Небо в кармане 4 - Владимир Владиславович Малыгин
— Это арест? — покосился на замершего у носа самолёта Второва, обострил ситуацию для прояснения.
— Будем считать это приглашением, — после короткой паузы всё-таки соизволил ответить жандарм.
— От которого никак нельзя отказаться! — пошутил вроде бы как. На самом деле этой немудрёной и заезженной в моём времени шуткой проверяю, насколько серьёзно эти господа настроены.
И ведь проверил!
— Изволите шутить, ваша светлость? — на лице ротмистра промелькнула даже не усмешка, а её слабое подобие, тень. — Не находите, что такая шутка в подобной обстановке несколько неуместна?
— А в какой такой обстановке? — уточнил. За спрос ведь не бьют? Не бьют же? — Разве я арестован?
А сам в сторону Кованько через жандармское оцепление поглядываю, должен ведь мне командир хоть какой-то знак подать, намекнуть хоть как-то о причинах такого ко мне внимания?
— Господа, господа, извольте объясниться! — а это Второв не выдержал, не утерпел, решил вмешаться. — Что такое здесь происходит? На каком основании производится арест моего компаньона?
— Николай Александрович, так понимаю? — ротмистр искоса покосился на шагнувшего вперёд промышленника.
— Правильно понимаете, — Второв сделал ещё один шаг вперёд.
— Так вот, господин промышленник, дело это государственное и любопытство в подобном случае ни к чему хорошему привести не может. Даже для вас.
— Чёрт знает что, — выругался мой компаньон, оглянулся на меня, нахмурился и с решительным видом во весь голос произнёс. — Я немедленно поеду к его высокопревосходительству и попрошу лично объяснить мне подобный произвол.
— Не советую вам этого делать, — скучным голосом ответил жандарм. — У его высокопревосходительства сегодня очень много дел, вряд ли он сможет уделить вам хотя бы толику своего времени. Впрочем, дело ваше.
И, словно тут же напрочь забыв и о Второве, и о прочих любопытных, активно греющих уши при каждом сказанном здесь слове, отрывистым голосом негромко скомандовал. — Господин поручик, извольте проследовать к автомобилю.
— Так я арестован? — остался стоять на месте и повторил вопрос. — Или всё же нет?
— Если бы вас арестовали, то первым делом избавили бы от оружия, — ответил ротмистр и развернулся к машине. Оглянулся, бросил через плечо. — А оно при вас. Но я настоятельно прошу вас не медлить и следовать за мной.
Никакого знака, хоть как-то раскрывающего мне подобное внимание со стороны Корпуса к моей персоне Кованько так и не подал. Ну и ладно, зато выяснил, что пока не арестован, а задержан. Ну что же, дальше игнорировать власти не стоит. И пока шёл до автомобиля, в быстром темпе просчитывал ситуацию. Для чего задержали? Да ещё с такой помпой, при стольких свидетелях. Вряд ли для простой беседы. И огласки не опасаются. Или, наоборот, им как раз огласка и нужна? Чтобы дискредитировать меня? Слабовато как-то. Хотя, даже из одного такого задержания уже может подняться вопрос о моей благонадёжности. И тогда начинает что-то вырисовываться. Получается, те статейки в газете и возникшие странные слухи об отчуждении моего имущества не совсем слухи?
Выходит, кто-то решил отжать всё то, что я успел наворочать здесь? Зачем? Ведь тут и дураку становится понятно, что дальше ничего, тупик. Без меня и моих знаний. Или решили остановиться на достигнутом? Тоже возможно.
Прошёл в плотном окружении по редкому коридору из стоящих чуть в стороне сослуживцев. Так уж вышло, что с одной стороны все механики столпились, а с другой начальник Школы остался. Он-то и кивнул мне с многозначительным видом, когда с ним поравнялся. Значит, всё-таки поддерживает и тем кивком показывает, что он на моей стороне. Это хорошо. Хорошо, когда хотя бы по службе тылы прикрыты.
Залез в машину, уселся на заднее сиденье, по бокам жандармы пристроились, с двух сторон прижали. И они меня ещё уверяют, что я не арестован!
Затарахтел мотор, задребезжали промёрзшие до инея стёкла и автомобиль с натуженным рыком потащил нас в город. Ещё успел увидеть через лобовое стекло неясные силуэты за ангаром. Похоже, не только механики меня встречали, но и кое-кто из слушателей школы подтянулся. Как раз после занятий и подошли.
Автомобиль повернул и направился в сторону городка. И я сумел разглядеть через морозные узоры бокового стекла, как размытый силуэт Второва приблизился к точно такому же мутному силуэту начальника Школы и начал активно жестикулировать. Как разглядел? Так пять человек в салоне быстро надышали, вот изморозь и подтаяла, просветлела немного.
***
— Его императорское величество изволил сильно гневаться, — голосом Изотова можно было замораживать воду в графине. — Вы же знаете, Николай Дмитриевич, сколь важен для государя и Империи этот проект. Он с таким нетерпением ожидает первого выпуска из вашей школы, а вы выкидываете такой фортель.
— Да в чём дело-то, Константин Романович? — не выдержал непонятных обвинений, прервал полковника. — Объясните в конце-то концов, что вокруг меня происходит?
— А вы не знаете? — Изотов в самом буквальном смысле рухнул в своё кресло. Массивные дубовые ножки которого жалобно скрипнули от такого издевательства и царапнули навощённый паркет.
Кстати, мне присесть не предложил и я так и остался стоять перед столом на узкой ковровой дорожке.
Полковник посверлил меня сердитым взглядом, но как-то искоса, из-под бровей, словно старался прямо в глаза не смотреть. И оттого вся его сердитость выглядела скорее карикатурно, чем серьёзно.
Изотов снова нахмурил свои густые брови, перевёл взгляд на окно и снова искоса и мельком глянул на меня. Никакого раскаяния или чувства вины на моём лице, само собой, не увидел и от этого ещё сильнее завёлся, заговорил зло и отрывисто, вроде бы как подбадривая и накручивая сам себя в большей степени и с каждым словом всё сильнее и сильнее распаляясь:
— Николай Дмитриевич, кто вам позволил уезжать и прерывать процесс подготовки слушателей? Неужели вы не понимаете, что каждый день промедления не только впустую оплачивается из казны, но и отдаляет выпуск лётчиков? Государь весьма гневался…
— Но ведь процесс подготовки не прерывался, — начал объяснять. Ну и постарался тем самым сбить разгорающийся накал этого непонятного пока для меня разговора у собеседника. — А отъезд мой был согласован с Кованько...
— С полковником Кованько, — тут же поправил меня Изотов. Отвёл взгляд в сторону, словно бы смутился на мгновенье, взял в руки лежавшую на столе папку, раскрыл её и достал лист бумаги,
