Идеальный воин - Александр Васильевич Чернобровкин
— Да, — подтвердил я. — Приглашал для знакомства.
— И что он сказал? — продолжил он надоедать.
— Двадцать восемь, — ответил я.
— Что двадцать восемь? — не понял он.
— А что он должен был сказать? — задал я встречный вопрос.
Два других ветерана заржали, заставив Андрея Мухраева покраснеть от обиды.
— Предложил быть стукачом, — проинформировал я.
— И ты согласился! — произнес он язвительно.
— Нет, — отрекся я. — Заверил его, что ты и без меня справляешься.
— Что ты сказал⁈ Да я тебя…! — попёр он на меня как-то не очень резво, чтобы соратники успели задержать, что они и сделали.
— Еще лейтенант сказал, что во взводе есть трусы, которые хотят закосить в госпиталь, поэтому будут нарываться в надежде, что сломаю челюсть, — продолжил я издеваться. — Это он о тебе?
В ответ услышал отборный мат. Иногда мне кажется, что нецензурная лексика –одновременно фундамент и кладочный раствор российского суперэтноса.
— Всё, разошлись! — встал между нами рядовой Иван Петров, смуглолицый якут с узким лицом и глазами. — Нам через неделю вместе в бой идти. Там и покажите себя.
Он ошибся. В бой нашу бригаду отправили на следующий день, потому что «москвичи» прорвали линию фронта в районе города Зима, где родился поэт Евгений Евтушенко (Гангнус). Про́клятое место.
33
На войне страшно во все эпохи. Разница лишь в продолжительности и непрерывности этого состояния. Раньше боялись всего от нескольких минут до нескольких часов во время стычки, сражения, которые случались раз в несколько месяцев, а то и лет. Сейчас страшно все двадцать четыре часа в сутки, которых в свою очередь много подряд, пока подразделение не выведут в глубокий тыл, но и там может прилететь.
Наша пятерка вместе с приданным нам противотанковым расчетом из двух человек, у которых на вооружение оптоволоконный тактический ракетный комплекс «Контрабас», занимает опорный пункт в лесополосе возле перекрестка двух второстепенных асфальтовых дорог. Средства радиоэлектронной борьбы сейчас настолько развиты, что никакая электроника, управляемая по любому виду связи, кроме команд по проводу, не может долететь до цели. Как догадываюсь, скоро опять будем останавливать бронетехнику ручными гранатами. У нас две станции радиоэлектронной борьбы, которые работают днем по очереди, чтобы можно было запустить беспилотники, разведчика и охранника, а ночью вдвоем. Давят всё, даже своих, поэтому на ночь остаемся без охраны с воздуха. Считается, что вражеским солдатам подкрасться к нам незаметно намного труднее, чем их дрону прорвать защиту одной станции радиоэлектронной борьбы. В карауле ночью стоим по двое, чтобы не заснули. У нас есть приборы инфракрасные и ночного видения. Плюс беспилотники-разведчики дальнего радиуса, которые предупредят заранее. Застать врасплох нас, действительно, очень трудно. Командует опорным пунктом рядовой Иван Петров, спокойный и рассудительный, когда трезвый, а на линии фронта сухой закон.
Свободные от службы сидят в бетонном блиндаже, который привезли и опустили в заранее вырытую яму, а потом привалили землей и накрыли маскировочной сеткой, чтобы походил на обычный бугорок. Возле него машина вырыла зигзагом окопы и ходы сообщения. Их тоже накрыли маскировочными сетками, кое-где подперев шестами. Ночи еще холодные, поэтому работают химические обогреватели. Заодно сухие пайки доводят до нужной температуры. Костры не разводим, чтобы нас не засекли. Если бы не постоянное ожидание прилета вражеского беспилотника, службу можно было бы назвать почти курортом.
Счастье закончилось на четвертые сутки.
— На вас движется бронегруппа из трех единиц, приготовьтесь, — передал по импульсной связи — наговоренный текст улетает одним зашифрованным и сжатым блоком — командир взвода лейтенант Монгуш, который километрах в трех позади нас и других опорных пунктов с его подчиненными.
Это были водородные бронеавтомобили на воздушной подушке вместимостью пять пассажиров каждый, вооруженные гранатометом и кинетическим пулеметом и с белыми треугольниками спереди и на бортах. Они приплюснутой сверху и снизу, яйцевидной формы. Передний не доехал до нас с километр. Сработала мина с ударным ядром, установленная в лесополосе на той же высоте, на которой двигалась цель. Бронеавтомобиль вспыхнул, словно закутавшись в огненное одеяло. Тут же взорвался бак с жидким водородом, раскидав разогретые куски корпуса в разные стороны. Пассажиры испарились. Как мне сказали, при таком взрыве личный пластиковый жетон из огнеупорного пластика превращается в черную слезу. Рядом с ней находят похожие на капли, разноцветные сгустки из расплавленных и потом застывших металлов и иногда перегоревшие кости, которые рассыпаются в труху при нажатии.
Во второй угадала ракета из отрк «Контрабас». Казалось, что движется она слишком вихляя и потому медленно. Попала в лобовую часть под углом сверху и рванула менее эффектно, чем мина. Бронеавтомобиль еще немного продвинулся вперед, после чего присел метрах в двухстах пятидесяти от нас. Сзади открылась дверь, повалил дым, вместе с которым вывалились три бойца в форме и с оружием, как у нас. Я завалил двоих и рядовой Петров третьего. Результат фиксирует камера, сочлененная с лазерным прицелом, и передает его командирам группы, взвода и всем остальным, кто подключен. Твои успехи никто не отберет, и чужие себе не припишешь.
Третий бронеавтомобиль, стреляя по нам из пулемета и гранатомета, развернулся и дал деру. Ракета из отрк «Контрабас» догнала его километрах в полутора, перед самым поворотом дороги, за которым исчез бы из виду. Попала в заднюю дверь. Потерявший управление бронеавтомобиль пролетел, выпуская шлейф дыма, еще метров сто по прямой и, завалив несколько деревьев, застрял между следующими. Из него сразу в нескольких местах засочил густой черный дым. Может, кто-нибудь из экипажа выбрался через передние двери, но мы не увидели.
— Отбились, — спокойно произнес командир опорного пункта. — Сейчас начнется самое интересное.
Предсказание сбылось минут через десять. На нас посыпались снаряды с головкой самонаведения. Они взрывались звонко, отрывисто, наполняя воздух едким кисловатым запахом с оттенком камфары и горящей пластмассы. При каждом взрыве бетонный блиндаж покачивался, роняя землю с крыши. На наше счастье падали снаряды метров за двадцать от блиндажа, где была позиция бронебойщиков, которые вместе со своим оружием спрятались в бетонном блиндаже. Наверное, второй или третий бронеавтомобиль засек, откуда вылетела его гибель, и успел передать информацию. Только по паре снарядов легло метров на десять левее и правее. Во втором случае ближе к нам, из-за чего блиндаж наполнился дымом и пылью. Все закашляли и захрипели, сплевывая скрипящую на зубах пыль.
— Пронесло! — испуганно-радостно
