Сердце ледяного мира - Яна Шепот

— А как же волки, иллиды? Медведи? — испуганно воскликнула Алин и прижала руки к сердцу.

— Да, это вопрос, — закивал Эрн и снова принялся скрести ногтем кончик носа. — Я что-нибудь придумаю.

Любимый подошел к Алин и обнял. Его горячее дыхание обжигало кожу.

— Не переживай, душа моя. Тебе не надо ни о чем беспокоиться. Я обо всём позабочусь. Всё будет хорошо.

Алин обвила его шею руками и закрыла глаза.

— Я помолюсь Богам, чтобы они защитили нас.

Глава 12: Путь-дорога

До ярмарки оставались сутки. Вечером Хейзеры вынесли в избу из сеней и погреба всё, что откладывали на продажу в течении полугода: пушнину, шкуры, колбасные кольца, сало, полендвицы, а из ледника — замороженные тушки зайцев, куропаток, и выложили на стол. Пока мама с Мириам заворачивали товар в ткани и перетягивали бечёвкой, Эйнар притащил из сарая сундук и крепил к нему ножки.

Перед тем, как навесить замки, Хельга достала из-под лавки горшок с печной золой. Там он стоял всю ночь, рядом с мисками с водой и кашей — подношениями домовому. Считалось, что после того, как он сытно покушает, то залезет в горшок спать. Тогда домового можно было взять с собой, чтобы он защищал и отпугивал воров.

Хельга высыпала щепотку золы в сундук, приговаривая:

«Домовой, домовой, поезжай со мной

Мои богатства охраняй,

Воров не подпускай.

Домовой, домовой, как вернёшься домой,

Молочком напою,

Хлебом накормлю и за печкой постелю».

Эйнар неодобрительно скривился:

— Мама, ну какой домовой? Это всё ересь. Только Всевидящий сможет защитить нас в дороге!

— Ой, сынок, больно ты умным стал, — отмахнулась от него Хельга, заткнула горшок крышкой-пробкой и спрятала среди ткани. — Вспомни, как в детстве ты просил домового отыскать потерянные игрушки. Помнишь, как ставил за печку миски с водой и даже воровал яблоки, чтобы его задобрить? И домовой находил игрушки! Помнишь, он ещё клал их на лавку у печи? А теперь для тебя он — ересь. Смотри, чтобы домовой не обиделся и не учинил ничего такого в дороге!

Эйнар хмыкнул и вышел из дома. Бабы, их ничем не переубедишь.

На следующее утро Эйнар отправился к Бломам за лошадью. Ивор задрал цены в два раза. Знал, гад, что люди заплатят, если захотят попасть на ярмарку. Пришлось, скрипя зубами, выложить сумму, которую запросил управляющий. Не тащить же сундук на собственном горбу! Получив деньги, конюх исчез, а затем вывел коричневую лошадь невысокого роста.

— Это Ягода, — конюх погладил животное по густой светло-коричневой гриве. — Спокойная. Послушная. А у вас много груза с собой? Может, вам тяжеловеса дать?

— Один сундук.

— А, ну хорошо. Ягода с ним справится.

Дома мать с сестрой принялись запрягать лошадку, а Эйнар отправился в избу за сундуками. В печи потрескивал огонь, с улицы доносились голоса родных и соседей. Интересно, а где найдёныш? Спит, наверное, словно он княжеских кровей. Эйнар презрительно хмыкнул, взял сундук за ручку и покатил за собой. Тяжёлый, зараза!

— Тебе помочь? — крикнул ему через забор сосед — полноватый мужчина с залысиной и вечно-красными щеками.

— Да, пожалуй.

Вдвоём они стащили сундук с крыльца и подняли на телегу.

— Спасибо! — Эйнар пожал ему руку.

— Да не за что, — усмехнулся сосед. — Глядишь, и мне понадобится помощь, надеюсь, что тогда не откажешь.

— Конечно. Обращайся.

Сосед ушёл к себе во двор, а Эйнар перепроверил, как запряжена лошадь. Сестра болтала с кем-то через забор, заливаясь иногда смехом, а мама ушла в дом.

Проверив, что все затянуто, как надо, Эйнар прислонился к стене сарая. Погода на удивление выдалась ясной и тёплой, а небо было такое яркое и блестящее, будто его недавно хорошенько вымыли и натёрли воском. Сангар светил мягким, нежным, жёлто-оранжевым светом. Впервые в жизни Эйнар ощутил спокойствие и безмятежность. Не нужно было никому ничего доказывать, драться, спешить. Можно просто остановиться и не бояться. Хотелось простоять так вечность, наслаждаясь новым, но таким приятным чувством.

Из сладкой неги Эйнара вывел голос мамы.

— Здесь несколько кусков хлеба, вяленое мясо, ломтик сала и пару яиц, — она протянула кулёк. — Вдруг в дороге проголодаешься. Вот, будет что покушать.

— Спасибо, — кивнул Эйнар, пряча его в карман тулупа.

— Ну, в путь-дорогу, — торжественно произнесла мама и пошла открывать ворота.

Петли скрипнули. Нужно бы их смазать по возвращению. Мама вывела из двора лошадь. Неспешным шагом они миновали несколько домов и остановились.

Дорога, возле которой стояла изба Хейзеров, покидая деревню, тянулась прямёхонько на юго-запад к Йорн-Хелю, поэтому вскоре улица заполнилась жителями Лаерда. Воздух дрожал от гула голосов, ржания лошадей и лая собак. Люди перепроверяли, как затянуты гужи, перекладывали мешки на телеге, чтобы не свалились во время езды. Прощались с родными.

Мимо проехала карета с Ивором. За ней парень вёл лошадей невероятной красоты: высокие, длинногривые, лощёные. Сразу видно, что они предназначались не для простого люда. За ним ехали несколько телег, гружённые сундуками. Карета и свита войта стали в главу обоза. Войт влез наружу, потянулся, затем стал что-то говорить парню, который держал лошадей.

Мама поправила воротник Эйнару, и тот сразу ощетинился.

— Ну, мама! Прекратите! Люди же смотрят! — процедил он сквозь зубы и отступил на шаг, осматриваясь. Не видел ли кто?

К счастью, все были заняты своими делами.

— Прости, сынок, прости. Смотри, что к тебе прицепилось, — мама сняла с рукава его тулупа белую нитку. — Это к свадьбе, сынок. Может, встретишь в Йорн-Хеле свою суженую.

— Ма-ам, ну что Вы такое говорите…

— А что? — возмутилась мама. — Ты уже взрослый парень. Завидный жених! Пора бы тебе задуматься о собственной семье, начать невесту присматривать! Я хочу внуков понянчить. Засиделись Вы с сестрой что-то. Другие, вон, уже собственное гнёздышко вьют, а…

Вдруг гул голосов затих и все, словно по команде, повернули головы в одну сторону. К ним шли девушки — дочери и сёстры — в белых платьях с красной вышивкой на подоле и рукавах, с распущенными волосами, перетянутыми очельями. Каждая держала веник. Эйнар нашёл глазами Мириам. Она словила его взгляд и показала язык.

— Удачи тебе, сынок, — мама обняла его. — Пускай тебе в дороге помогают старые Боги и Всевидящий этот твой.

Люди расступались, пропуская девушек. Они прошли через толпу и остановились. Вперед вышла самая юная жительница Лаерда — ей было