и бросил сердито, оправдывая на будущее себя и своих подчиненных: — А не фиг шляться ночью без предупреждения! — После чего приказал: — Петров, останься со своими здесь. Ничего не трогайте. Сейчас сообщу наверх. Может, контрразведка подъедет или особисты.
Приехали бронеавтомобиль и беспилотный грузовик. Из первого вышли майор и капитан в полевой форме. Они внимательно осмотрели трупы. Третьего рассматривали дольше остальных.
— Старлей Иващенко? — спросил майор капитана.
— Вроде он, — ответил тот.
— Кто их перестрелял? — обратился майор к нам.
Я назвал свое звание и фамилию.
— Ты даже не догадываешься, парень, как тебе повезло, что завалил таких матерых волков, — сказал он и добавил: — Будешь представлен к награде.
— Служу Дальневосточной республике! — козырнув, бодро рявкнул я, как будто действительно был рад побрякушке.
Пока что восставшие регионы называют себя Дальневосточной российской республикой, но среднее слово для краткости опускают. Видимо, на этой территории образовался новый русский суперэтнос. Обычно китайские мужчины женились на русских женщинах, а культура и этническая принадлежность передается через слабый пол.
35
Мы опять ведем бои за город Саянск, который собирается в третий раз перейти
