Александр Кулькин - Когда наша не попадала
Леденящая душу, выпивающая жизнь Тьма метнула к юноше свои щупальца, стремясь дорваться до жизни, до тепла. Но пришла пора, и отверзлись уста: «Ка-муф-ляж!»
Бессмысленное слово кануло в пещеру, и на краткий миг Козир ощутил прикосновение Бездны. Только не может быть ошибки в великом искусстве колдовства, потому что навеки умолкли ошибающиеся, и память о них рассыпалась прахом. Исчезла чернота, и оказалось, что человек ступает по ковру из золотых монет. Заколебался бедняк, он даже представить себе не мог, что золота бывает так много. И среди злата лежал человеческий скелет с ножом в том месте, где было сердце. Что произошло в незапамятные времена, кто был этот несчастный, навсегда осталось тайной. Возможно, он сам принёс себя в жертву неназываемому, чтобы служить стражем сокровища. Или погиб как-то по-другому? Склонив голову перед останками, Козир прошёл мимо раскрытых сундуков со сверкающими камнями, мимо разбитых кувшинов с вытекающим жемчугом. На камне стояла скромная среди всех богатств медная лампа. Начищенная давным-давно неизвестным человеком, она сверкала по-прежнему, и парень с неудовольствием заметил своё причудливо выгнутое отражение. Обернув руку платком, Козир взял лампу и положил её в хурджин. Затрещал казавшийся незыблемым свод пещеры, растворились в небытии несметные сокровища, и быстрее ветра юноша побежал к выходу.
Всё так же ровно светили звёзды, ласковый ветерок гладил парня по голове, и только толчок воздуха, выпихнувший Козира из-под рухнувшего камня, напомнил, что кончилась ещё одна сказка. Постояв у развалин, парень запоздало вздрогнул и запрыгнул на коня. «Всё, теперь за наградой»! «Сча-а-ас…» – раздался издевательский голос, и юноша оказался сидящим на песке.
Перед ним стоял Магрибец, держа в руке острый ятаган. «Награда нашла героя», – продолжал язвить он. «Давай сюда хурджин, и я оставлю тебя живым». «Живым? Среди безводной пустыни?» «Или ты умрёшь сразу». На остром лезвии жалобно дрогнул луч звезды и рассыпался на мельчайшие лучики. «Или нет, – опустил ятаган мучитель. – Слишком большая награда для такого простака. Ах, как я мучился… Нельзя мне было взять эту лампу самому, именно на меня была заколдована ловушка. Но что не получилось тысячу лет назад, получилось сегодня! Там, где не справилась армия, помог один человечек! Отдай лампу, и ты будешь жить!! Будешь жить… скорпионом! Ха-ха-ха!!!» Кинув ятаган в ножны, чёрный колдун стал шептать заклинание, размахивая руками. Близился миг, когда жизнь человеческая прервётся, превратившись в существование ядовитого насекомого. Под руку Козиру что-то попалось, и в отчаянии юноша кинул это во врага. Благословенен будет зверь пустыни, неутомимо шагающий сквозь песчаное море и несущий между двумя своими горбами людей и грузы. То, чем жители песков топят свои очаги, попало в лицо Магрибцу. Злой колдун поперхнулся от полузасохшей лепёшки и замолчал на полуслове. Тут же спохватившись, он попытался продолжить, но волшебство, как и женщина, не прощает отвлечения. Сверкнула вспышка – и только пепел на песке на несколько мгновений заменил собой надгробную надпись. А затем ветерок разметал и эти следы, напоминавшие о коварном злодее. Ослепленный Козир с трудом проморгался и задумался. Один враг погиб, а на востоке робко, но неумолимо розовела заря.
Вставало солнце, а Козир всё так же сидел на песке и разочарованно крутил в руках лампу. У него не было даже масла, чтобы использовать её по назначению. Первый, ещё осторожный, луч сверкнул на полировке, и юноша заметил крошечное пятнышко. Видно, не успел безвестный хранитель закончить свою работу, или испачкали во время пути. Оторвав самый чистый клочок от своих одежд, Козир дохнул на медную поверхность и стал тереть.
– Ну наконец-то… – прозвучал заспанный голос, и из носика лампы, позевывая, вылез джинн.
Рассказчик снова набрал полную грудь воздуха, но шум голосов возле шатра усилился, и стало слышно, что ищут Ибн-Комода.
– Ох, совсем я заговорился. Особый почёт рассказчику – внимательные слушатели. Пора браться за дело, которое выбрал я сам и которым наградил меня падишах, то есть вести караван из людей и ослов, – проворчал купец, вставая и направляясь к выходу.
Ивашка устремился вслед за ним:
– А дальше что?
– А дальше, мой юный друг, Козир вернулся в город и преподнес падишаху, да славится его имя в веках, давно разыскиваемую лампу. И вышла к нему принцесса, и встретились их глаза. Всё.
– Как всё?!
– Всё, кончилась эта сказка. Началась другая, но сказка та только для двоих и называется она – любовь. И пока живут под небом мужчины и женщины, сказка эта будет продолжаться, потому что без неё нет жизни.
Выскочив наружу, парень недоуменно оглянулся: всё вроде бы оставалось по-прежнему. Не было ни дворцов, ни пустыни. Вздымались до неба оплетенные лианами деревья, журчал ручей на месте дороги, из полумрака джунглей доносилось дикое верещание. Какая же это сказка? Звонкий девичий смех, колокольчиком рассыпавшийся по поляне, привлёк внимание Ивашки. Юноша повернулся, и у него перехватило дыхание. Принцесса тискала какого-то странного гривастого котёнка, который, недовольно порыкивая, пытался вырваться из бесцеремонных рук. Но сидела она на расшитом золотой нитью огромном ковре. И это чудо парило над землей, пусть невысоко, пока на уровне колена, однако оно летало! Приглядевшись, Ивашка удивился ещё раз: у Жасмин в руках был тот зверь, которого Вбану с почтением называл «Симба». И зверь этот явно был взрослым, только очень маленьким. Так что приходилось гордому царю и падишаху животного мира терпеть ласки взбалмошной девицы! Что и говорить, такова мужская доля.
Спесь Федорович был догадлив, но краток, как и положено атаману.
– Джинн?
– Да, великий джинн оказал нам любезность и превратился в ковёр-самолет. Очень скоро мы предстанем пред ликом здешнего владыки и избавимся от тягот пути.
– А это? – Спесь кивнул на принцессу. Ибн-Комод понизил голос.
– Джинн мудр и знающ. Пусть лучше девочка играет со зверьком, чем на мужских нервах.
– Отлично! Всем срочно собираться и грузиться!
– Атаман… – жалобно протянул Лисовин. – А может лучше по старинке, ножками… Оно так надежней будет.
– Отставить панику! Прогресс движется вперёд, главное – вовремя с его пути убраться! Высоко лететь не будем, так что ничего страшного.
– Спесь Федорович, а что такое ковер-самолет? – поинтересовался волхв, помогая собирать вещи.
– Потом, всё потом. Нельзя заставлять женщину ждать, а то она может и дождаться…
Уже устроившись на ковре и прогулявшись до его центра, где магией были созданы миниатюрные джунгли, Ивашка вернулся к своему вопросу. Кудаглядов вальяжно возлежал на густом ворсе, положив голову на мешок с мягкой рухлядью, и благосклонно отнесся к любопытству своего летописца:
