Небо в кармане 4 - Владимир Владиславович Малыгин
А ведь есть ещё и предложенный мне перелёт в Европу. И что теперь с этим мероприятием делать? Без поддержки со стороны властей, без должного финансирования, без технического сопровождения мне не то что сам самолёт не сделать, само это предприятие грозит огро-омными осложнениями для меня лично. Тут, кстати, и за свою личную безопасность я и гроша ломаного не дам. Устранят, как пить дать, стоит лишь согласиться принять в нём участие.
За всеми этими размышлениями время пролетело незаметно и я уже выходил из учебного корпуса, собираясь отправиться домой, как ко мне обратился запыхавшийся от быстрого бега посыльный:
— Господин поручик, вас срочно просит явиться начальник Школы.
Ну, вот. Ждал, ждал и дождался. А я-то думал и надеялся, что всё закончилось вчера. Оказывается, нет, не закончилось, а продолжается. И чем мне грозит этот вызов? Чего ещё меня собрались лишить? Дома здесь, на территории Школы? Вряд ли, в противном случае мне просто негде будет жить. А терять единственного преподавателя и ставить под угрозу успешное окончание обучения вряд ли они рискнут. Из армии попрут? Разжалуют? Тоже вряд ли. Это уже явным перебором будет, армейская среда не поймёт подобного шага. А государь портить отношения с армией не захочет.
Ну и титула с наследованием вряд ли лишат…
А вот тут зря я так категорично заявляю. И титул отберут, и от наследования отодвинут запросто. Тому, кто только что лишил меня всего, проделать подобное, тем самым окончательно уничтожив меня, никакого труда не составит.
Да и ладно, не очень-то и хотелось. Зря они так со мной поступили, ой, зря. «Придётся ведь революцию затевать», — тихо и зло про себя рассмеялся.
Похоже, что-то этакое всё-таки отразилось на моём лице, потому что посыльный сбледнул с лица и несколько отшатнулся, отступил назад.
— Хорошо. Сейчас буду, — коротко ответил и отпустил облегчённо вздохнувшего при этом солдатика.
Само собой, никакой революции я затевать не стану и другим не позволю, насколько это будет в моих силах. «А сама идея неплоха», — мотнул головой, отгоняя мрачные помыслы.
Каково же было моё удивление, когда в кабинете начальника кроме него самого обнаружились очень неожиданные для меня посетители. Если при виде баронессы Катанаевой я уже привычно насторожился и собрался, то при виде его спутницы сердце вдруг дало сбой. Та самая девушка из ресторана, от одного вида которой у меня просто захватывало дух.
— Николай Дмитриевич, Анну Алексеевну и её очаровательную, не побоюсь вашего гнева, сударыня, надеюсь, вам представлять не нужно? — встретил меня Кованько, коротко и шутливо поклонившись при этих своих словах баронессе.
— Не нужно, — постарался не выказать никакого волнения и прошёл вперёд, на ходу обозначив приличествующие ситуации поклоны дамам.
— Тогда я вас оставлю, — неожиданное заявление полковника вызвало моё неприкрытое удивление, которое столь явственно отразилось у меня на лице, что полковник поспешил объясниться. — У Анны Алексеевны есть к вам, ваша светлость, конфиденциальный разговор…
Глава 10
Кованько вышел и тихо, но плотно притворил за собой массивную дверь кабинета. Я же воспользовался моментом и не стал останавливаться, а быстрым шагом обогнул рабочий стол начальника и оглянувшись на продолжающих сидеть на своих стульях посетительниц, уселся в кожаное кресло полковника. Оставаться на пороге в роли просителя или такого же посетителя никак нельзя, лучше сразу поставить себя хозяином положения. Мелочь? Нет. Именно от таких вот мелочей очень, очень многое зависит. И отношение к собеседнику, в первую очередь.
— Александр Матвеевич несколько поторопился, отказавшись представлять меня вашей очаровательной спутнице, — опередил открывшую, было, рот баронессу, сбивая её с явно заранее заготовленной фразы. И улыбнулся, стараясь, чтобы улыбка у меня получалась добродушно-вежливой и ни в коем случае не выдавала мои истинные чувства при виде одной из гостей. Впрочем, если я их уже второй раз вижу рядом друг с другом, то сам собой напрашивается вывод, что мне не только по отношению к баронессе нужно вести себя осторожно, но и к её очаровательной, не побоюсь этого слова, спутнице.
Постарался отбросить в сторону эмоции, придавить чувства и сосредоточиться на предстоящем разговоре. Ох, чую, не простым он будет. Поэтому и решил первым начать разговор.
Но вращение баронессы в круговерти дворцовых интриг приучило Анну Алексеевну быстро ориентироваться в любой сложной обстановке и почти мгновенно находить нужные ответы на любой неожиданный вопрос. Вот и сейчас баронесса пусть и сбилась с заготовленной речи, но почти сразу же проглотила не успевшую вылететь фразу, повела бровью. Если бы не наблюдал пристально за этой сложной и опасной девицей, то не заметил бы промелькнувшего в её глазах хищного и жёсткого отсвета. На какое-то мгновение они даже изменили оттенок на янтарно-жёлтый. И тут же вновь засияли уже привычной мне по прошлым нашим встречам чистой зеленью. Настолько быстро всё это произошло, что я даже засомневался, не показалось ли мне?
Как я не старался скрыть своё удивление от подсмотренного, но Катанаева явно заметила моё короткое замешательство. Вот только истолковала его явно в свою пользу, потому что вдруг улыбнулась непонятно чему, бросила короткий выразительный взгляд на свою подругу и шевельнула бровью.
Только то, что я был весьма собран и внимательно отслеживал подобные мелочи помогло мне увидеть ответный мимолётный и явно торжествующий взгляд второй гостьи и истолковать его правильно — мол, попалась рыбка в сети, клюнула на смазливую мордашку и точёную фигурку с высокой грудью. Вспыхнувшая в груди злость смыла наваждение и очистила голову от эмоций.
Анна Алексеевна же настолько увлеклась этими короткими переглядываниями, что не обратила никакого внимания на моё изменившееся настроение. Хотя я и был уверен, что тщательно контролировал выражение своего лица и вроде бы как не позволил истинным эмоциям вырваться наружу, но кто её знает, эту привычную к подобным интригам девицу? Может, она подобное спинным мозгом чувствует? Впрочем, как и любая другая женщина, так думаю.
Между тем баронесса повела изящной кистью ухоженной руки, представляя мне свою спутницу. Столкнулись тонкие серебряные браслеты на узком запястье, зазвенели коротко и тихо и замолчали, привлекая к себе своим мелодичным звоном моё внимание. Вот ещё один инструмент воздействия, ведь с браслетов взгляд сам собой перескакивает на руку, а потом и ещё кое-куда. И удержать его от подобного соблазна больших волевых усилий и самообладания требует.
— Николай Дмитриевич, позвольте представить вам мою компаньонку, смолянку Елену Александровну.
— Так понимаю, вас можно поздравить с
