Бронзовый воин - Мишель Пейвер
Рядом с огнем лежит массивный щит из толстой белой воловьей кожи. На нем изображен огромный позолоченный лев. Зверь разинул пасть в беззвучном реве. Вот шлем, покрытый пластинами, вырезанными из кабаньих клыков, а длинный белый конский хвост украшает гребень. Доспехи и вовсе достойны божества: ножные латы, наплечники, наручи, нагрудник – все из отполированной бронзы, украшенной рельефными фигурами оленей в прыжке и львов на охоте.
Гилас давно заметил, что у Акастоса телосложение воина, а сейчас он и держится, как подобает воину. В длинные темные косы вплетена золотая проволока, борода подстрижена коротко. Но глаза у Акастоса точно такие же, какие помнит Гилас: на удивление светлые, они смотрят прямо в душу и завораживают.
Вздрогнув, Гилас сообразил, что Акастос задал ему вопрос.
– Я спросил про Теламона. Только не говори, что оставил его в живых.
И голос ничуть не изменился. Речь Акастоса может быть то плавной, как течение тихой реки, то твердой, будто гранит, но в ней всегда звучат властные нотки, заставляющие слушать и повиноваться.
– Я мог его убить, – ответил Гилас. – Но… у меня рука не поднялась.
За спиной у мальчика разгневанный Перифас резко втянул в себя воздух. Акастос одним взглядом велел ему не издавать ни звука.
– Гилас, да у тебя прямо талант помогать Воронам!
Мальчик густо покраснел. Акастос вернулся к огню и сел, тем самым давая Гиласу и Перифасу понять, что им тоже можно присоединиться.
Акастос достал из мешочка листья, разжевал и проглотил, отпив глоток вина из грубо слепленной глиняной чаши с двумя ручками по бокам. Это листья крушины, они отгоняют призраков и Злобных. Да, не все в жизни Акастоса изменилось.
– Неприятностей мне и без тебя хватает, Блоха, – прорычал он. – Мои люди хотят тебя прикончить, а меня так и тянет дать им добро.
– Ты не можешь меня казнить! Ты ведь сам однажды сказал, что наши судьбы взаимосвя…
– Еще я говорил, что стоит тебе появиться, как все идет наперекосяк. Скажи после этого, что я не прав.
Гилас набрал полную грудь воздуха:
– Отправь со мной пятерых человек. Я доберусь до Лапитоса и найду способ украсть кинжал!
Перифас фыркнул. Акастос ошеломленно уставился на мальчика:
– Думаешь, после таких штучек я тебя отпущу?
– Не дашь людей – пойду один…
– Сдается мне, ты сам не понимаешь, в каком ты незавидном положении. Прошлым летом на Талакрее я отдал тебе кинжал, чтобы ты его уничтожил – сам-то я не мог, ты ведь мне ногу покалечил! – Акастос хлопнул рукой по шраму от ожога на голени. – Но по причинам, которые ты так и не объяснил, кинжал остался цел и невредим. А этим летом в Египте ты взял да и вручил его Воронам!
– Я не мог поступить по-другому, они бы убили Пирру!
– Мне нет дела до твоих оправданий! – взревел Акастос. – Главное, что Вороны вернули кинжал себе! – Его голос эхом разнесся по всей пещере. Акастос провел рукой по бороде и уже тише прибавил: – Короче говоря, мои люди жаждут твоей крови, Гилас, и их понять можно.
Мальчик попытался сглотнуть ком в горле, но во рту пересохло.
– Но ты ведь не хочешь проливать мою кровь, правда? И ты тоже, Перифас?
Но молодой человек лишь смущенно отвернулся.
На суровое лицо Акастоса набежала тень. Затем он всплеснул руками.
– Ума не приложу, что с тобой делать, Блоха! Ты мне все время мешаешь, с тобой хлопот не оберешься! Но откровенно говоря, в Акию я возвратился именно благодаря тебе!
Перифас ошеломленно уставился на Верховного Вождя.
Гилас рискнул предположить:
– Ты вернулся из-за Разбойницы, да?
Акастос усмехнулся:
– А я и забыл, что в сообразительности тебе не откажешь. Да, из-за Разбойницы.
– Это тот самый львенок, которого парень искал на Кефтиу? – спросил Перифас.
– Разбойница уже взрослая, – с гордостью сообщил Гилас. – Видел бы ты ее, Акастос… то есть мой господин… Она такая красивая и сильная!
Нахмурившись, Акастос взглянул на позолоченного льва на своем огромном белом щите.
– Всюду львы, никуда от них не деться, – вполголоса произнес он. Затем обратился к Перифасу: – На Талакрее этот мальчишка явился в мою кузницу вместе со львенком. Потом на Кефтиу та же самая львица привела его прямо ко мне в разгар метели! Дураком надо быть, чтобы проморгать такие знаки!
На Перифаса эта история произвела глубокое впечатление.
– Ах вот оно что – появление львенка означает, что пришло время для возвращения Микенского Льва!
Акастос мрачно кивнул:
– Вот и я подумал, что спустя столько лет мне пора вернуться. Решил, что наконец-то поведу своих людей в бой и одержу победу над Воронами…
– И ты прав! – воскликнул Перифас. – Именно это ты и должен сделать!
– Как? – бросил в ответ Акастос. Потом спросил у Гиласа: – Знаешь, почему я отсиживаюсь в этой пещере, вместо того чтобы сражаться с Воронами?
– Э-э-э…
– Потому что пещеры – единственные места, куда нет хода Злобным! Они ведь духи воздуха, Гилас. Под землей им до меня не добраться, а значит, мои люди могут спать спокойно, только пока я в укрытии!
Акастос отпил еще один большой глоток вина и вытер губы тыльной стороной ладони.
– Недавно я собрал остатки наших сил здесь, в Мессении. До моего прибытия наши люди проиграли битву за север, но я решил: если возглавлю их, шансы на победу есть. – Лицо Акастоса исказила гримаса. – Но мы даже на расстояние полета стрелы подойти не сумели. Накануне ночью сюда пожаловали Злобные. Ты был с Ними рядом, Гилас. Можешь себе представить, что началось: хаос, паника. Наши животные обезумели от ужаса и кинулись прочь, некоторые упали со скалы, и мы остались без недельных запасов. Как я могу вести людей в бой, если их ждет неминуемое поражение?
– Но мы готовы рискнуть! – вскричал Перифас. – Ты наша единственная надежда!
– Мы даже не представляем, на что Они способны, Перифас, – возразил Акастос. – Тебе в нос не ударял запах Их обугленной плоти, ты не слышал хлопанья Их крыльев, когда Они приземляются и ищут тебя. Вынюхивают в темноте, а твое сердце холодеет от неописуемого страха…
Трясущейся рукой Акастос потянулся за чашей с вином.
В пещере повисло молчание, только огонь трещал и выбрасывал искры.
Акастос расправил плечи и пронзил Гиласа взглядом.
– Но сейчас это все к делу не относится, – сухо произнес он. – Вопрос в том, как с тобой поступить.
– Отпусти меня! – тут же выпалил Гилас. – Я проникну в Лапитос…
– Ты и так уже достаточно дров наломал! Не такой я дурак, чтобы по твоей милости снова остаться с носом!
– Тогда что же ты будешь делать?
Акастос поглядел на мальчика с сочувствием и грустью. У Гиласа сердце ухнуло в пятки.
– Прости, Блоха. Много раз давал тебе шанс, но от тебя одни несчастья.
Гилас собирался возразить, но тут у входа в пещеру послышался шум, и внутрь вбежал один из
