Бронзовый воин - Мишель Пейвер
Огромным усилием воли соколиха чуть-чуть меняет положение одного пера на крыле. Она хочет повернуть в сторону, вынырнуть из воздушного потока. Однако стараний соколихи мало, а больше сил у нее нет. Но каким-то чудом ей удается повторить свой маневр, потом еще раз и еще. Вот соколиху неизящно мотнуло, и она выпала из воздушного потока.
Собрав последние силы, она складывает крылья, пригибает голову, поджимает ноги и несется вниз, обратно к земле.
К девочке.
* * *Когда Пирра проснулась, голова у нее раскалывалась от боли. Девочка перевернулась на бок, и ее тут же вырвало.
Снова растянувшись на узловатых корнях смоковницы, Пирра лежала и щурилась от утреннего света, проникавшего сквозь листву. Воспоминания о вчерашнем дне возвращались к ней постепенно, обрывками. Вдруг Пирра опять подскочила:
– Эхо! Что с ней?
– Жива, – ответила Хекаби. – Теперь ей нужны только еда и покой.
Соколиха сидит на корне дерева возле головы Пирры. Перья только что вычищены, пены вокруг клюва нет, а большие темные глаза снова блестят.
Пирра вытянула ослабевшую руку. Соколиха бочком подошла к ней и запрыгнула к Пирре на плечо. Потом взяла в клюв прядь ее волос и стала чистить так же, как свои перья.
Пирре на глаза навернулись слезы. В последний раз Эхо так делала еще на болотах, а с тех пор – ни разу. Девочка пальцем погладила чешуйчатую ногу птицы. Она больше не пылает жаром. Нога опять прохладная, к тому же она приобрела прежний яркий, насыщенный желтый оттенок.
– Как я рада, что тебе лучше, – прошептала Пирра.
Эхо смущенно отвела взгляд. Потом расправила крылья за спиной, покачалась вверх-вниз и срыгнула овальный шарик.
– Возьми, – сказала Пирра, протягивая Хекаби аккуратный комочек из размолотых голубиных перьев. – Для проклятия пригодится.
Не произнося ни слова, Хекаби взяла шарик и продолжила складывать вещи в сумку из козьей кожи. За ночь она смыла с себя всю глину, и ее волосы опять стали темными, а на виске стала заметна белая прядь. Хекаби снова напоминает себя прежнюю, хотя лихорадочный блеск в глазах никуда не делся.
Знахарка принесла из пещеры треножник для подношений и теперь деловито заворачивала три части проклятия в листья смоковницы. Пирра спросила, что она делает, и та объяснила, что первая часть проклятия исполнена, а теперь нужно отправить его Воронам.
– Для этого мы должны перейти на другую сторону Горы.
– Мы?
– С тебя еще клок львиной шерсти.
Пирра не ответила. С тех пор как заболела Эхо, девочка в первый раз вспомнила, зачем отправилась на поиски Хекаби. Что сказал бы Гилас, если бы знал, что она и думать забыла про Исси?
Они зашагали по козьей тропе, вившейся вокруг пика. Пирра несла треножник, Эхо сидела у нее на плече, а Разбойница шла следом. Время от времени Хекаби сходила с тропы и собирала травы и хворост. Знахарка осматривала каждую палку и почти все отбрасывала в сторону.
Пирра подумала о трех жутких подношениях: волосы Теламона, осколок чаши Короноса, бинт Фаракса.
– Как ты раздобыла предметы для проклятия? – осторожно спросила Пирра.
Хекаби не ответила.
– Может, тебе вор-невидимка помог?
И снова молчание.
– Хекаби, я не просто так спрашиваю. Вор-невидимка… Болотники думают, что это все твои чары, но Гилас… Ему кажется, что это его сестра.
– Почему? – не оборачиваясь, сердито спросила Хекаби.
– Потому что… Он говорит, она ловко ворует, а еще ее любимые животные – лягушки, а Болотники сказали, что вор-невидимка везде оставляет глиняных лягушек. И в пещере я тоже видела такую фигурку…
– Хватит болтать о лягушках! – рассердилась Хекаби. – Мне плевать на все, кроме проклятия!
– А раньше тебе было не плевать на Гиласа. Ты говорила, что он тот самый Чужак из пророчества Оракула, а еще ты предсказала Болотникам, что он к ним придет: «плавник, перо и шерсть»…
Но Хекаби уже ушла вперед.
Вскоре после полудня они добрались до восточной стороны пика, и Хекаби остановилась на каменном уступе. Внизу – отвесный обрыв, наверху – темно-красная вершина пика Ликас.
– Вороны называют самый высокий зубец Пиком Предков, – мрачно произнесла Хекаби. – Много лет назад они выкопали там гробницу Дома Короносов. Если мое проклятие достигнет гробницы, я сокрушу их навеки.
Пирра искоса взглянула на знахарку:
– Откуда ты все это знаешь? Ты там бывала?
Хекаби криво улыбнулась:
– Мне не надо.
– Почему? Про гробницу тебе рассказал вор-невидимка? Это сестра Гиласа? Хекаби, ее зовут Исси, она выросла на горе Ликас и знает ее как свои пять пальцев!
– Хватит донимать меня вопросами, не знаю я никаких сестер! А если мне и помогал вор-невидимка, то сейчас это дело прошлое! Пора довести проклятие до конца. Давай сюда львиную шерсть.
– Хекаби, я тебя очень прошу…
– Дай шерсть!
Стиснув зубы, Пирра пересадила Эхо на ветку терновника. Разбойницу звать не пришлось: львица, похоже, почувствовала, что нужна Пирре, и прижалась к ней. Девочка состригла с ее загривка клок шерсти. Львица лизнула Пирру шершавым языком в щеку, показывая, что совсем не возражает, потом улеглась под деревом и зевнула.
Пирра заметила, что кто-то положил на раненое плечо львицы зеленоватую припарку, от которой исходил сильный, чистый травяной запах.
– Это ты ее полечила? – спросила Пирра у Хекаби.
– Нет, – буркнула Хекаби. – Давай шерсть!
– Тогда кто же?
– Мне-то откуда знать? Давай ее сюда!
– Может, вор-невидимка?
– Дай шерсть!
Кипя от возмущения, Пирра нехотя подчинилась.
– Смотри, – велела Хекаби. – Слушай. Не произноси ни слова.
Первым делом знахарка разбудила огонь. Для костра она собрала ветки фисташки мастичной, поэтому разгорелись они быстро. Скоро у Пирры уже щипало глаза от пахнущего дегтем дыма.
Сидя на корточках и раскачиваясь взад-вперед, Хекаби бросила в огонь египетский гребень из слоновой кости. За ним последовали шарик Эхо, кефтийское золото, и наконец знахарка с почтением взяла клочок шерсти Разбойницы. А когда и он оказался в огне, Хекаби кинула туда три части проклятия.
В воздух поднимались струи дыма. Костер с предметами для проклятия трещал и выбрасывал искры.
Разбойница положила голову между лап. Языки пламени плясали в золотистых глазах львицы.
Хекаби сидела, скрестив ноги. Повернутые ладонями вверх кисти рук лежали у нее на коленях. Знахарка нараспев произносила:
– Свяжи, похорони и изгони… Пусть проклятые целую вечность прячутся во тьме… Пусть их единственной пищей станет пыль вместо хлеба и глина вместо мяса…
Эхо наблюдала за происходящим со своей ветки. Вдруг она развернула голову назад, как умеют только птицы, и уставилась вдаль. Через секунду в небо взмыло огромное щебечущее облако из скворцов. Птицы летели так близко друг
