Зеленая жемчужина. Мэдук - Джек Холбрук Вэнс
Король Тробиус еще раз приветственно поднял руку и удалился к себе в замок.
Мэдук вежливо выслушала выступление Тробиуса; как только он закончил, она повернулась и заметила, что Твиск уже вприпрыжку направлялась к пиршественному столу. Мэдук отчаянно позвала ее:
– Матушка, куда ты убегаешь?
Твиск удивленно обернулась:
– Иду веселиться вместе со всеми! Мы будем танцевать и распивать лучшие вина эльфов – тебе разрешили к нам присоединиться, почему ты не идешь?
– Мне нельзя! Если я напьюсь вина фей, у меня закружится голова – и кто знает, что тогда будет?
– Но танцевать, по крайней мере, ты можешь?
Мэдук с улыбкой покачала головой:
– Я слышала, что тот, кто танцует с феями, уже никогда не может остановиться. Ни я, ни сэр Пом-Пом, ни Траванте не будем пить ваше вино и не будем с вами танцевать.
– Как тебе угодно. В таком случае…
– Ты собиралась рассказать мне о моем отце!
Сэр Пом-Пом храбро сделал шаг вперед:
– Кроме того, вы могли бы точнее указать местонахождение чаши Грааля – с тем, чтобы я мог туда направиться.
Траванте робко прибавил:
– А я приветствовал бы любой намек, который помог бы мне найти потерянную молодость!
– Как все это скучно! – раздраженно заявила Твиск. – Вам придется подождать, пока не представится другой удобный случай со мной поговорить.
Повернувшись к волшебному замку, Мэдук закричала:
– Король Тробиус! Ваше величество! Где вы? Будьте добры, выйдите на минуту!
Твиск испуганно отшатнулась:
– Что ты делаешь? Это против всех правил!
Послышался звучный бас – рядом стоял король Тробиус собственной персоной:
– Кто выкрикивает мое имя, пронзительно визжа подобно поросенку, которого режут заживо?
– Ваше величество, это всего лишь результат чрезмерного возбуждения – моя дочь приносит глубочайшие извинения за то, что причинила вам беспокойство, – шелковым тоном сказала Твиск, опускаясь в реверансе.
– Ничего подобного! – заявила Мэдук.
– Я в замешательстве, – погладил зеленую бороду король Тробиус. – Ты не возбуждена или ты не приносишь извинения?
– Ни то, ни другое, ваше величество.
– Тогда позволь поинтересоваться, чем вызваны твои лихорадочные вопли?
– По правде говоря, ваше величество, я хотела посоветоваться с матерью в вашем присутствии, чтобы вы помогли ей собраться с мыслями и освежить память.
Тробиус понимающе кивнул:
– И какие именно воспоминания тебя так волнуют?
– Я хочу знать, как звали моего отца и какое положение он занимал – чтобы у меня была наконец родословная!
Король Тробиус сурово взглянул на фею Твиск:
– Насколько я помню, этот эпизод не способствовал поддержанию твоей высокой репутации?
– Кому какое дело до моей репутации? – огорченно пробормотала Твиск. – Что случилось, то случилось, и дело с концом.
– Я хотела бы знать подробности! – настаивала Мэдук.
– Эта история не для детских ушей, – сказал король Тробиус. – Но в данном случае придется сделать исключение. Твиск, ты сама все расскажешь или мне придется взять на себя эту обязанность?
Твиск все еще пыталась уклониться:
– События, о которых идет речь, смехотворны и постыдны. В этом отношении мне совершенно нечем похвалиться, и я предпочитаю не касаться этого вопроса.
– Тогда изложить события придется мне. Прежде всего позволю себе указать, что так называемый стыд – не более чем обратная сторона тщеславия.
– Я искренне восхищаюсь собой, – заявила Твиск. – Можно ли это назвать тщеславием? Спорное отождествление.
– Независимо от того, насколько этот термин применим в данном случае, надлежит заглянуть на несколько лет в прошлое. Тогда, так же как и сейчас, Твиск считала себя неотразимой красавицей – что соответствовало и продолжает соответствовать действительности. Восхищение собой вскружило ей голову, и она стала кружить голову троллю Манжону: дразнила его, выставляла себя напоказ, а потом выскальзывала из его объятий, получая злорадное удовольствие от его униженных просьб и яростных поношений. Наконец Манжон проникся злобой и решил наказать ее за жестокие шутки. Однажды он застал Твиск врасплох, схватил ее и оттащил по Шаткой тропе на дорогу Манкинса, где приковал ее цепями к установленному на перекрестке столбу Айдильры. После этого Манжон произнес заклинание, не позволявшее Твиск освободиться от цепей, пока с ней не совокупятся трое прохожих. Теперь, если Твиск расположена поделиться дальнейшими деталями этой истории, она может продолжить рассказ.
– Вовсе не расположена, – обиженно сказала Твиск. – Тем не менее в надежде, что дочь моя Мэдук никогда не повторит мою ошибку, я расскажу, как все это было.
– Говори, – сухо обронил король Тробиус.
– Рассказывать-то, собственно, не о чем. Первым по дороге проезжал рыцарь, сэр Джосинет из Облачного замка в Даоте. Он вел себя галантно, предложил помощь и оставался бы со мной, пожалуй, несколько дольше, чем это требовалось, но в конце концов я попросила его удалиться, так как уже начинались сумерки, а я хотела поскорее избавиться от заклинания и поэтому не хотела, чтобы другие путники обходили меня стороной. Вторым оказался молодой пахарь Нисби, возвращавшийся с поля домой. Он проявил искренний энтузиазм в грубоватой, но энергичной манере. Нисби не стал задерживаться, потому что, по его словам, он проголодался, а его ожидала дома похлебка из репы с ветчиной. Я отчаянно надеялась освободиться до наступления ночи и рассталась с ним без сожаления. Увы! Меня ожидало большое разочарование! Сумерки сгустились, взошла полная луна; она сияла над лесом, как круглый щит из полированного серебра. И теперь по дороге приближалась темная фигура, вся закутанная в черное, в широкополой шляпе, скрывавшей лицо от лунного света; я не могла разглядеть его лицо. Незнакомец подходил медленно, останавливаясь через каждые три шага – из осторожности или просто по привычке, не поддающейся объяснению. Я находила его исключительно непривлекательным субъектом и не стала просить его избавить меня от цепей. Тем не менее он разглядел меня в лучах луны и надолго остановился, словно оценивая ситуацию. Его поза и молчание внушали мне серьезные опасения, но, будучи прикована к столбу Айдильры, я не могла ничего сделать и вынуждена была оставаться в беспомощном положении, набравшись терпения и надеясь на лучшее. Медленно и осторожно этот темный странник подошел ко мне вплотную и наконец навязал мне свою волю. Пахарь Нисби был резковат, сэр Джосинет – элегантен. Этот демон ночи надругался надо мной с холодной злобой, не проявляя ни малейшего сочувствия и даже не
