Пепел и перо - Рэйчел Кейн
– С радостью посмотрю, как ты это сделаешь.
– Уверен, Дарио тоже порадуется.
– Итак, теперь у нас есть источник энергии, – сказал Томас и закрыл шкатулку, спрятав ее в свой жилет. – Сделаем наши зеркала. А потом почти уже будем готовы.
Джесс не разделял оптимизма Томаса. Он понимал, что его друг по натуре оптимист, знал, что ему сейчас это необходимо, чтобы пережить темные ночи в помещении за решетками, в городе, который окружен стенами, точно ловушка. Однако Джесс не мог разделить этот оптимизм.
По опыту Джесс знал, что оптимизм губит людей.
Когда они вернулись в тюрьму, оказалось, что одну из просьб Халилы все же удовлетворили. Она попросила соорудить глухие стены, чтобы иметь личное пространство, и Бек – видимо, в качестве гнусной насмешки – приказал приклеить бумажные листы к решеткам камер. Бумага, как тут же понял Джесс, была выдранными из Бланков страницами. Подарок с горьким послевкусием. Однако так и правда стало немного лучше, Джесс не мог с этим не согласиться. Создавалось некое чувство безопасности, пусть и иллюзорное.
Джесса точно в сердце кольнули, когда он увидел, что именно Дарио сопровождает Морган по пути в тюрьму сегодня и экстравагантно кланяется перед ее личной камерой. Вдвоем они проводили дни в уютном кабинете Уиллингера Бека, где самое опасное, что их ждало, могло быть то, что они порежутся о бумагу. Джесс также понимал, что у Дарио есть возможность и время поговорить с Морган и предложить ей то же самое, что он обсуждал с Джессом: обман.
Джесс только надеялся, что Дарио не станет врать ему и всем остальным. И еще надеялся, что если Дарио и решил его предать, Морган ему не поможет в этом деле.
Но Джесс не знал. Он утратил способность мыслить здраво в горячем приступе ревности, потому что с Морган шагает Дарио, и улыбается ей тоже он, а не Джесс.
Дарио что-то сказал Морган, она рассмеялась и покачала головой. Смех у нее вышел непринужденный и свободный, что было странно, ведь чего им не хватало в Филадельфии, так это свободы. Но, опять же, талант Морган, ее разум и тело еще недавно являлись собственностью Библиотеки. Может, по сравнению с прошлым нынешняя ситуация кажется ей свободой.
Взгляд Морган скользнул в сторону и замер на Джессе, и смех ее тут же стих. «Не замолкай, смейся, – хотел сказать ей Джесс. – Мне нравится, когда ты смеешься. Мне лишь хочется, чтобы ты смеялась со мной».
Однако улыбка, в которой сложились ее губы следом, оказалась куда лучше, многозначительной и искренней. В нее было вложено куда больше эмоций, потому что она предназначалась только для Джесса. И, в отличие от смеха, она не исчезала.
Морган протянула Джессу руку, и взять ее за руку казалось решением правильным. Всего на секундочку. Морган опустила глаза на их соединившиеся ладони, но вздрогнула, когда увидела пальцы Джесса.
– Чем ты занимался? – спросила она. – Руки у тебя…
– Стеклом порезал, – сказал Джесс. – Смотри, уже даже не кровоточит. Я в порядке. Как… – Он хотел спросить: «Как ты?» – потому что темные круги у нее под глазами беспокоили его, как беспокоило и то, что рука у нее едва заметно дрожит. Однако вместо этого Джесс сказал: – Как Санти?
– Я у него не была, но нам сказали, ему лучше, – ответила Морган. – Профессор Вульф выпроводил меня, когда его перевезли в дом доктора. А Бек хотел видеть меня в городской ратуше.
– Почему? – спросил Джесс.
– Хотел, чтобы я перезапустила телепортационный зал. Они замуровали его стеной больше ста лет назад, когда захватили город. И там установили пики. Если бы мы вошли через него, когда покидали Лондон… – Джесс поморщился, представив, каково это – оказаться в таком месте… запечатанном и с кучей смертельных ловушек. Когда поджигатели их похитили и заставили Морган телепортировать их, она выбрала парк рядом с городской ратушей в качестве места назначения; это большая территория, ее легко обнаружить. – Бек хочет, чтобы зал работал, чтобы использовать его с контрабандистами.
Джесс понизил голос и спросил:
– А ты можешь это сделать? – потому что, возможно, именно это им и было необходимо. Однако Морган покачала головой.
– Никак. Телепортационные залы работают, потому что они богаты квинтэссенцией – а богаты они, потому что ими пользуются снова и снова. Потому что люди излучают энергию и вкладывают в них. Но сотня лет без использования лишила зал всей энергии. Использовать теперь нечего. Прости, Джесс. – Она думала о том же, о чем и он, что могла бы соврать Беку и получить запасной способ побега. Однако, если зал не работал, им оставались лишь тоннели контрабандистов, а также отчаянная последняя надежда на Луч Аполлона. Джессу не нравился ни тот, ни другой варианты.
Вскоре вернулись Халила с Глен, и Халила заулыбалась, когда увидела Джесса с Томасом.
– Я так рада видеть вас в конце дня, – сказала она. – Потными и грязными, какими угодно. Думаю, мы все переживаем из-за того, что вы работаете отдельно от нас. – Ее улыбка исчезла, она вымыла руки и умылась холодной водой из ведра у двери. – Если бы только Санти с Вульфом тоже встречали нас здесь. – Она нашла время, заметил Джесс, чтобы переодеться в чистое платье из отбеленного льна, которое наверняка раздобыл для нее Дарио. Выглядела Халила ухоженно, как и всегда. – Не уверена, что доверяю этим провинциальным медикам…
– Думаю, доктор делает все, что в его силах, – сказала Морган. Джесс обошел их, чтобы опустить руки в холодную воду и с помощью песка, что поставили им рядом, оттер уголь с кожи. Порезы, пришлось признать, выглядели плохо. И их щипало. – А капитан силен. Несколько дней покоя его вылечат.
– Если ему снова не станет хуже, – сказал Дарио. Когда все на него сердито покосились, он вскинул руки. – Мы все об этом думали.
– Я не думала, – сказала Глен и оттолкнула его, проходя мимо. – И не думаю. С капитаном все будет хорошо.
– А если не будет? – спросил Томас. Вопрос повис во внезапно воцарившейся очень мрачной тишине. – Что
