Зеленая жемчужина. Мэдук - Джек Холбрук Вэнс

Травец собрал выигрыш, отсчитал десять золотых и передал их Кори:

– Больше не будет претензий? – Он повернулся к другим бандитам: – Еще разок?

– Нет уж, – отказался Эсте. – У меня уже рука болит от таких упражнений.

– И с меня хватит, – подхватил Кеган. – Не понимаю, почему монеты так странно летают. Мечутся из стороны в сторону, как ласточки в чулане, а горшок их отпугивает, словно у него внутри ад кромешный!

Кеган подошел посмотреть на горшок и поднял его. Из горшка высунулась черная рука и ущипнула его за нос. Кельт вскрикнул и выронил горшок – тот разбился на сотню черепков. Никто не заметил никакой руки, и разъяснения Кегана встретили со скептицизмом. Травец сказал:

– Крепкое пиво ударило тебе в голову! Вот тебе и мерещится всякое.

Приблизился хозяин заведения:

– Зачем вы разбили мой горшок? Он денег стоит. Я требую возмещения убытка!

– Твой горшок и так уже обошелся мне слишком дорого! – взревел Кеган. – Не заплачу за него ни поддельного гроша, если ты не возместишь мои убытки!

Кори выступил вперед:

– Хозяин, успокойтесь! Я руковожу этой компанией и заплачу за горшок. Будьте добры, принесите еще пива и оставьте нас в покое.

Угрюмо пожав плечами, трактирщик удалился и вскоре вернулся с кружками пива. Тем временем Кори оценивающе разглядывал Травеца:

– Ты ловко бросаешь монеты. Чем еще можешь похвастаться?

Травец слегка усмехнулся:

– А судьи кто?

– Я буду беспристрастным арбитром.

Травец обвел взглядом лица головорезов:

– Измаэль, у тебя крепкие нервы. Иначе твои преступления давно свели бы тебя с ума.

– Все может быть.

– Тогда будь добр, встань вот сюда.

– Сначала скажи, что ты задумал. Если ты собираешься отрезать последнюю прядь волос на моей бритой башке, поищи кого-нибудь другого.

– Не беспокойся! Настолько дружелюбно, насколько это возможно в рукопашной схватке между валахом и гунном, мы покажем присутствующим несколько приемов, которым нас научила степная жизнь.

– Как хочешь, – Измаэль неохотно перешел на указанное место.

Кори повернулся к Травецу и резко спросил:

– Что за глупости? У тебя нет ни дубины, ни булавы; у тебя нет ножа ни за поясом, ни в сапоге!

Травец пропустил эти слова мимо ушей и обратился к гунну:

– Измаэль, ты ждешь меня в засаде. Приготовь нож и наноси удар, когда я буду проходить мимо.

– Как хочешь, – снова сказал бандит.

Травец прошел мимо Гунна Измаэля. Последовало быстрое движение – настолько быстрое, что за ним практически невозможно было уследить. Травец махнул левой рукой, отбив в сторону руку Измаэля, замахнувшуюся ножом, – другой нож чудом оказался у Травеца в ладони правой руки: рукоятку он прижал к жилистой шее Измаэля, лезвие тускло мерцало, отражая пламя светильников. Гунн ударил по руке Травеца; нож со звоном упал на каменный пол. В тот же момент Измаэль поднял ногу – из носка его мягкой фетровой туфли высунулось кошмарное лезвие, напоминавшее раздвоенный змеиный язык. Он пнул Травеца в пах, но тот успел схватить Измаэля за щиколотку, и гунну пришлось прыгать на одной ноге назад, в направлении камина. Если бы Травец сделал еще шаг вперед и толкнул его, Измаэль упал бы спиной в пламя.

Травец, однако, отпустил щиколотку гунна, вернулся к скамье и сел. Измаэль невозмутимо поднял свой нож и тоже вернулся на место.

– Так дерутся в степях, – заметил он без тени обиды.

Ласковый Эсте спросил шелковым тоном:

– Ловкая игра ножами – даже Гальгус, считающий себя непревзойденным мастером поножовщины, не может не согласиться. Не так ли, Гальгус?

Все лица повернулись к Гальгусу; тот мрачно смотрел на стол, сморщив бледное лицо в раздраженной гримасе:

– Не так уж трудно управляться ножом, спрятанным в рукаве или в сапоге. Метать нож гораздо труднее, в этом я еще не встречал равных.

– Как насчет метания ножей, Травец? – спросил Эсте. – Померяешься с Гальгусом?

– Валахи считают, что я добился некоторых успехов в этом отношении. Кто из нас проворнее и точнее? Нет способа проверить, не рискуя проткнуть друг другу глотки, так что лучше не соревноваться.

– Ага, но такой способ есть! – возразил Гальгус. – Причем им часто пользуются, когда соревнуются чемпионы. Трактирщик, принеси тонкую веревку!

Хозяин заведения принес моток веревки, но проворчал:

– Будьте любезны уплатить серебряный флорин – за веревку и за горшок!

Кори презрительно бросил ему монету:

– Возьми и перестань ныть! Жадность не подобает трактирщику; хозяева придорожных заведений должны быть гостеприимными, щедрыми, великодушными людьми!

– Таких не бывает! – уверенно заявил трактирщик. – Все гостеприимные, щедрые, великодушные люди кончают тем, что просят милостыню у тех, кого они облагодетельствовали.

Тем временем Гальгус привязал веревку так, чтобы ее отрезок, длиной шагов шесть, туго протянулся вдоль горизонтального бруса в конце помещения. Посередине веревки он подвесил обглоданный собаками говяжий сустав, после чего вернулся к товарищам, наблюдавшим за приготовлениями.

– А теперь таким образом, – сказал Гальгус. – Встаем у той же трещины, спиной к веревке. По сигналу поворачиваемся и бросаем ножи. Травец старается попасть в веревку в двух шагах справа от кости, а я – в двух шагах слева. Даже если мы оба попадем в веревку, один нож ее разрежет раньше другого и кость упадет не прямо вниз, а чуть в сторону, и сразу будет ясно, кто попал в веревку первый – то есть кто быстрее поражает цель.

– Сделаю все, что могу, – пожал плечами Травец. – Прежде всего мне нужен подходящий нож. Небольшой нож, спрятанный в рукаве, не подойдет. – Он посмотрел по сторонам: – Ага! Вот нож, которым хозяин режет сыр, – он не хуже любого другого.

– Что? – удивился Гальгус. – У него лезвие из чугуна или из какого-то дешевого сплава со свинцом или с оловом! Ему и сыр-то едва поддается!

– Придется обойтись этим ножом, другого у меня нет. Эсте, ты будешь арбитром. Начерти строго вертикальную линию, чтобы отклонение можно было измерить с точностью до волоса.

– Хорошо, – сделав несколько замеров, Эсте пометил пятнышко на полу. – Здесь кость упала бы, если бы ее ничто не держало. Кеган, иди сюда! Мы оба присядем на корточки и будем смотреть на пятно, чтобы сравнить наблюдения, когда кость упадет.

Эсте и Кеган опустились на корточки под обглоданным говяжьим суставом:

– Мы готовы.

Гальгус и Травец заняли места у трещины, повернувшись спинами к деревянному брусу. Кори из Фалонжа сказал:

– Я стукну костяшками пальцев по столу пять раз. Когда прозвучит пятый стук, поворачивайтесь и бросайте. Готовы?

– Готов! – сказал Гальгус.

– Готов! –