Сумрачный лес - Роннефельдт Каролина
Даже Одилию было трудно произнести «Сумрачный лес» в ту минуту, когда они собирались сойти с защищенной живой изгородью тропы.
– Мы с Карлманом пойдем направо, – продолжил он, – а Гортензия и Звентибольд посмотрят, нет ли чего слева. Но только не отходите далеко, мы должны видеть друг друга. Пойдем, Райцкер, котик мой, пойдем!
Они разошлись, а напоследок Гортензия велела Карлману, чтобы тот держался поближе к Одилию. Круги света от фонарей медленно поплыли в разные стороны – квендели осторожно освещали себе путь: Одилий и Карлман шли к Вороньей деревне, а Гортензия с Биттерлингом – к деревянному мосту, пересекавшему реку Сверлянку ниже сторожки Краппа.
– Бесполезно. Здесь ничего нет, – вскоре разочарованно признал Биттерлинг.
– Неважно, – ответила Гортензия. – Этого следовало ожидать, зато мы не упустили ничего существенного. А теперь давайте вернемся.
Развернувшись, они увидели два мерцающих вдалеке фонаря. Тропинка вдоль изгороди слегка поворачивала к северу, огибая Зеленый Лог, и Одилий с Карлманом исчезли за поворотом. Очевидно, они ушли дальше, чем собирался старик Пфиффер, потому что свет их фонарей лишь призрачно мелькал между кустами, а когда они освещали землю, то совсем прятался за стеной.
– Может быть, они нашли следы? – высказал догадку Звентибольд. Он постарался, чтобы в его голосе прозвучал проблеск надежды.
– Возможно, – ответила Гортензия. Она вдруг остановилась и схватила его за руку. – Смотрите, они разделились… Один из них забрался на вторую стену. Вон там, видите, слева светится огонек?
Биттерлинг проследил за вытянутым указательным пальцем Гортензии и действительно обнаружил огонек далеко на левой стене, среди ветвей. Интересно, почему Одилий и Карлман разделились, тем более разошлись на несколько шагов?
– Клянусь всеми опятами! – возмущенно воскликнула Гортензия. – Я искренне надеюсь, что там на стене Одилий и что он не отправил по глупости мальчишку одного разведывать дорогу! Он знает, что я обещала Бедде!.. Елки-поганки, это моя вина! Я должна была остаться с Карлманом, а не отпускать его со старым скрытным болваном!
Она бросилась бежать. Звентибольд поспешил за ней, и они вместе помчались по тропе. Тем временем фонарь на стене замер – тот, кто стоял там, явно дожидался остальных. Чуть дальше, среди кустов, блуждал второй фонарь, свет его медленно приближался.
– Карлман, это ты там, на стене? – крикнула Гортензия, немного не добежав до того места, где на стене мерцал свет.
– Нет, – прозвучало со стороны второго фонаря. Это был голос Карлмана. – Я здесь, внизу, с Одилием. А разве не один из вас двоих залез туда?
Гортензия и Звентибольд остановились так резко, словно врезались в невидимую преграду. Одилий и Карлман тоже остановились – их огни замерли и больше не приближались. Свет на стене не двигался, по-прежнему сияя среди ветвей.
«Ведь он ничего там не освещает, – подумалось Биттерлингу, – этот свет вообще не светит, если можно так сказать. И я не вижу ни фонаря, ни того, кто его держит».
Странное сияние исходило от белого шара с искрящимися краями – выглядело это так, будто бы кто-то прожег дыру в темноте. По спине Биттерлинга пробежал холодок. Ему показалось, что он узнал это мерцающее пятно света. Оно было таким же, что и над скамейкой под липой, но намного ярче.
– Стойте! Больше ни шагу! – донеслось до них предупреждение Одилия.
– Там ничего нет, – храбро заявила Гортензия и, крепче сжав дедушкину трость, сделала два решительных шага вперед. – Кто там? Это ты, Бульрих?
Ей никто не ответил. Лишь ветер тихо прошелестел в ветвях, играя с листьями. Биттерлингу показалось, что свет стал немного ярче.
– Что это? – прошептала Гортензия и остановилась. – Может быть, оттуда кто-то наблюдает за нами или где-то в ветвях висит потерянный фонарь? Но я никого не вижу! Клянусь священными грибными кольцами, это очень жутко… Такого не может ни один квендель…
– Там, – прошептал стоящий рядом с ней Биттерлинг, – нет никого живого. Это просто холодный серебряный свет, и он мне ничуть не нравится.
