Бронзовый воин - Мишель Пейвер
Вот Солнце скрылось за западными пиками, и жужжание приобрело угрожающий тон. Наконец Пирра вышла из-за деревьев и шагнула на голый камень. Ветер сразу остудил пот на ее коже. Перед ней предстала зубчатая серая вершина. Дентра.
В кефтийских горных святилищах есть алтари, их местонахождение обозначают бычьи рога, а здесь у основания пика лишь чернеет вход в небольшую пещеру, но и тот наполовину скрыт смоковницей, увешанной потрепанными подношениями. Из пещеры вытекает родник. Видимо, святилище внутри.
– Хекаби! – тихонько позвала Пирра.
Жужжание у нее за спиной стало громким и сердитым: пчелам не понравилось, что незваная гостья нарушает тишину.
– Хекаби! – Пирра перешла на шепот. – Это я, Пирра!
Нет ответа, только пчелы жужжат, ветер свистит среди сосен и эхом разносится журчание невидимого горного потока. Пирра коснулась бугорка на тунике. Эхо плавает в море лихорадки. Пирра должна найти Хекаби, иначе соколиха умрет.
Вдруг стоявшая рядом Разбойница учуяла какой-то запах и понеслась вниз по склону. Пирра не стала ее звать: далеко львица убегать не станет, да и пчел лучше не злить.
Тут девочка заметила, как от пещеры тянется струйка дыма. Сердце девочки забилось быстрее. Внутри кто-то есть!
– Держись, Эхо, – выдохнула Пирра. – Если Хекаби здесь, уж я ее заставлю тебя вылечить!
Но у входа в пещеру девочка замерла в нерешительности. Одним из подношений на смоковнице оказался мертвый ворон, подвешенный за крыло. Птица растерзана так, будто ее тело рвали в приступе ярости. В глазницах ползают черви. Стараясь обойти ворона по широкой дуге, Пирра чуть не наступила на глиняный сосуд на земле. Его до краев наполняет спекшаяся кровь, над ней кружат мухи.
На горном склоне царит зной, но стоило войти в пещеру, и девочку сразу обдало холодом. Внутри темно, если не считать трех тусклых источников света в нескольких шагах от Пирры. От стен эхом отражается голос ручья. Внутри столько дыма, что у девочки защипало глаза. Но вместо кружащего голову аромата благовоний в нос Пирре ударил отвратительный запах, от которого к горлу подступила тошнота.
– Хекаби! – шепотом позвала девочка.
«Хекаби, Хекаби», – тихо повторила пещера.
Согнувшись пополам и на ощупь пробираясь вперед, Пирра прошла мимо небольшого черного пруда, – видимо, отсюда течет ручей. Девочка дотронулась до влажных камней. Ладони стали темными. От них запахло кровью.
Когда глаза Пирры привыкли к темноте, оказалось, что свод в пещере высокий: можно выпрямиться в полный рост. Повсюду, в каждую трещину и щель, кто-то поместил фигурки глиняных животных: быков, лис, лесных куниц, змей, лягушек, – и у всех взгляды обращены вглубь пещеры. Нарисованные глаза смотрят мимо Пирры на серый гипсовый треножник для подношений, установленный в каменном сердце святилища.
У Пирры перехватило дыхание. Где это виданы такие подношения? Треножник перевернут так, что ножки указывают на потолок, и к каждой привязана тлеющая палочка, но на кончиках не благовония, а вонючий навоз. А сами подношения насажены на шипы с нижней стороны столешницы. Вот кусок покрытого запекшейся кровью бинта, обмотанного вокруг сморщенного тела гадюки. Второе подношение – осколок красивой чаши, завернутый в рваное крыло летучей мыши. Третье – тонкая темная коса с маленьким глиняным диском на конце, обернутая вокруг мертвого скорпиона.
У Пирры мороз пробежал по коже. «Проклятие, – догадалась она. – Это проклятие».
В этот момент сквозь журчание ручья Пирра различила тихое бормотание: кто-то шипит, точно змея, плюющаяся ядом.
