Дочь глубин - Рик Риордан
Я вспомнила электрическое покалывание, разлившееся по моей руке, когда я взялась за то странное стимпанковское папье-маше. Папа сделал то же самое до меня. И я почти почувствовала, как его теплые мозолистые пальцы сжимают мои.
– Я знала о существовании альттека. – Эстер передернулась, и Топ подполз к ней ближе. – Прошлой осенью мне рассказали на собрании попечительского совета. Не во всех подробностях, но насчет твоей семьи. И моей. Я хотела тебе рассказать. Мне казалось, что неправильно хранить такие секреты… и опасно. Но члены совета контролируют мое наследство и академию. Меня заставили подписать кучу бумаг. Если бы я сказала кому-нибудь хоть слово, даже тебе… Прости меня, пожалуйста, Ана. Может быть, если бы я поговорила с тобой раньше, мы бы спасли ГП.
Я хотела ее ободрить, но в голове металось столько мыслей, что язык не слушался.
– Я последняя из Гардингов, – продолжила она. – Линия Пенкрофов оборвалась в прошлом поколении. В попечительском совете меня не любят. Мне было шесть, когда умерла моя тетя… Последняя из по-настоящему великих Гардингов. Я же… просто я.
От ее грустного тона у меня заныло сердце:
– О, Эстер…
– Когда мне исполнится восемнадцать, они должны передать мне часть управления. Но… могут и не передать. Они сомневаются в моих способностях. А теперь академии нет. Я должна отстроить ГП заново, но не представляю, как это сделать. Я не хочу, чтобы ты меня ненавидела, Ана.
Эстер жила в ГП с шестилетнего возраста. Я знала, что ее тетя умерла и у нее нет никого в живых из родни, только опекуны, но я никогда не задумывалась, сколько давления и ожиданий возлагали на нее из-за одной фамилии. Всю свою жизнь, вместо того чтобы купаться в любви и заботе, Эстер провела под контролем кучки юристов, которых волновали лишь ее деньги и кто был бы только рад записать ее в недееспособные. Я хотя бы знала своих родителей и провела с ними часть жизни.
– Эстер, я тебя не ненавижу, – твердо сказала я. – Выброси это из головы. Я понимаю, что тебе нельзя было что-то мне рассказывать.
У нее задрожала нижняя губа:
– Но остальные меня, наверное, ненавидят.
– Нет. А если и да, я надену им розовые нарукавники с уточками и вышвырну за борт.
Она опять шмыгнула носом:
– Ты же шутишь, да?
– Нет. Но тебя никто не ненавидит.
– А как же попечительский совет? Я ведь рассказала тебе обо всем, что знаю. Они лишат меня наследства.
– Если кто-то из членов совета начнет на тебя наезжать, я сама пну каждого из них между ног.
Эстер обдумала мои слова и не стала уточнять, шучу я или нет.
– Хорошо. Спасибо. Я тебя люблю. – Она произнесла это таким ровным тоном, что любой другой посчитал бы это за проходную фразу вроде «Как дела?». Но я знаю, что она говорит совершенно серьезно.
– И я тебя, – сказала я. – Можно еще кое о чем тебя спросить?
Она кивнула и погладила ухо Топа, а я обратила внимание, что она обкусала себе все пальцы до кровавых заусенцев.
Я не горела желанием получить ответ, но все равно спросила:
– Ты сказала, что знаешь, что со мной будет. Что ты имела в виду?
Нахмурившись, она опустила глаза на обложку книги, где был изображен извергающийся вулкан посреди бушующего моря, а на переднем плане на скале ежился пес, очень похожий на Топа.
– Когда твои родители нашли «Наутилус», – сказала она, – они попытались его открыть и войти внутрь. Твой папа должен был это сделать, он ведь прямой потомок Немо. Но что-то пошло не так, я не знаю точно, что именно. Поэтому ГП оберегали Дева и не хотели пускать его к подводной лодке, пока они не поймут…
– Погоди, – перебила я, борясь с головокружением. – Мои родители погибли из-за несчастного случая.
– Я так не думаю. – Эстер посмотрела мне в глаза, что делала крайне редко. – «Наутилус» опасен, Ана. Я думаю, он убил твоих родителей. Я не хочу, чтобы он убил и тебя тоже.
Глава 21
Следующие два дня я старалась не зацикливаться на словах Эстер.
Получалось у меня плохо. Ночью я лежала без сна и размышляла о том, как умерли мои родители. Рисовала в воображении, как они погружаются в жуткие ржавые останки подводной лодки и уже не могут оттуда выплыть или попадают в какой-нибудь древний капкан. Я думала о Деве и о том, как ему, наверное, было тяжело хранить столько тайн. Меня мучили кошмары о выскакивающем из глубин «Аронаксе», вонзающемся в «Варуну» как наконечник стрелы, раскалывая яхту пополам.
Днем меня занимали насущные проблемы и мне было некогда раздумывать о том, что может убить меня в будущем. Спасибо хоть на этом.
Из плохих новостей: у нас заканчивается еда. Оказалось, что имевшихся запасов недостаточно, и экономить у нас получалось не так, как я надеялась. Меня грызла совесть из-за того лишнего печенья с шоколадной крошкой, которое я стянула после первого ужина (на самом деле я мечтала о только что поджаренной гуджии[4], которую можно макать в горячий чай, но отчаянные времена требуют отчаянных мер по заеданию стресса).
Еще мне пришлось разнимать драку между Купером и Вирджилом. Один из них сказал что-то о… хотя знаете, мне все равно. Я вклинилась между ними и устроила им разнос. Даже немного стыдно, что после этого мне на душе стало так хорошо. Я едва не отправила их в каюты остыть, но у нас каждая пара рук была на счету. Одно стало ясно: нервы у команды уже на пределе.
Состояние доктора Хьюитта тоже ухудшалось. Франклин и Линьцзы не знали сна и отдыха, поддерживая в нем жизнь, но не могли поручиться, что он проживет даже еще один день с таким низким давлением, слабым пульсом, а его моча… Признаться, когда они заговорили о его моче, я мысленно отключилась.
Хороших новостей было гораздо меньше.
Одна из них – что Нелинье удалось разобраться в работе локуса. Джем, Эстер, Тиа и я составили ей компанию на мостике во время торжественной церемонии включения, хотя смутно представляли себе, чего ожидать. Со стороны это было похоже на металлического осьминога, посаженного на панель навигации: отходящие от металлического шара «щупальца», напоминающие пружинные завитки, казалось, без всякого порядка подключены к разным приборам и щиткам, играя роль то ли антенн, то ли проводов.
– Ну, приступим. – Нелинья повернула медный включатель сбоку