В это мгновение откуда-то с ветки над ними сорвался лист и по плавной спирали полетел вниз. Вздрогнув, они увидели, как лист попал в эту странную световую дыру и просто исчез в ней.
– Клянусь всеми лесными духами, вы это видели? – ошеломленно произнесла Гортензия. – Листок исчез… Коснулся сияния и пропал!
– Да, но так не бывает, – ответил Звентибольд. – Пойдемте к остальным, пока не случилось чего похуже.
Он потянул ее за руку. Пройдя несколько шагов, они увидели, что к ним приближаются фонари Одилия и Карл-мана. Звентибольд и Гортензия бросились к ним, время от времени тревожно оглядываясь. Им было страшно оставлять за спиной висящий в воздухе мерцающий шар, хоть он и не двигался. Биттерлинг предпочел бы идти задом наперед, чтобы не спускать глаз со странного сияния, но боялся оступиться.
Сквозь прореху в живой изгороди Гортензия заметила, что луна уже клонится к горизонту. Скоро она коснется верхушек деревьев, и мерцающий шар над изгородью, будто ее маленький устрашающий двойник, осветит землю.
– Вы знаете, что это? – шепотом спросил Биттерлинг старика, едва они встретились.
Гортензия потянулась к Карлману и схватила его за руку, хоть и заметила, что он сопротивляется.
– Как по мне, ничего удивительного, – прошептал в ответ Одилий. – Мы уже познакомились с ним сегодня, а теперь оно появилось здесь.
– Оно? – изумленно переспросила Гортензия. – Что вы имеете в виду? Я никогда не видела ничего подобного, а вы говорите так, будто знаете, что это такое.
– Я знаю старые истории, – ответил Пфиффер. – Вернее, воспринимаю их всерьез.
– Елки-поганки! – прошипела Гортензия. – Если вы знаете, что это за свет, так объясните, не опасен ли он, и если нет, то давайте двигаться дальше. Я не позволю простому огоньку преградить мне путь. Пусть светит, лишь бы за ним не пряталось чудище!
Биттерлинг не мог не восхищаться ей, и даже Одилий удивленно поднял брови.
– Да уж, я наслышан об отваге Самтфус-Кремплингов… Ладно, давайте перелезем через стену прямо здесь. Думаю, с нами ничего не случится, если мы его не тронем.
– Но что это такое? – повторил Биттерлинг мучивший его вопрос. – Одилий, что вам известно?
Старик бросил на Звентибольда встревоженный взгляд.
– Мне кажется, что здесь пропадает часть нашего мира, – медленно произнес он, взвешивая каждое слово. – То, что должно быть плотным, стало проницаемым, будто кусок ткани, который протерся насквозь.
– Отлично! – фыркнула Гортензия. – Наше Холмогорье – это куртка великана, а мы стоим у протершейся на его локте дыры. Остается надеяться, что в других местах ничего не прохудилось.
Несмотря на жуткое сияние и на то, что они в ночи шли навстречу неведомым опасностям, Карлман не сдержал улыбки. И это помогло ему перебороть страх, который холодными пальцами стиснул сердце. Гортензия была права, старик заговаривается… Карлман посмотрел туда, откуда они пришли: теперь свет над стеной походил на тусклый фонарь.
– Не надо путать храбрость с глупостью, – сказал Одилий предостерегающим тоном. – Неужели вы запамятовали, почему в каждом роду квенделей передаются из поколения в поколение старинные семейные маски? Откуда пошел такой обычай? Что породило Праздник Масок в Баумельбурге, на котором вы веселитесь так безмятежно, будто на свадебной пирушке? К чему разводят костры на зимнее солнцестояние, в самые темные дни года? Неужели вы совсем забыли, что скрывается за маскарадом? Кого квендели стремятся прогнать своими масками в праздничные дни и отправить обратно во тьму? Не знаете? Что ж, я вам скажу: призраков потустороннего мира! Дикого Охотника с его полчищами нежити и жутких чудовищ! Кровожадных стражей гробниц, упырей и оборотней… А еще ночных кобыл и леших, гномов и ведьм, великанов и троллей, злых кикимор и белых дев… Словом, всех тех тварей, которые тяготятся мраком Страны теней и тянутся, будто мотыльки, к яркому свету нашего мира, особенно в дни, когда границы истончаются и между мирами образуются переходы.