В тени в задней части пещеры что-то зашевелилось. Пирра успела разглядеть копну свалявшихся, облепленных глиной волос, и вот перед ней возникло злобное серое лицо.
– Убирайся! – взвизгнуло жуткое существо, обдав Пирру смрадным дыханием. – Убирайся! Убирайся!
Девочка пригнулась. Вместо ее шеи костлявые пальцы сжали воздух.
– Это я, Пирра! – воскликнула девочка.
Существо застыло. Дикий взгляд остановился на шраме в форме полумесяца на щеке Пирры.
– Ты! – прохрипела Хекаби.
* * *– Духи покинули меня, – бормотала Хекаби, меряя шагами землю перед пещерой. – Ничего не действует, ничего! А теперь еще и девчонка нагрянула! Как это понимать?
– Эхо больна, – вмешалась Пирра. – Ты должна ее спасти!
Хекаби рассеянно глянула на нее и продолжила ходить из стороны в сторону.
Пирра с ужасом наблюдала за старой знакомой. Хекаби изменилась до неузнаваемости. Раньше она была почти красавицей с крупными, благородными чертами лица – такие хороши в любом возрасте. Но с тех пор Хекаби превратилась в исхудавшую оборванку, с ног до головы облепленную серой глиной. На месте ритуальных шрамов от ожогов, какие есть у всех островитян, на предплечьях Хекаби свежие коросты, содранные в знак траура по утраченному дому. Темные глаза лихорадочно бегают из стороны в сторону, а ярость исходит от Хекаби, будто жар от огня.
«Только этого не хватало!» – подумала Пирра. Если знахарка и впрямь обезумела от тоски по утерянной родине, Эхо обречена.
– Ничего не действует, – бормотала Хекаби, заламывая руки так, что пальцы трещали. – Чего-то не хватает, но чего?
– Хекаби, послушай меня! Эхо умирает, помоги ей!
– А мне какое дело? – прорычала знахарка. – У меня только одна цель: уничтожить Воронов, а одним оружием их не победить!
– Раньше тебе до всего было дело, – возразила Пирра. – На Талакрее ты отнеслась к Разбойнице по-доброму!
Знахарка дернулась, будто от боли.
– Тьма и страдание, и больше ничего не осталось… Хекаби живет только ради того, чтобы сокрушить Воронов.
Пирра вспомнила перевернутый треножник для подношений в пещере. Перед мысленным взором возник маленький глиняный диск на кончике косы. И вдруг Пирра догадалась: это волосы Теламона.
– Ты хочешь наложить на Воронов проклятие, – произнесла девочка. – Тот осколок – он ведь от чаши Короноса, верно? Он никогда не пьет из одного сосуда дважды, после первого же раза чашу разбивают. А окровавленный бинт – с раны Фаракса…
– Но почему это все не помогает? – вскричала знахарка. – Хекаби чего только не перепробовала, а толку никакого! Нужно что-то еще, но что?
– Я немножко разбираюсь в проклятиях, – нехотя призналась Пирра. – В Египте я использовала одно. Оно приманило крокодилов, которые убили Алекто.
Хекаби развернулась к девочке:
– Это сделала ты?
Пирра кивнула:
– Я тебе помогу. Но сначала ты должна вылечить Эхо.
Хекаби помедлила.
– Показывай свою птицу, – велела она.
Пирра осторожно вытащила соколиху из-под туники. Эхо стала совсем невесомой. Голова ее поникла, а из-под желтых век выглядывают только темные щелки глаз. Красивые темно-серые крылья приобрели тусклый оттенок, а светлая пятнистая грудь такая тощая, что кости выпирают. Сердце Пирры сжалось от страха. Вдруг исцелить Эхо не по силам даже Хекаби?
Знахарка провела грязным, облепленным глиной пальцем по груди соколихи и нахмурилась.
– Эта птица обладает силой. Откуда она?
– С Кефтиу.
– А поточнее?
– Из Така Зими. Это святилище на вершине Горы…
– Я знаю.
Хекаби снова принялась ходить туда-сюда, ее глаза лихорадочно заблестели.
– Теперь все ясно, – пробормотала знахарка. – Чтобы проклятие подействовало, мне
