Хозяйка ворон и железный доктор - Галина Васильевна Герасимова
Рейн не стал вмешиваться, хотя никакого морока на ней не заметил с их первой встречи. Свой артефакт проверки он носил, не снимая, со связкой других: от амулета связи до первой помощи. Никогда не знаешь, что может пригодиться.
– Не хочется говорить шаблонными фразами, но слухи о моей смерти сильно преувеличены, – выдала Кайла и кратко рассказала, как выжила под завалом.
Если Фертан и не поверил, виду не подал. Рейн, например, тоже сомневался – уж слишком гладкой выходила ее история. Столько времени провести под снегом и не получить обморожения? Вряд ли. Но доктор держал эти мысли при себе. Учитывая, что женщину оставил умирать собственный муж, она имела право хранить козырь в рукаве. Кто бы или что ни помогло ей выжить.
Несмотря на подозрения, Фертан не отгонял их от трупа, и на том спасибо. Вытащенный из паромобиля мертвец выглядел куда страшнее, чем в полутемном салоне. Мелкий непрекращающийся дождь размывал кровь, и она струйками стекала к ногам присутствующих. Рейн бросил быстрый взгляд на Кайлу, но та на труп смотрела с равнодушием. Удивительно, что, пройдя по кромке между жизнью и смертью, она не билась в истерике.
Фертан наклонился и откинул с лица покойника длинные спутанные лохмы, с хмурым видом рассматривая погибшего. Судя по всему, он его узнал.
– Эрни Семь Монет, – назвал следователь прозвище, похожее на те, что давали в теневом братстве.
Рейн надеялся, что Эрни не был какой-нибудь шишкой. Не сказать чтобы преступный мир горой вставал за каждого члена братства – наоборот, особо ретивых могли и сами помочь упечь за решетку, ведь зазря ругаться со стражей никто не любил, – но исключения бывали.
– От чего он умер? – спросил Фертан.
– Хлыстовая травма. Сломано два шейных позвонка. Скорее всего, занесло на камни, попытался резко затормозить, и вот результат, – доложил его пожилой коллега, закончив осмотр тела.
Рейн пришел к тому же выводу.
– Это был несчастный случай? – По взгляду Фертана было видно: согласитесь, и закроем это дело. Ему наверняка хватало проблем в городе, чтобы разбираться с очередным потенциальным «висяком».
Кайлу Абель такой подход не устраивал, и Рейн прекрасно ее понимал. Тот, кто жаждет смерти хозяйки отеля, вряд ли остановится после первой неудачи. Или второй, если вспомнить снежную лавину.
– Несчастный случай? Как бы не так! Ваш Эрни пытался столкнуть нас с обрыва!
– Тьенна Абель, поумерьте пыл. Он такой же мой, как и ваш, – окоротил ее следователь. – И если на то пошло, это его труп я вижу перед собой
– Хотите сказать, предпочли бы увидеть нас на его месте? – не сдержалась Кайла и прикусила губу, догадавшись, что сболтнула лишнего. – Извините, это нервное, – нехотя признала она. Ругаться со следователем было не с руки.
Фертан кивнул, принимая извинения.
– Что, по-вашему, здесь произошло?
Рассказ о преследовании в городе и погоне по горным тропам много времени не занял. А вот удары молний по скалам следователя насторожили, ведь Эрни не был магом. Пришлось стражам снова залезть в паромобиль, и уже через несколько минут следователь с кислым видом рассматривал найденные на полу однозарядные самодельные артефакты, которыми любили баловаться в братстве. Одна проблема: игрушки были слишком дорогими для такой мелкой сошки, как Эрни.
– Похоже, место выбрано не случайно. Он точно знал ваш маршрут и нашел дорогу, где сложнее всего развернуться, – вслух задумался Фертан. – Кто бы подумал, что это сыграет против него!
– Мы просто пытались уйти от удара, – буркнула Кайла.
– Удачно ушли. – Следователь еще раз покосился на труп, в одночасье ставший его головной болью.
– Удачно, раз живы, – вмешался в разговор Рейн и хмуро уточнил: – Эрни был убийцей?
Если кто-то заплатил теневому братству за голову Кайлы, можно ждать следующего.
– Эрни занимался всем, за что платят. Его же не случайно «Семь Монет» прозвали. Он за деньги готов был мать родную продать. Тьенна Абель, кому же вы успели помешать? – больше досадуя, чем ожидая услышать ответ, спросил Фертан.
– Не поверите, но я уже составляю список, – без капли иронии поделилась хозяйка отеля.
«И я хотел бы на него посмотреть», – промелькнуло у Рейна в голове, но сказал он другое:
– Мне надо в Пустошь.
* * *
Если бы век назад магам сказали, что они будут бродить по миру мертвых, вряд ли кто поверил. Считалось, что только некроманты из сказок могут поднимать трупы или общаться с душами умерших. В реальной жизни все было куда прозаичнее. Умер, отпели, похоронили. Ровно до того момента, когда был открыт феномен Пустоши. Считалось, что человек попадает в нее сразу после смерти и медленно растворяется, становится ее частью, теряя себя и свою индивидуальность.
Маги могли уйти в Пустошь следом за погибшим и увидеть чужие воспоминания вплоть до самой его смерти: эдакое путешествие в прошлое. Все, что не видел и не помнил умерший, покрывалось туманом, в котором легко заблудиться. Чем меньше проходило часов от смерти человека, тем ярче были его воспоминания. Но со временем люди, кебы, дома теряли очертания. Магам, научившимся ходить по дорогам Пустоши и расследующим убийства, погружаясь в чужую память, приходилось выкручиваться. Искать улики максимально быстро, чтобы не потеряться в тумане и не сойти с ума.
Рейн сам видел, как знакомая улица меняла очертания, обрастала переходами и тупиками, и чем дальше от мертвеца, ставшего проводником в мир Пустоши, тем плотнее становился туман вокруг. Других людей разглядеть и вовсе было невозможно. Вместе с тем нестерпимо хотелось вступить в густую белую пелену. Пустошь манила – то была плата за показанное прошлое. Те маги, кто следовал ее зову, теряли разум и больше не приходили в сознание.
Было время, когда Рейну казалось, что это гуманный способ расстаться с жизнью. Но каждый раз он останавливался на границе тумана и возвращался.
Может, именно из-за подобных размышлений доктор не боялся Пустоши и не чурался использовать ее для раскрытия преступлений. Вот и сейчас проще всего было пойти туда за горе-водителем.
Вообще-то за самовольный уход в чужие воспоминания по голове не гладили: никто не мог гулять по Пустоши без разрешения – требовались долгая бумажная волокита с заполнением бесконечного числа бланков и согласие родственников. Собственно, на этом зависала половина дел: пока получали согласие, от памяти свидетеля, жертвы или обвиняемого оставались одни обрывки, и дальше приходилось разбираться по старинке.
В управлении Рейн, скрипя зубами, следовал правилам. Но, во‑первых, сейчас он был не в управлении, а во‑вторых, штрафов не
